МАССОЛИТ

2021-10-19 10:33:00 ​​ Закадычные друзья Бунин и Куприн

Они познакомились в Люстдорфе, под Одессой, когда обоим было по 29 лет. Сразу нашли общий язык: ночи напролёт гуляли, сидели на скалистом берегу моря, и Бунин уговаривал Куприна, у которого на тот момент было нечто вроде творческого кризиса, чтобы тот вернулся к писательству хотя бы ради заработка («Да меня же никуда не примут», – убивался Куприн. «Но ведь вы уже печатались!» – «Да, а теперь, чувствую, напишу такую ерунду, что не примут»). Стараниями Ивана Алексеевича всё-таки удалось вытянуть из Александра Ивановича что-то годное – так появился рассказ «Ночная смена», за который удалось выручить целых 25 рублей. Куприн на радостях позвал друга в ресторан, и позже во хмелю кричал: «Никогда не прощу тебе, как ты смел мне благодетельствовать, обувать меня, нищего, босого!»

Их дружба продолжалась на протяжении десятилетий. В 1909 году было объявлено, что Пушкинская премия будет поделена в этот раз между ними (каждому предназначалось по 500 рублей). Куприн шутил: «Я на тебя не сержусь за то, что ты свистнул у меня полтысячи». Бунин ответил очень трогательно: «Радуюсь тому, что судьба связала моё имя с твоим». По воспоминаниям Ивана Алексеевича, то друг бывал с ним нежен, любовно называл Ричардом, Альбертом, Васей, то вдруг озлоблялся и говорил довольно обидные вещи («Ненавижу, как ты пишешь, у меня от твоей изобразительности в глазах рябит»).

Они продолжили общаться и после эмиграции в Париж, некоторое время даже жили в одном доме. К старости Куприн начал спиваться, появились проблемы со здоровьем. В 1938 году Бунин вспоминал: «Года три тому назад, приехав с юга, я как-то встретил его на улице и внутренне ахнул: и следа не осталось от прежнего Куприна! Он шел мелкими, жалкими шажками, плелся такой худенький, слабенький, что, казалось, первый порыв ветра сдует его с ног, не сразу узнал меня, потом обнял с такой трогательной нежностью, с такой грустной кротостью, что у меня слезы навернулись на глаза. Как-то я получил от него открытку в две-три строчки, – такие крупные, дрожащие каракули и с такими нелепыми пропусками букв, точно их выводил ребёнок... Все это и было причиной того, что за последние два года я не видел его ни разу, ни разу не навестил его: да простит мне бог – не в силах был видеть его в таком состоянии». Открыть/Комментировать

2021-10-18 10:27:00 ​​ Любимая шпионка Горького и Уэллса

Позвольте представить вам Марию (Муру) Закревскую-Бенкендорф-Будберг, (предположительно) тройного агента ОГПУ, немецкой и британской разведок, собеседницу Фрейда, Рильке, Чуковского и Моэма, музу Максима Горького и Герберта Уэллса, авантюристку, красавицу.

История её до 1919 года ничем не примечательна: счастливый брак с российским дипломатом Бенкендорфом, работа в посольстве, тихая семейная жизнь в родовом замке мужа. А далее одно за другим: супруг убит крестьянами во время революции в Эстонии, Мура возвращается в Петроград и заводит роман с английским дипломатом Р. Локкартом, тот оказывается организатором антисоветского заговора, его высылают из России, тогда как Закревская арестована по подозрению в работе на британскую разведку. Через некоторое время освобождена по ходатайству Горького – по данным архива ОГПУ, в обмен на обязательство сотрудничать со спецслужбой.

Мура перебралась в Петроград, где устроилась работать секретаршей и переводчицей в созданное Горьким издательство «Всемирная литература». «Горький, хоть и не говорил ни слова ей, но все говорил для неё, распустил весь павлиний хвост. Был очень остроумен, словоохотлив, блестящ, как гимназист на балу», – вспоминал Чуковский первое редакционное заседание, на котором присутствовала новая сотрудница. Не прошло и месяца, как она уже жила в квартире автора «На дне», где в сентябре 1920 и познакомилась с Гербертом Уэллсом, который заехал к Горькому погостить. И хотя уже тогда Закревская сделалась любовницей фантаста, остаться предпочла с советским классиком.

Затем Мура отправилась в Эстонию к сыну и дочери от первого брака, планируя встретиться с Горьким уже за границей. Там и состоялся её фиктивный брак с эстонцем Николаем Будбергом (Закревскую как «советскую шпионку» арестовали, позже ей запретили выезд, а эстонское гражданство спасало ситуацию). После встречи с Горьким последовали разъезды по европейским санаториям, возобновление отношений с Локкартом (интересно, зачем ), а также, как многие полагают, поездки по заданиям ЧК. Когда писатель принял решение вернуться в СССР, Мура с ним не поехала, а обосновалась в Лондоне и возобновила отношения с Уэллсом – с ним она прожила тринадцать лет до самой его смерти. «Я люблю её голос, люблю её присутствие, её силу и её слабость», – писал он в автобиографии.

До сих пор, кстати, живы слухи о том, что Закревская отравила Горького по приказу Кремля (ни доказать, ни опровергнуть это предположение на данный момент нет никакой возможности). Такая вот «русская Миледи». Открыть/Комментировать

2021-10-14 10:27:00 ​​ Ги де Мопассан, «Сильна как смерть»

Отношениям художника Оливье Бертена и графини де Гильруа вот уже двенадцать лет. Когда-то давно живописец был потрясён красотой этой женщины – он впервые в своей жизни полюбил, и любовь эта, став со временем взаимной, все эти годы делала его счастливым. И всё же, будучи лишённым возможности быть рядом с любимой так, как это позволено её мужу, Бертен ощущает себя всё более и более одиноким, а чувства его к графине, как бы сильны они ни были когда-то, постепенно угасают.

И вот художник неожиданно для себя обнаруживает, как повзрослела юная Аннета, дочь графини де Гильруа, и как сильно девочка напоминает ему мать – женщину, которую он встретил тогда, двенадцать лет тому назад. Голос, внешность, даже отдельные особенности поведения – всё она, та прекрасная незнакомка, портрет которой ему некогда посчастливилось написать. Что, если не это способно возродить чувства Бертена к графине?

#мысливслух спойлеры

Сразу оговорюсь, что с этой книги начинается моё знакомство с Мопассаном – не имею пока возможности сравнить «Сильна как смерть» с другими произведениями автора, как не имею возможности выразить отношение к его творчеству в целом. Но сердце забилось быстрее при прочтении последних нескольких страниц – эффект небывалый в последнее время. Какая-то совершенно локальная, частная, даже камерная история (сопровождаемая несколькими светскими беседами и только – никаких вам интриг, политики, побочных сюжетных линий), участниками которой выступают всего два человека: любящая художника графиня и некогда любивший её художник. Трагедия старости и любви.

Они глубоко несчастны: один, потому что не в силах раз за разом переносить мысли о безнадежности своих чувств к юной Аннете, другая, потому что не имеет возможности положить конец этому губительному увлечению. Оба нелюбимы, оба слышат дыхание старости, способной превратить светскую красавицу в весьма почтенную и потому малоинтересную даму, а блестящего холостяка художника в одинокого завсегдатая светских гостиных, к которым нередко испытывают жалость. За эти двенадцать лет графиня и Оливье до того сблизились, что могут разделить переживания, способные прекратить их отношения навсегда, только друг с другом.

Несчастье Бертена, надо сказать, состоит не только и не столько в безответной любви, но кроется также в осознании того, что он так и не обрёл своё место – ни в отношениях с графиней, ни в компании людей, с которыми привык проводить время. Законное место рядом с его первой возлюбленной принадлежит её супругу, а «своим» в кругу светских людей художник не станет никогда – неспроста, раз за разом наводя разговор на эту тему, Бертен с горечью вынужден констатировать, что он и ему подобные для них – всего лишь очередное развлечение. Вся жизнь его оказывается прожитой впустую: Оливье стар, он уже ничего не сможет оставить после себя.

Графиня же испытывает пытку иного рода – её красота, поразившая в своё время Бертена, стремительно увядает, открывая дорогу новому чувству художника. Старение возлюбленного на её глубокую привязанность к нему не влияет, а вот собственное преображение на фоне взросления дочери не только становится поводом к переменам внутри Оливье, но и страшным образом уязвляет её самолюбие – самолюбие светской красавицы, привыкшей быть объектом внимания и преклонения. Она не только теряет Бертена (что само по себе сокрушительный удар для этой деятельной женщины, на протяжении двенадцати лет старательно оберегающей их отношения), она теряет саму себя.

Думаю, из написанного несложно заключить, насколько тронула меня эта история – уверена, она не оставит равнодушными и вас. Читается на одном дыхании. Открыть/Комментировать

2021-10-12 11:12:00 ​​ Немного о «Дубровском»

Уже близка к тому, чтобы выделить заметки о прототипах и реальных историях, лежащих в основе сюжетов литературных произведений, в отельную рубрику – до того их много

История «Дубровского» была навеяна Пушкину рассказом его приятеля Павла Воиновича Нащокина – о том, как тот своими глазами видел в остроге дворянина Островского, человека, который, потеряв в судебном споре с соседом своё имение, возглавил банду крестьян и в порыве отчаяния пустился разбойничать, пока наконец не был схвачен и заключен под стражу. В первых черновиках главный герой так и именуется Островским, фамилия Дубровский появляется несколько позже. А во второй главе романа фигурирует реальное судебное решение по делу подполковника Крюкова и поручика Муратова (спор о праве собственности на имение Новоспасское: тяжба длилась 6 лет, и, хотя правда была за Муратовым, суд встал на сторону влиятельного Крюкова) – выписку из дела Пушкин вложил прямо в рукопись.

Добавлю также, что «Дубровский» – на русском языке наиболее известный разбойничий роман (главный герой подобного рода произведений – этакий «Робин Гуд», благородный разбойник, защищающий интересы слабых и противостоящий беззаконию власть имущих). Жанр этот в русской литературе особого развития не получил, что придает «Дубровскому» определенную уникальность. Открыть/Комментировать

2021-10-11 10:27:00 ​​ Проказник Гофман

Весьма примечательна в биографии немецкого сказочника история о том, как ещё юношей Гофман влюбился в одну из воспитанниц женского пансиона, располагавшегося по соседству. Недосягаемость возлюбленной помехой не стала: вооружившись помощью лучшего друга Готлиба фон Гиппеля, будущий писатель предпринимает попытку прорыть подземный ход на территорию учебного заведения, огороженного высоченным забором. Увы, план не удался: злоумышленников поймали «с поличным» и строго наказали. Но друзья не отчаивались, и через некоторое время во дворе пансиона со страшным грохотом приземлился сооруженный ими воздушный шар с вином в корзине – авторы затеи, не дожидаясь, пока их схватят, немедленно покинули место происшествия. Одним словом, романтика.

