МАССОЛИТ

2021-08-19 21:44:00 ​​ Нос Гоголя

Существует множество предположений относительно того, как великий писатель относился к своей внешности, в особенности к своему выдающемуся орлиному носу. Современники по-разному воспринимали этот элемент образа Николая Васильевича. Тургенев, к примеру, писал о нем так: «Длинный, заостренный нос придавал физиономии Гоголя нечто хитрое, лисье…». Знакомый Тургенева, Николай Колмаков еще более возбужденно отзывался об этой части лица писателя: «Я не мог на него прямо смотреть, особенно вблизи, думая: вот клюнет, и глаз вон». 

Некоторые полагают, что Николай Васильевич считал свой нос забавным – запись, сделанная им в альбоме своей московской знакомой, красноречиво свидетельствует в пользу такого предположения. «Наша дружба священна. Она началась на дне тавлинки. Там встретились наши носы и почувствовали братское расположение друг к другу, несмотря на видимое несходство их характеров. В самом деле: ваш — красивый, щегольской, с весьма приятною выгнутою линиею; а мой решительно птичий, остроконечный и длинный, как Браун, могущий наведываться лично, без посредства пальцев, в самые мелкие табакерки (разумеется, если не будет оттуда отражен щелчком) – какая страшная разница! только между городом Римом и городом Клином может существовать подобная разница. Впрочем, несмотря на смешную физиономию, мой нос очень добрая скотина…».

Подтверждений тому, что Гоголь стеснялся своего носа, среди воспоминаний его современников найти не удается. Складывается впечатление, что этот миф сформировался в результате близкого знакомства читателей с творчеством писателя (в прозе Николая Васильевича носам уделяется действительно большое внимание); поспособствовать этому могли, бесспорно, и незаурядные характеристики гоголевского носа. Открыть/Комментировать

2021-08-19 18:18:00 ​​​​Любители необычной музыки, вот канал для вас: Selected Goosebumps. На нём – новинки и редкости со всех континентов. Рок, металл, этно, джаз, электроника и экспериментальная музыка, не умещающаяся ни в один из жанров. Короткие авторские обзоры альбомов, рекомендациии и тематические подборки.

Подпишитесь на @sgbumps и обогащайте свой плей-лист! Открыть/Комментировать

2021-08-19 11:12:00 ​​ Милена Есенская и Франц Кафка

До встречи с Кафкой Милена Есенская уже в определенном смысле была сенсацией: молодая студентка, дочь пражского стоматолога и племянница известной чешской писательницы Ружены Есенской бежала из дома отца с пражским литератором, евреем Эрнстом Поллаком, который был старше ее на 10 лет, – в 1917 году об этом говорила вся Прага. Со временем измученный отец дал свое разрешение на брак, но молодожёнам пришлось переселиться в Вену. Материальные трудности, неприятности в семейной жизни (Эрнст, как оказалось, был сторонником сексуальной свободы) и пристрастие к кокаину постепенно подтачивали эмоциональное состояние Милены; чтобы преодолеть упаднические настроения, девушка начала заниматься переводом литературных произведений на чешский язык. Тогда-то она и познакомилась с Кафкой.

Загоревшись идеей перевести рассказ «Кочегар» (будущую первую главу романа «Америка») на чешский, Милена написала Кафке в Мерано, где тот находился на лечении от туберкулёза, с просьбой дать разрешение на перевод. Между ними завязалась переписка, Франц был изумлен успехами Есенской: «Что такая верность и та великолепная естественная уверенность, с какой Вы ее сохраняете, возможны в чешском языке, я и не предполагал». Постепенно это общение сделалось почвой для настоящей духовной близости и переросло в нечто большее. Кафка и боялся встречи с Миленой, и жаждал ее; в результате влюблённые наконец увиделись – в июле 1920 года им удалось провести в Вене четыре счастливых дня.

На этом, к сожалению, благополучная часть истории заканчивается. Кафка писал своему другу Максу Броду о Милене: «Она живой огонь, какого я еще никогда не видел, впрочем, огонь, который вопреки всему горит только для него» (Эрнста Поллака). По этой причине Есенская и не покинула Вену вместе с Францем. Еще раз они встретились в середине августа в Гмюнде, на австро-чешской границе, но что-то пошло не так: позже писатель назовет этот день «днем недоразумений и стыда». В ноябре Кафка попросил прекратить переписку, умоляя не писать и препятствовать встрече («только это пожелание покорно исполни, только это позволит мне как-то еще жить, все прочее будет для меня медленным уничтожением»). Вопреки этому запрету Милена посещала Франца еще несколько раз, в 1921 и 1922 годах, он передал ей свои дневники, просил приносить ему вырезки из газеты с ее публикациями, но в письмах старался обращаться на «вы».

