2022-06-14 21:38:59
На русском вышло сразу два больших материала о методологах — философско-управленческой (?) школе, которую основал Георгий Щедровицкий. Школа появилась в позднесоветское время, выросла частично из кибернетики, частично из философии, и ещё, кажется, немного из советской педагогики — и имела большой успех в постсоветской России. Методологи за большие деньги консультировали бизнесменов и политиков и якобы участвовали в создании современной путинской идеологии.
Вокруг статей поднялась дискуссия, которая оказалась сфокусирована на двух вещах. Во-первых, спор идёт о якобы «сектанстве» методологов: одни обвиняют их в этом сектанстве, другие защищают от обвинений и критикуют статьи за то, что они выставили последователей течения религиозными фанатиками или мистиками в духе нью-эйдж. Второй спор касается того, насколько в реальности большим было влияние методологов на современную российскую политику: некоторые комментаторы считают его преувеличенным (например, Александр Морозов, все ссылки будут в комментариях).
Мне кажется, такой фокус разговора смещает внимание с действительно интересных вещей, которые есть во всей этой истории. Методологи, конечно, никакие не сектанты — в любом случае, не больше, чем иные бизнес-коучи, организаторы йога-ретритов или герои фильма «Хвост виляет собакой». Также вполне вероятно, что влияние методологов на нынешнюю политику и идеологию российской верхушки было ограниченным и сегодня уже не актуально (что вообще-то оговаривает в своей статье Андрей Перцев). Но соглашусь с авторами статей, что методологи, тем не менее, крайне интересны для тех, кто хочет понять современную Россию. А точнее, связь нынешних процессов с развитием позднесоветского общества и государства.
Мне кажется, школа методологов и всё, что с ней случилось потом, идеально фиксирует то трудно различимое внутреннее сходство, которое есть между советской идеей «нового человека» и нового общества — и капиталистическим, неолиберальным догматом о самосовершенствовании и личностном развитии в духе Айн Рэнд. У атланта Рэнд и какого-нибудь мускулистого героя картин Дейнеки разное происхождение и противоположная цель, но их объединяет вера, что человека можно искусственно смоделировать, — а такой человек уже смоделирует мир по своему подобию. Такой картине мира свойственна иллюзия контроля: при помощи вполне конкретных методов и практик можно вылепить из других (или себя самого) что-то совершенно иное — стойкого духом и телом строителя коммунизма или успешного антерпренера (в более позднем взводе превратившегося в сверхчеловека, визионера в духе Стива Джобса или Илона Маска). Эти представления о человеке также объединяет внечеловеческая грандиозная эстетика — логика прогресса, роста, воли, стремления к совершенству, и скрытая за возвеличенностью отмороженность, социальный дарвинизм, культ силы и брутального лидерства. В стремительно теряющем утопическую перспективу правеющем позднесоветском обществе и основания этих взглядов на человека начинают постепенно сближаться, пока не оказываются одним и тем же. Советские педагогические утопии незаметно и на удивление безболезненно превращаются в постсоветский коучинг — весьма востребованный у политиков, бизнесменов и широкой публики. У истории этого коучинга есть и продолжение — продукты в духе марафонов Елены Блиновской, тоже предлагающих практики самопрограммирования и изменения мира, впрочем, куда менее трудозатратные и доступные массовому потребителю. Между методологией и Блиновской, конечно, пропасть, и я не пытаюсь их тут уравнять, но если взглянуть на них поближе, можно найти и общее: например, еле заметные следы советского пафоса создания «нового человека» в каждом из них.
568 views18:38
С