И еще один случай, о котором хотелось бы упомянуть. Как ни пытался писатель зарабатывать себе на жизнь искусством, выручала его именно юриспруденция: Гофман прошел путь от студента юридического факультета Кёнигсбергского университета до советника апелляционного суда. И вот, одно время, находясь на должности ассесора окружного суда в Познани, Эрнст Теодор Амадей от скуки баловался созданием карикатур, за что и поплатился: начальство обнаружило «работу» Гофмана, посвященную представителю высшего сословия, и разразился скандал. Наказанием чрезмерно творческому юристу послужил перевод в маленький городок Плоцк; там сказочник вел замкнутый образ жизни, писал церковную музыку, в общем, действительно успел пожалеть о «содеянном». Открыть/Комментировать

2021-10-06 10:27:00 ​​ «Американская трагедия»: основано на реальных событиях спойлеры

Сюжет «Американской трагедии» Теодора Драйзера был подсказан писателю самой жизнью: в 1906 году некий Честер Джиллет, молодой человек из Монтаны, утопил свою подругу Грейс Браун в озере Биг-Муз в округе Херкимер. Честер, как и его литературное воплощение, Клайд Гриффитс, работал на фабрике воротничков – там он и познакомился с Грейс. Книга полностью повторяет историю Джиллета: с работницей фабрики у юноши завязались романтические отношения, девушка забеременела, посыпались жалобные просьбы о том, чтобы Честер взял её в жены. У избранника Грейс существовала, предположительно, некая богатая знакомая, на которой он и планировал жениться, а беременность другой могла перечеркнуть его честолюбивые планы. Кончилось дело электрическим стулом, как и в «Трагедии».

Надо сказать, что Теодор Драйзер изучил историю Джиллета до мельчайших подробностей: ознакомился с материалами дела, посетил все значимые для его фигурантов места, даже взял интервью у другого преступника, приговоренного к казни на электрическом стуле, чтобы точнее передать чувства Гриффитса. Жаль, у писателя не оказалось дневниковых записей Джиллета, которые были опубликованы только в 2007 году, почти через 100 лет после его смерти. Справедливости ради стоит отметить, что преступление Джиллета – не единственный пример того, как попытка «выгодно жениться» зашла слишком далеко, в США подобных уголовных дел на тот момент было немало, и произведение Драйзера, призванное таким образом развенчать миф об американской мечте, было вдохновлено сразу несколькими историями.

На фото Честер Джилетт собственной персоной. Открыть/Комментировать

2021-10-04 09:47:00 ​​​​ Ссора Тургенева с Толстым

Весенним утром 1861 года, когда Тургенев и Толстой находились в гостях у Афанасия Фета, между ними произошла нешуточная ссора. В один момент жена Фета спросила у Тургенева о новой гувернантке из Англии, нанятой для воспитания его дочери. Согласно воспоминаниям Афанасия Афанасьевича разговор развивался следующим образом: Тургенев «стал изливаться в похвалах гувернантке» и, помимо прочего, упомянул, что девушка требует от его дочери, чтобы та забирала на руки худую одежду бедняков для починки; Толстой же на это заметил, что «разряженная девушка, держащая на коленях грязные и зловонные лохмотья, играет неискреннюю, театральную сцену». Когда Лев Николаевич отказался забрать свои слова назад, бледный от злобы Тургенев воскликнул: «Так я вас заставлю молчать оскорблением!»

После того, как писатели расстались, Толстой направил Тургеневу письмо с требованием извинений, тот направил ответ (с сухими извинениями и заявлением о том, что между ними все кончено), который по ошибке не был доставлен в срок – в результате Лев Николаевич, не дождавшись вестей от бывшего друга, велел передать ему новое послание, на этот раз уже с вызовом на дуэль. Писатели не сошлись во мнениях относительно оружия, из которого будут стреляться (Толстой предлагал использовать охотничьи ружья, чтобы, как говорится, «наверняка»), и потому оставили эту идею, но общение полностью прекратили.

