Терешковец.

2022-06-16 22:10:33 Надоела хирургическая чистота и порядок, почти что такой полуфригидный заповедник. Мы всегда видим только конечный результат. Красивые книжки, красивые обложки, всё выверено до миллиметра. Аж тошно, если так подумать. Секрет: лучше не думать.

Но текст – это же грязь, в которой мы возимся полжизни, чтобы там, на поверхности, кто-то увидел когда-нибудь роман, начавший свою жизнь в тёмной шахте.

Пусть здесь будет как у меня на столе. Много нужного и ненужного, больше, конечно, ненужного. Фотографии, цитаты, разложены какие-то вырезки из журналов, валяются огрызки яблок, квотеры, чьи-то визитки. А стерильную чистоту можно всегда найти у меня на сайте. Ну и ещё в новой книге, когда наконец закончу над ней работу. Открыть/Комментировать

2022-06-16 00:12:34 Гнусный вид с лавочки у дома. Как здесь печатать тексты? Открыть/Комментировать

2022-06-14 12:35:00 Мои высказывания, как всегда, были насквозь пропитаны сарказмом. Люблю я переворачивать с ног на голову. Ведь на тех, кто в бизнес-классе, авиакомпания тратит больше денег. И сравнивать это с ресторанным бизнесом не совсем корректно, я понимаю.

Но дело не в этом. Просто не кажется ли странным, что некоторым плохеет от того, когда кому-то рядом вдруг становится немного лучше?

Все говорят, что квантовая физика сложна для понимания. А я думаю, что они, наверное, никогда не сталкивались с человеком. Открыть/Комментировать

2022-06-14 12:35:00 Познакомился недавно с американской стюардессой. И сразу задал провокационный вопрос:

– Это правда, – говорю, – что теоретически пассажир эконом-класса без доплаты может полететь в бизнес-классе?

Роза молча и с удивлением на меня посмотрела. Я пояснил, что среди тех, кто часто летает, есть такой трюк. Они покупают билеты в эконом-класс. При посадке становятся в конец очереди и, когда все расселись по салону, смотрят, не осталось ли свободных мест в бизнес-классе. Если место есть, то с полной непоколебимостью туда садятся.

Говорят, в бизнес-классе стюардессы не спрашивают фамилию, чтобы убедиться, что ты не получил халявный апгрейд своих билетов. В конце концов, это бизнес-класс. Всё строится на дорогостоящем доверии обеих сторон.

Роза долго и недовольно кивала и наконец произнесла:

– В принципе это возможно… Но есть одно «но».

Я с готовностью придвинулся. Пусть разрушит этот миф, и мысль стать последним в очередь – хотя бы из любопытства сломать систему – никогда больше не посетит меня.

– Мы считаем пассажиров бизнес-класса. То есть если людей будет больше, чем продано билетов, возникнут соответствующие вопросы.

Я скривился от мысли, что нас считают как бройлерных цыплят. Для кого-то мы не более чем числа. Сухая, неинтересная статистика, которой можно пренебречь.

Я отодвинулся обратно, в размышлениях постучал пальцами по столу.

– Но Роза, – воскликнул я, как сыщик, наткнувшийся на улику, – ведь налицо несовпадения! Во-первых, пассажир бизнес-класса может просто не явиться на рейс. Тогда занявший его место не будет лишним при подсчёте. Во-вторых, когда именно вы считаете пассажиров?

Роза казалась озадаченной вопросом. