Генератор Историй

2023-03-23 11:04:37 Друзья, я закрываю этот канал сегодня в течение дня. Если есть желание меня читать, то уже на моем основном канале https://t.me/Marinaslovo Открыть/Комментировать

2022-02-15 11:00:14 Читайте и не читайте. Я прочла – проглотила. Жертвуя где-то сном. Но советовать эту книгу к прочтению я все-таки не имею права. 440 страниц не беглого чтения за два вечера подарили мне жуткие сны – я просыпалась в этой книге «Что-то не так с Гэлвинами» Роберта Колкера, в этом американском доме, где жила образцовая многодетная семья – мечта Америки, и где постепенно ее члены сходили с ума и совершали насилие друг над другом. Это история о шизофрении. Об идеальной семье, разрушенной болезнью. У Мими и Дона были все шансы на счастье – он военный, служивший на флоте и в ВВС. Она – домохозяйка, родившая двенадцать детей. Позже они с Мими разъезжают по штатам, когда Дон – уже глава Федерации штатов Скалистых гор, встречаются с меценатами, магнатами, крупными нефтяниками. Дон среди них – авторитетный человек. Их детей – десять сыновей и двух дочек – можно снимать в рекламе идеального завтрака. Все они хороши – футболисты, хоккеисты, шахматисты. Но потом что-то происходит с самым многообещающим страшим Дональдом. Он сходит с ума. Семья сначала прячется от этой страшной правды, но сыновья заболевают один за другим. Как будто безумие – заразно и передается просто по воздуху. Одновременно автор рассказывает о спорах ученых о природе шизофрении. Это – заболевание или симптом? Она вызвана генетическими дефектами, то есть передается по наследству? Или к ней подталкивает среда – атмосфера насилия, например? Но почему же не все дети Гэлвинов, пережившие насилие, заболели? Или же душевное нездоровье – это комбинация генетического фактора и воздействия среды? И правда ли, что существуют шизофреногенные матери – вроде Мими, всегда доминировавшей и отдававшей предпочтение нездоровым детям в ущерб здоровым? У Гэлвинов заболели шесть сыновей. Биологические образцы семьи дали ученым ключ к понимаю природы душевных заболеваний. Книгу читать тяжело. Книгу читать противно. Книгу читать увлекательно. Я не удивлюсь, если ее экранизируют. Но есть один бонус. Читая, вы кое-что лучше поймете о себе – о своей природе, слабостях, уязвимостях и причинах, по которым именно вы ведете себя именно так. Жаль только, что все это – не вымысел, и происходило с реальными людьми. Открыть/Комментировать

2022-02-15 10:59:58 Открыть/Комментировать

2022-02-11 09:47:32 Мой новый рассказ. Его можно прочесть (целиком) и купить (если понравится) по ссылке

https://ahmedova.com/schastlivy-izo-vseh-sil/ Открыть/Комментировать

2022-02-06 15:59:19 В The New Yorker вышла статья о травме - «The case against the Trauma Plot». Я согласна почти с каждым ее тезисом. На мой взгляд, сам факт появления такой статьи в англоязычном пространстве – уже событие. Она анализирует травму, без которой сейчас редко обходятся кино, литература, соцсети, модные разговоры. Сейчас все травмированы. Всех научили оглядываться назад и искать причины своих неудач в прошлом – кто и чем вас когда-то обидел. Травма (это я почти цитирую автора) становится таким знаком мужества, меткой, позволяющей войти в круг избранных. И, если вы – начинающий писатель, то вы можете сразу зайти в популярность, обнажив свою травму – анорексию, домогательство, расизм, дискриминацию. Все, что угодно.

Автор говорит, что причины такого засилья травмы вполне понятны – в Америке много людей с диагнозом - посттравматический синдром. Но если прежде травма определялась как «событие, выходящее за рамки человеческого опыта», то сейчас это определение расширилось, а границы его едва ощутимы. Сейчас травма – это «все, что тело воспринимает как слишком быстрое, раннее, чрезмерное». То есть в такие границы может попасть вообще все – и солдат в посттравматическом расстройстве от того, что убивал, и журналист, который об этом рассказал, и мемуарист, который записал истории обоих. И вот вопрос – «Мы стали более сострадательными или начали все воспринимать как травму?». Тут автор и задается вопросом – а не стала ли травма знаком отличия, пропуском в лучшую жизнь?

В сюжетах о любви мы смотрим в будущее – нам любопытно, что же будет дальше, поженятся или не поженятся. В сюжетах о травме читатель или зритель смотрит в прошлое – «А что там с ней произошло, что она стала такой?». Читателю как будто заранее отдают ключи ко всему – он с самого начала понимает, что сейчас его отведут в маленькую кровавую комнату, и там он найдет все сюжетные и характерные объяснения. Ключи-то ему даны, но читателю уже не так интересно – герой заведомо объяснен через травму. Герой низведен до симптома. Мы знаем, куда зайдет сюжет. Читателя и зрителя лишают удовольствия домысливать вместе с автором.

Автор статьи напоминает: Джейн Остин как-то обходилась без внезапных озарений из прошлого. Шекспир убирал мотивы героев, которые присутствовали в его черновиках, чтобы не лишать читателя удовольствия вообразить. Травма отняла у нас такое удовольствие. Более того, обещанная кровавая комната часто выглядит как номер в занюханном мотеле. И вдобавок человечество приучается смотреть в прошлое, а не вперед.

Автор, конечно, делает оговорку, что травму умалять нельзя, но тут же приводит выражение, ставшее в Америке популярным: «Ставить под сомнение роль травмы - ничто иное, как отказ от движения в сторону социальной справедливости». И еще говорит о том, что в научных кругах травматическая память не нашла серьезных подтверждений. Но такие разговоры немедленно пресекаются. Ведь травма – это новая идентичность. Ну, вы теперь понимаете, почему я говорю, что сам факт появления такой статьи – уже событие.
Я целиком и полностью согласна с тем, что, объясняя героя только через травму, мы всерьез обедняем его. Обедняем человека в принципе, не даем ему двигаться вперед.

Я, впрочем, тоже наличия травматического синдрома не отрицаю, но думаю, что хватит делать из этого литературу и кинематограф. Но проблема в том, что в Америке это все уже поняли, а у нас только начинают топтаться на травме.

Еще одна статья на ту же тему вышла в Harper’s, и говорят, она более жесткая. Но я ее пока не читала Открыть/Комментировать

2022-02-05 14:57:31 Вронский ломает Фру-Фру позвоночник. Анна говорит с Карениным в ложе и слушает, что докладывают императору. Но если она слышит о чем говорят в ложе императора, то и император слышит их разговор! Вы думали об этом, когда читали? Я – нет.

А поезд? Анна не повесилась, не отравилась, как это делали героини до нее. Как это сделала мадам Бовари. Она бросилась под поезд! Поезд в романе тут, там, все время едет по роману. Он – герой романа, как и люди. А знали, что Толстого подбешивало, когда Каренину сравнивали с Бовари? Как я его понимаю!

А задумывались о том, почему в ключевой сцене романа, которую так любят режиссеры, Анна и Вронский танцуют мазурку? Не вальс, как в кино, а именно мазурку. И почему Кити ждет именно мазурки? Мазурка был танцем, который длился достаточно долго, партнеры могли разговаривать. Во время танца решались их судьбы.

И почему Анна, выйдя в метель из поезда на станции, не видя лица Вронского, заслоняющего фонарь, узнает его? Не потому ли, что его и ждала? И в руках ее тот самый красный мешочек, который она потом отбросит, перед тем, как сунуть голову под поезд.

А почему и Вронского, и Каренина зовут Алексеями? Совпадение? Только не у Толстого.

Обращали внимания на сцену, где Вронский уже путешествуя с Анной по Италии встречает Голенищева – старого и неприятного ему знакомого – и испытывает радость. Да почему ж? Ведь он его не любит. «Вронский никак не ожидал, что так обрадуется Голенищеву, но, вероятно, он сам не знал, как ему было скучно». А Анна уже знала – ему с ней стало скучно.

Я прочла великолепную книгу Павла Басинского «Подлинная история Анны Карениной». Она просто взламывает подсознание тех, кто, как и я, много раз Каренину читал. И высыпает оттуда ворох деталей, на которых сознание не заострялось. И ты вздрагивает каждый раз и чуть не плачешь – «Если она слышала императора, то и он их слышал, и это могло вызвать его неудовольствие!».

Я – фанат Толстого и его Анны. Меня всегда удивляет, когда люди говорят: ой, это роман не про Анну, а про Левина. Это роман про то, что семейное счастье должно быть вот таким, как у Кити и Левина, а не как у Анны. Не, это роман про Анну, которая была гораздо сильней окружавших ее мужчин. И Толстой ее очень любил. Он сплел ее образ из трех женщин – одна была экономикой и любовницей соседа-помещика, она и бросилась под поезд после его предательства. После чего Софья Андреевна все-таки отказала ему от дома. Но другой-то была его родная сестра. Я очень понимаю Толстого, когда он бесился на сравнения с Флобером. Кто такая Эмма? Мещанка, мечтавшая о дешевой любви и балах. И кто Анна Каренина – русская княжна, искавшая себя.