И вот, через долгие 17 (!) лет Толстой предпринял наконец попытку помириться с Тургеневым: «Искренно, если вы можете простить меня, предлагаю вам всю ту дружбу, на которую я способен. В наши года есть одно только благо – любовные отношения между людьми. И я буду очень рад, если между нами они установятся». Иван Сергеевич, растроганный посланием графа, по воспоминаниям Анненкова, присутствовавшего при чтении письма, даже заплакал. «Любезный Лев Николаевич, я только сегодня получил Ваше письмо... Оно меня очень обрадовало и тронуло. С величайшей охотой готов возобновить нашу прежнюю дружбу и крепко жму протянутую мне Вами руку». В 1878 году в Ясной Поляне после долгой разлуки старые друзья встретились вновь, как будто никакой ссоры и не было в помине. Открыть/Комментировать

2021-10-01 10:27:00 ​​ Встреча Джойса и Фицджеральда

Френсис Скотт Фицджеральд долгое время лелеял мечту о том, чтобы встретиться со своим кумиром – Джеймсом Джойсом. Желанию этому суждено было исполниться: в 1928 году Сильвия Бич, владелица книжного магазина “Shakespeare&Co” в Париже и первый издатель «Улисса», решила организовать небольшой званый вечер и пригласить обоих писателей.

Во время ужина Фицджеральд, опьяненный не столько алкоголем, сколько присутствием Джойса, внезапно встал из-за стола, опустился перед коллегой на колени и поцеловал тому руку, добавив: «Каково же это, быть гением, сэр? Я так счастлив нашей встрече, что сейчас разрыдаюсь!» Несколькими бокалами позже Френсис Скотт признался, что восхищен красотой Норы Джойс, а затем бросился к балкону, заявив, что спрыгнет, если прекрасная Нора не признается ему в любви.

Людей, знавших Фицджеральда, подобные выходки только умиляли – как вспоминала Сильвия, они были «очарованы Скоттом» («С его голубыми глазами и безрассудством, он казался нам ангелом, упавшим с небес. Он ослепил нас своими искренностью и обаянием»). У Джойса осталось несколько иное впечатление о случившемся: «Этот молодой человек, должно быть, безумен. Как бы он себе не навредил».

На фото Сильвия Бич и Джеймс Джойс. Открыть/Комментировать

2021-09-29 09:47:00 ​​ Владимир Набоков, «Защита Лужина»

Один из наиболее известных русскоязычных романов Владимира Набокова, посвящённый судьбе шахматного вундеркинда Лужина.

Неловкий, не понятый родителями и сверстниками, герой начинает находить в окружающем смысл при помощи шахматных комбинаций. Постепенно сама жизнь превращается в очередную шахматную партию, проиграть которую, он, однако, не имеет права. Остается только понять, как выстроить для такого случая защиту.

#мысливслух спойлеры

Как и всегда, читать Набокова – одно удовольствие. Не только потому, что воображение купается в этих всегда увлекательных, выполненных крупными мазками и схватывающих всё самое основное описаниях, не только потому, что любопытство подкуплено оригинальными художественными решениями вроде отсутствия у персонажей имён, но ещё и потому, что непостижимым образом во всём этом многообразии звуков улавливаешь ноту, способную придать прочитанному особый, щемящий лиризм – как будто нутром отгадываешь то, что невозможно описать словами. К тому же очаровывают отсутствие очевидных социальных высказываний между строк, «плохих» и «хороших» персонажей, подчеркнутая относительность происходящего (и нет, не все модернисты такие, хотя казалось бы).

Рассуждая о достоинствах «Защиты», хочется прежде всего остановиться на трагедии главного героя. У Лужина нет имени, он теряет его с первых строк, и, благодаря кольцевой композиции романа, находит лишь под конец «партии», когда всё это – события, люди – замирает в окне, из которого мгновение назад он шагнул в вечность. В герое вообще очень мало личного, кроме любви к шахматам – детские воспоминания, отношения с родителями, сверстниками он держит от себя на расстоянии, опасаясь дать им хоть сколько-нибудь определённую оценку.