Из письма Милены к Максу Броду о Кафке: «Конечно, мы-то все как будто приспособлены к жизни, нам однажды удалось найти спасение во лжи, в слепоте, в воодушевлении, в оптимизме, в неколебимости убеждения, в пессимизме – в чём угодно. А он никогда не искал спасительного убежища, ни в чем. Он абсолютно не способен солгать, как не способен напиться. У него нигде нет прибежища и приюта. Он, как голый среди одетых… Его книги поражают, но он сам поражает еще сильнее».

Есенская пережила своего возлюбленного на 20 лет. Вскоре после смерти Кафки она развелась с Эрнстом Поллаком, через некоторое время вышла замуж повторно, родила дочь и с головой погрузилась в политику. Опубликованы статьи об оккупации Чехии, о судетских немцах, о сталинских процессах (в начале 30-х Милена вступила в компартию Чехословакии, затем, узнав об ужасах Большого террора в СССР, вышла из нее). В конце 30-х годов Есенская помогала евреям и антифашистам бежать через Чехословакию на Запад. Отправив в 1939 году за границу всех родных и знакомых, Милена осталась в Праге с 11-летней дочерью, больная, хромая, измученная ревматизмом. Осенью того же года ее арестовали и отправили в концлагерь Равенсбрюк, где через несколько лет она и закончила свои дни. Открыть/Комментировать

2021-08-18 10:38:00 ​​ Гюстав Флобер, «Саламбо»

«Саламбо» – исторический роман «от создателя "Госпожи Бовари"», посвященный событиям Ливийской войны (борьбы древнего Карфагена с собственным наёмным войском и примкнувшими к нему ливийцами).

Действие разворачивается в III веке до нашей эры у ворот роскошного дворца военачальника пунийцев, Гамилькара. Наёмные солдаты пируют, пытаясь удовольствоваться угощениями Карфагена, не способного уплатить им жалование. Когда на верхней террасе дворца появится фигура девушки, ливиец Мато уже никогда не сможет оставить мыслей о ней: грядущим кровопролитным сражениям с карфагенянами суждено перекликаться с дурманящими сновидениями о прекрасной Саламбо.

#мысливслух спойлеры

У меня как у любителя исторических романов при прочтении аннотации даже слюнки потекли – древний Карфаген, восстание наёмников, таинственный образ дочери Гамилькара (отца Ганнибала, на минуточку) – что может быть увлекательнее? В голове замелькали флешбэки из счастливого детства, проведенного в обнимку с каким-нибудь «Спартаком» Рафаэлло Джованьоли или «Таис Афинской» Ивана Ефремова. Но «Саламбо» это вам не шутки, друзья: никакой рефлексии (а казалось бы, только этого и ждёшь от автора «Госпожи Бовари»), никакой «объемности» персонажей (имею в виду максимально двухмерный, плоский формат), и, что печально, не слишком высокий уровень исторической достоверности. Почему последнее так важно: за доскональными описаниями особенностей быта, локаций, облачений, религиозных обрядов, политического и административного устройства, сведения о которых Флобер почерпнул из многочисленных трудов по древней истории, совершенно потерялась психологическая составляющая; в этом смысле правдивость этих описаний – последняя отдушина, и та, к сожалению, отнята (насколько понимаю, представления о Карфагене, сложившиеся по результатам археологических исследований, имеют мало общего с Карфагеном Флобера).

Из разочарований можно отметить еще одно: замысловатый сюжет с неожиданными поворотами мог бы скрасить эту документалистику, но, увы, и этой надежде суждено было растаять по ходу повествования. В результате перед нами многостраничное протоколирование осмотра мест происшествий (вплоть до малейших элементов орнамента на стенах) и поступки персонажей на их фоне. Подвергнуть анализу их переживания нет никакой возможности, потому что у читателя попросту нет предпосылок к тому, чтобы разобраться, что чувствуют и как себя ведут люди той эпохи.

