2021-05-15 10:03:00
На днях в Москве состоялась самая необычная публичная дискуссия, которую я когда-либо смотрел. В одном из культурных центров схлестнулись философ и теолог, заспорив о том, как сегодня надо понимать Бога: с позиций «теоэстетики» (Ханс Урс фон Бальтазар, Дэвид Бентли Харт) или с позиций «темной теологии» (Джон Капуто)? От теоэстетов говорил Алексей Гагинский — философ и директор фонда «Теоэстетика», а от «темных теологов» — Андрей Шишков, теолог, директор Центра перспективных теологических исследований, соавтор тг-канала «Православие и зомби». То есть это была запредельно светская дискуссия на запредельно богословскую тему, в которой не принимал участие ни один представитель РПЦ, — и в этом, конечно, ее необычность.
Но и это еще не все. Самое интересное — содержание дискуссии, не говоря уже о внезапном бурном эмоциональном отклике на нее в фб и тг от заинтересованных в этой теме людей (к коим я также отношу себя; меня весь день бомбило после просмотра — так не хватало подобного контента здесь и сейчас).
Дело в том, что оба лектора по-своему начудили.
Шишков сейчас изобретает «темную теологию», которая, насколько я понимаю, будет вбирать в себя как «слабую теологию» Капуто (бог больше не всесилен, он теперь «один из нас», т.е. мы можем вступить с ним в горизонтальные отношения etc.), так и самые модные идеи современных континентальных философов, от Грэма Хармана до Тимоти Мортона (пока что сырая смесь объективно-ориентированной онтологии и спекулятивного реализма, но суть как будто в том, что реальность первичнее бога). По этим ли причинам, не знаю, но речь Шишкова усыпана самыми прогрессивными понятиями молодых людей, до той степени, что он сравнивает отношения с традиционным Богом с абьюзивными отношениями (что, конечно, одновременно и увлекает, и отталкивает своей провокационностью).
Гагинский же выглядит вполне традиционным последователем консервативного богословия. У него вполне мирные идеи, от которых веет духом русской религиозной философии. Но он совершенно не владеет дискурсивными нормами современной публичной дискуссии и даже не пробует их усвоить — и потому выглядит в глазах молодой публики, которая дышит этими нормами, как «цисгендерный белый мужчина, т.е. фашист» (в фб его в самом деле кто-то сравнил с фашистом, что, конечно, может только отталкивать).
В общем, две крайности — один слишком увлечен постмодерном («вера — это антидепрессант»), другой же слишком вязнет в традиционном («красота спасет мир»). Спор этих крайностей в разных вариациях тянется в русской культуре чуть ли не двести лет — по меньшей мере, с тех пор, как Достоевский столкнул за одним столом слишком современного Ивана Карамазова со слишком традиционным Алешей Карамазовым.
Очень надеюсь, что подобных дискуссий у нас умножится. Это правда было очень интересно. А главное, стало ясно, что у людей — у очень многих людей — есть запрос именно на подобный, светский и независимый от государственных институтов, формат разговора о вере и религии.
281 viewsedited 07:03
А