Именно поэтому шахматная игра для него – способ жить: ещё ребёнком шахматы спасли Лужина, даровали ему смысл существования, стали своеобразным футляром, в котором ему нестрашно взаимодействовать с людьми вокруг. Странно видеть, что даже жена шахматиста, до такой степени чуткая к переживаниям окружающих, готовая взять на себя заботу о человеке с подобными аутистическими наклонностями, не в состоянии этого понять. Чем убивать ему время, если любое событие воспринимается как попытка внешнего мира воплотить очередную комбинацию? Без своей «защиты» он беспомощен, потерян, уязвлён, отсутствие возможности примирить шахматы и жизнь – вот что в конце концов убивает Лужина.

Далее хочется отметить, насколько благодатную почву подготовил Набоков для шахматного осмысления и переосмысления его романа. Восприятие Лужиным окружающей действительности через призму шахмат открывает простор для спекуляций: тут и поводы верить или не верить автору касательно структуры произведения (что она построена по образу и подобию шахматных задач «мат самому себе» и «ретроградный анализ»), и попытка увидеть между строк намёки на конкретную шахматную партию, даже сравнения главного героя с конкретной шахматной фигурой (королём, конём), а его квартиры – с шахматной доской. Что уж говорить о прототипах главного героя – их великое множество, начиная с четвёртого чемпиона мира Александра Алёхина и заканчивая другим великим шахматистом, Куртом фон Барделебеном, который покончил с собой, выпрыгнув из окна. Словом, придумывать различные концепции и анализировать историю создания «Защиты» можно вечно, и это ещё одно её важное достоинство. Открыть/Комментировать

2021-09-27 11:12:00 ​​ Ирина Цветаева

Мы привыкли видеть упоминания о детях Цветаевой – Ариадне и Георгии (Муре), но у поэтессы была ещё одна дочь, Ирина. Судя по всему, история девочки не слишком «романтична» – оттого и не получила должного внимания биографов. Родилась Ирина весной 1917 года, и вскоре после её рождения отец, Сергей Эфрон, поступил в ряды Добровольческой армии и на некоторое время вынужден был покинуть семью. Марине Ивановне не удалось вывезти детей (старшую Ариадну и младшую Ирину) в Крым, пришлось остаться в Москве – голодной, холодной, постреволюционной. Цветаевой впервые в жизни пришлось зарабатывать себе и дочерям на жизнь: она поступила было на службу, но ненадолго – продержалась чуть больше 5 месяцев («ушла, не смогла. – Лучше повеситься»).

Осенью 1919 года поэтесса приняла решение отдать Ариадну и Ирину в приют, выдав за сирот. Свой поступок она объясняла тем, что хотела обеспечить им достойную жизнь (некоторые биографы утверждают, что её заверили – девочкам обеспечат хорошее питание). По другим сведениям, мать, напротив, вполне в состоянии была обеспечить дочерей всем необходимым, даже не работая – за счет продажи вещей на рынке (как делала позже с Ариадной); существуют свидетельства даже о несколько презрительном, где-то пренебрежительном отношении к Ирине. Например, получив от заведующего приюта письмо о том, что её двухлетняя дочь кричит от голода, Марина Ивановна пишет в дневнике: «Ирина, которая при мне никогда не смела пикнуть. Узнаю её гнусность». Похожее – о предложении работницы приюта дать хоть немного сахара Ирине, не только Але: «"А что ж Вы маленькую-то не угостите?" Делаю вид, что не слышу. – Господи! – Отнимать у Али! – Почему Аля заболела, а не Ирина?!!» 

Ирина умерла от голода в приюте в возрасте трёх лет, так и не дождавшись воссоединения с матерью. На похоронах дочери Цветаевой не было («Чудовищно? – Да, со стороны. Но Бог, видящий моё сердце, знает, что я не от равнодушия не поехала тогда в приют проститься с ней, а от того, что не могла»). Заболевшую Ариадну Марина Ивановна забрала к себе незадолго до смерти младшей дочери. Открыть/Комментировать