И все же надо отдать должное тому количеству труда, которое вложено в эту книгу, бесчисленным произведениям античников и историков Нового времени, поглощенных автором, поездке в Тунис на «рекогносцировку», неимоверным усилиям, предпринятым в попытке «угадать» древнего человека. Судя по тем же многоступенчатым описаниям, работа была не из лёгких, к тому же отрадно видеть, сколь важна для Флобера достоверность написанного. В конце концов, это был своеобразный эксперимент, для творчества реалиста тем более ценный: во главу угла поставлено не что иное, как стремление к жизненной правде.

В этом смысле книга стоит прочтения: не следует ждать, что «Саламбо» тронет вас до глубины души, но упорство автора этого, бесспорно, заслуживает. И, если отнестись к роману как к поучительному околоисторическому труду, хроникам, впитавшим в себя романтические представления Флобера о Карфагене, существует вероятность, что вы не разочаруетесь. К сожалению, я слишком преданный поклонник жанра, чтобы снижать градус ожиданий перед прочтением исторических романов – на этом и попалась. Открыть/Комментировать

2021-08-17 11:12:00 ​​ Том Сойер и Гекльберри Финн, реальная история

Согласно предисловию к «Приключениям Тома Сойера», главный герой сочетает в себе черты трёх знакомых писателю мальчиков; в своей «Автобиографии» Марк Твен, напротив, признавался, что Том Сойер списан с него самого. Действительно, у Сэмюэля Клеменса (настоящее имя Марка Твена) с этим персонажем много общего: тетушка Полли напоминает мать автора, Сид Сойер – литературное воплощение его младшего брата, погибшего в юности, Гекльберри Финн – точная копия его друга детства, а прообразом города Санкт-Петербург в штате Миссури стал, несомненно, его родной город, Ганнибал. Возлюбленная Сойера, Бэкки Тэтчер, также имеет реальный прототип – девочку по имени Лаура Хаукинс (они с Сэмюэлем оставались друзьями на протяжении всей жизни).

Отдельно хочется остановиться именно на Гекльберри Финне. Мальчика, с которого списан этот персонаж, звали Том Блэнкеншип. Старший брат Тома в самом деле помогал скрываться беглому рабу несмотря на то, что на юге США подобный поступок на тот момент считался позорным для белого (к тому же, за поимку темнокожего предлагалась хорошая денежная награда, которая могла бы стать для бедной семьи Блэнкеншипов неплохим подспорьем). Видимо, эта история легла в основу одной из сюжетных линий романа о «Гекльберри Финне». «Я вывел Тома Блэнкеншипа именно таким, каким он был. Невоспитанным, немытым и всегда голодным, но с самым добрым сердцем среди всех, кого я знал. Он пользовался неограниченной свободой и был единственным по-настоящему независимым человеком в нашем городке и, как следствие, постоянно и безмятежно счастливым. Все мы ему завидовали» – писал Твен в своей «Автобиографии».

На фото Марк Твен на пороге дома своего детства в Ганнибале в 1902 году. Открыть/Комментировать

2021-08-16 12:59:00 ​​ Военная служба Державина

Гаврила Романович Державин свою военную карьеру начал в чине рядового гвардейца Преображенского полка. В 1762 году будущий поэт принимал участие в дворцовом перевороте, в результате которого на трон взошла Екатерина II, спустя десять лет службы получил офицерскую должность (чин поручика).

В 1773-1775 г. Державин участвовал в подавлении восстания под предводительством Емельяна Пугачёва. При штабе командующего войсками Гаврила Романович занимался делопроизводством, организацией ополчения, руководил агентурными мероприятиями (лазутчики, перевербовка, легендирование – всё как в лучших шпионских фильмах), проводил опросы среди различных слоёв населения, участвовал в составлении списка мятежников, поддерживал контакты с представителями правительственных сил.

На протяжении этих нескольких лет молодой поручик тщательно документировал происходящее, оставив несколько тетрадей с ценнейшими воспоминаниями («Чёрные мои отпуска по комиссии Пугачёва», «Ордера по комиссии бунтовщика Пугачёва», «Сообщения и рапорты по комиссии Пугачёва» и «Партикулярные письма во время бунта Пугачёва»). На эти записки во многом опирался Александр Сергеевич Пушкин, работая над «Историей Пугачёвского бунта» и «Капитанской дочкой». Открыть/Комментировать

2021-08-16 10:10:00 Книги сделают вас грамотнее

Да, но это займёт время. Есть вариант быстрее — подписаться на @brokoledu.

