Голубые науки всему виной В июне организовали с друзьями, быв | Смех Медузы

Голубые науки всему виной

В июне организовали с друзьями, бывшими студентами и студентами коллеги летний онлайн-ридинг по феминистской теории. Опен-колл в этот раз не делали, но с радостью поделимся программой после окончания ридинга.

Вчера обсуждали тексты о квир-перспективе и, как обычно с этой темой, пришли к старой дискуссии, которую начал ещё Тимофей Созаев: как нам называть / переводить «квир» на русский, чтобы термин сохранял в себе историю реклейминга и борьбы, и не превращался в никому непонятное модное западное словечко. Кстати, недавно новый ответ на этот вопрос предложили редакторки специального выпуска журнала «Критика феміністична», посвящённого постсоветскому квиру.

Хорошей аналогии для квира на русском мы не нашли. Зато пришли к своей версии queer studies: голубые науки. И мне кажется, это прелестно. Понятно, что слюровая составляющая queer в таком переводе почти теряется (хотя «голубой» тоже используется в русском как обзывательство, но, кажется, он в таком виде уходит в прошлое, что, впрочем, может быть и плюсом). При этом сколько в голубых науках любви и квировой нежности и солидарности, — и сколько в них одновременно той самой меланхолии (или, словами великих, «одиночества небес»), которую, как писала Джудит Батлер, порождает гетеронормативный порядок. Потенциально, голубые науки благодаря мягкости, даже сентиментальности наименования могут работать как очень инклюзивное понятие и включить в себя не только квир, но и гендерные исследования, и новые экологии (голубая планета...) и другие стадис.

В общем, теперь, если кто спрашивает, чем я занимаюсь, ответ однозначен: пишу диссертацию в области голубых наук. И если вам нравится такое именование, тоже смело его используйте. Мечтаю увидеть конференции и кафедры по голубым наукам, сборники и научные серии. Впрочем, тут предсказать ничего нельзя: язык живёт, как хочет, и наша индивидуальная агентность здесь ограничена. Но так даже интереснее.