Прочтите книгу. Это то чтение, о котором никогда не жалеешь. А я, может, еще разок прочту. Открыть/Комментировать

2022-02-01 13:23:02 «Пусть делает кто хочет, что хочет, я этого делать не буду. Я не знаю этого времени» – так ответил Балабанов актеру Сухорукому, когда тот предложил ему снимать «Брат-3». Об этом Сухоруков прямо на днях рассказал в интервью.

Есть вещи, о которых жалеешь. Например, о том, что не поговорил с кем-то вовремя. У меня была возможность взять у Балабанова интервью, но тогда я не понимала, что люблю этого режиссера, и интервью для «Русского Репортера» взял другой автор – прекрасный журналист Игорь Найденов. Потом я думала – ну, почему я не успела? А потом я поняла, что и не должна была успевать. Тогда, когда он был жив, я не была готова поговорить с ним так, как поговорила бы сейчас.

К чему вообще этот разговор? Для автора в принципе очень важно знать то время, в котором он живет. Чувствовать это время. Не бояться его. Понимать людей, которые живут в этом времени. Редкие современные писатели обладают этим чувством времени. Чаще они предпочитают уходить в другие времена – которые были им ясны и понятны. Например, во времена своей молодости, и пишут сейчас о том, что было лет 20-30 назад. Кто-то уходит еще глубже – в историю. Кто-то (а это еще хуже) – вглубь себя, и начинает подгружать несчастного читателя своей внутренней рефлексией на десять страниц. «Я вста-а-ал. Я посмотр-е-е-ел в окно. Включи-и-и-ил чайник. За окном был серый день. Я почувствовал смутную мечту о чем-то несбыточном, а, может, тоску. Кстати, в последний раз такое же ощущение тоски я испытывал, когда она… Да-да, я сейчас о ней, а не о тоске….». И прочее бр-р-р, что убивает современную литературу. Мало кто у нас пишет в настоящем времени о людях этого времени. И надо иметь мужество в том, чтобы себе признаться – «Я не знаю этого времени. Я не буду о нем писать/снимать». У Балабанова оно было. Открыть/Комментировать

2022-01-30 15:37:53 В этот чудесный воскресный день собралась я по видео-связи звонить одному важному человеку, красиво оделась, воткнула телефон в штатив, села, выбрала контакт, как вдруг дом снова огласил женский вопль. Нет, на этот раз я никуда не побежала демонстрировать свою эмпатию, а с кислой физиономией осталась сидеть на месте и ждать, когда они уже заглохнут.

Ждать пришлось минут пятнадцать. Женщина голосила, просила пощады, и мне даже удалось расслышать, что обращалась она к Васе. Когда все стабильно затихло, я занесла палец над зеленой трубкой на экране, но в этот момент услышала жалкие стенания Васисуалия. Видимо что-то пошло не так. Женщина сразу закричала, только теперь в ее крики прибавилось муки, скорби, отчаяния и обиды. Нельзя было не расслышать в этих воплях жалобу на то, что прямо сейчас убивают не ее саму, а ее время и, может, мечты о быстротечном прекрасном.

– Ладно, подождем, – сказала себе я и убрала палец.

Вскорости дом снова погрузился в воскресную тишину. Я посидела, послушала, чтобы убедиться. Тихо. Мой палец опять поднялся над экраном, но тут Васисуалию снова случилось произвести звук – жиденький такой и слабый. Женщина тоже возопила – «А-а-а-а». Мне же слышалось в ее крике какое-то вопрошение – «Люди добрые, шо же такое деется, а?!».

Люди добрые сидели на месте и не шевелились. К счастью, Васисуалий наконец испустил петушиный крик победителя. Но я, уже наученная горьким опытом, не стала сразу звонить. Я еще посидела, размышляя о том, как же теперь я буду ходить по одним лестницам с этими соседями. Васисуалия я небось сразу узнаю – по развороту тщедушных плеч, по гордой посадке головы, по выражению, в конце концов, победителя на лице. Узнаю и поздороваюсь – «Здравствуйте, Василий». Или нет – «Здравия желаю, Василий!». Ведь не может, в самом деле, человек, верящий в то, что заставляет вот так кричать женщину, не мнить себя победителем, воином, завоевателем. А с другой стороны, если скоро война, то стране такой пригодится. С этой примиряющей мыслю я наконец нажала на зеленую трубку. Открыть/Комментировать

2022-01-28 13:18:12 Как рассказывать истории так, чтобы их можно было посмотреть будто кино? Как конструировать истории? Как включать в них эмоцию? Как рассказывать о живых людях? Как при помощи этих историй продвигать услугу или товар? А делать мир лучше?
Это все – отдельные темы моих курсов, но я решила их объединить в «Стори-Интенсиве», который проведу, как только соберется группа.