Автор канала копается в словарях и делится интересными правилами русского языка.

Каждый день разбор РЕАЛЬНО сложных случаев правописания, история слов (даже матерных!) и опросы, конечно.

Подписывайтесь и блистайте эрудицией: @brokoledu Открыть/Комментировать

2021-08-13 11:12:00 ​​ Немного о «Горе о ума»

По традиции поговорим о прототипах. В Софье Фамусовой некоторые современники узнавали двоюродную сестру Грибоедова, Софью Алексеевну, её отец, Алексей Фёдорович, имел определенное сходство с Фамусовым, а её муж, Сергей Александрович Римский-Корсаков, нередко ассоциировался с фигурой Скалозуба. Эти обстоятельства, а также особенности поведения представителей московского общества, подмеченные в доме Римских-Корсаковых Грибоедовым и послужившие вдохновением для создания комедии, способствовали тому, что дом Софьи Алексеевны и её мужа в Москве на Страстной (ныне Пушкинской) площади стали именовать «домом Фамусова». К несчастью, дом этот был снесён в середине XX века.

Относительно другого персонажа – Анфисы Ниловны Хлёстовой – современники и историки оказались единодушны: её прототипом стала Настасья Дмитриевна Офросимова, большая московская барыня, известная своими умом, крутым нравом и причудами. Так вспоминал о ней А.А. Стахович: «… она строго блюла порядок и благочиние в церкви, запрещала разговоры, громко бранила дьячков за непристойное пение, или за нерасторопность в служении; дирала за уши (как Чацкого) мальчиков, выходивших со свечами при чтении Евангелия и ходивших с тарелочкою за свечным старостой, держала в решпекте и просвирню. К кресту Офросимова всегда подходила первою, раз послала она дьячка к незнакомой ей даме, которая крестилась в перчатке, громко, на всю церковь, дав ему приказание: "Скажи ей, чтоб сняла собачью шкуру!"». Именно Настасью Дмитриевну под именем Марии Дмитриевны Ахросимовой позже изобразил Л.Н. Толстой в романе «Война и мир». Открыть/Комментировать

2021-08-12 17:00:05 “Знаете, я столько читал о вреде алкоголя! Решил навсегда бросить… читать”.
Довлатовский герой слукавил - не бросил ни читать, ни пить. Хотите больше Довлатова? Тогда вам в “Зону Довлатова” - канал, публикующий лучшее из Довлатова и лучшее о Довлатове. Прекрасно сочетается с бокалом красного сухого Открыть/Комментировать

2021-08-12 10:37:00 ​​ Михаил Шолохов: под угрозой расстрела

Юность у будущего писателя была полна приключений. В 1920 г. продотряд во главе с 15-летним Шолоховым попал в плен к Нестору Махно. Тогда юноша был уверен, что его расстреляют, но по счастливому стечению обстоятельств пленных отпустили.

Шолохов вновь оказался под угрозой смертной казни спустя два года, когда работал станичным налоговым инспектором. Он был арестован и помещен под следствие, почти месяц находился в заключении, затем отец внес за него крупный залог и взял к себе на поруки. На суд Шолохов-старший принес поддельную метрику (по-нашему свидетельство о рождении), в соответствии с которой на момент судебного разбирательства подсудимому было всего пятнадцать лет. Поверить в то, что Михаилу пятнадцать, при его сложении и других внешних данных было несложно (не исключено также, что этому поспособствовали хлопоты отца), и расстрел был заменен другим наказанием: Шолохову дали год исправительных работ в колонии для несовершеннолетних.

По официальной версии будущий писатель был арестован, поскольку изменял данные отчетных документов (традиционно считается, что из сострадания к казакам, а по мнению «антишолоховцев» – за взятки). По другой версии Шолохов, вооружившись наганом, угрозами выбивал у станичников налоги. Выдвигались также предположения, что поводом к аресту послужил обмен пары изъятых быков на жеребца для личных целей. «Я вёл крутую линию, да и время было крутое; шибко я комиссарил, был судим ревтрибуналом за превышение власти… Два дня ждал смерти… А потом пришли и выпустили…» – вспоминал позже писатель. Открыть/Комментировать