Что будет? Пять лекций с интервалом в два дня. Два дня между лекциями – упражнения и домашнее задание. В процессе проведения курсов я поняла, что именно мгновенное выполнение упражнений и домашнего задания (под моим пристальным контролем) закрепляет навыки рассказчика. Поэтому домашнего задания будет много. Проверять его и корректировать буду я сама.

Для кого интенсив? Да, пожалуй, для всех. Для продавцов, домохозяек, волонтеров, блогеров, начинающих блогеров, для людей, желающих продвинуть свою идею или услугу. Ведь каждый будет писать свою историю.

Интенсив будет разделен на два потока. Кто-то может прослушать только лекции и выполнить одно домашнее задание. А кто-то – прослушать лекции и выполнить весь цикл заданий и упражнений. Это по желанию.
За условиями ко мне marinahmedova@gmail.com Открыть/Комментировать

2022-01-27 17:56:59 2. В этой сцене я говорю с бабушкой и матерью девушки, которая пересидела в невестах, а сваты так и не пришли.

«Ничуть я не переживаю, что за ней не приходят! Почему я должна переживать? — на этих словах Тамара тут же тянется к лифу за сигаретой. — Все равно придут, — Алена выхватывает из своего лифа зажигалку и закуривает, держа сигарету всеми пятью пальцами: четырьмя с одного боку, большим — с другого».

Читатель уже подготовлен контекстом, и он понимает: Тамара тянется к лифу за сигаретой в моменты душевного волнения. Так было уже несколько раз. Я готовлю почву для читателя и сажаю на эту почву прием – то есть сказав, что она тянется за сигаретой, мне не надо уже пояснять, что она нервничает, волнуется и разговор о свадьбе внучки для нее – непростой.


3. В этой сцене цыганка Тамара рассказывает про барашка, который жил у нее. «Барашка они мне тогда принесли, — говорит Тамара. — Принесли и говорят: «Мам, расти его. Когда у Ксюшки будет день рождения, мы его порежем». А он рыжий-рыжий был, — она смягчает все «л», в каком-то ритме восточного заклинателя складывая слова. — В мае уже три месяца ему было. Он уже за мной бегал. Прямо как собака. Я ему ходила листья салата покупала на рынке, — в ее голосе впервые появляется нежность, — я ему травку хорошую давала. Приду с рынка, он увидит меня, начинает кричать: «Бе-е, бе-е»


Вопрос – какое вообще отношение барашек имеет к истории с ямами? Зачем про него рассказывать и занимать драгоценное место в тексте? Дурной редактор сразу бы побежал это место вырезать из текста и был бы стерт мною в порошок. История с барашком открывает внутренний мир героини. Я могу сказать – «Она была добра», и мне никто не поверит. А могу рассказать историю про барашка, и читатель сам догадается, что героиня добра. Ну, себе-то он поверит. У этой линии в репортаже есть и усложнение – через собаку. Но теперь, читая, вы сами поймете как обе эти линии пересекаются, и какой эффект создает их пересечение.


4. Сцена свадьбы:

«Турчанка — подарок для невесты, чтобы та засмеялась — исчезает со сцены столь же внезапно, как и появилась, а на ее месте появляется маленькая невеста — с высокой прической, в белом свадебном платье, поверх которого накинута синяя кофта с длинными, большими для нее рукавами. Девочку за руки подхватывают грузные родители. Они танцуют под грустную украинскую песню, дергая невесту за руки, и та шевелится между ними как послушная кукла».

Я, как автор, не могу вписывать свое субъективное отношение к цыганским свадьбам. Вообще субъективное авторское мнение, высказанное в репортаже прямо в лоб, я считаю плохим тоном. Но я могу свое мнение зашифровать в танце. Читателю будет очевидно, как я к этому отношусь.

PS

Я знаю, что некоторые люди используют записи в моем канале для того, чтобы преподавать журналистику. Хотелось бы от этого предостеречь)) Преподавать репортажную журналистику может только тот, кто на очень глубоком уровне это все понимает и сам написал не один десяток репортажей. Да, я итак готова много дать своим подписчикам и студентам, но такое мне не нравится.

https://ahmedova.com/tabor-na-zemle-i-samolety-v-nebe-2/ Открыть/Комментировать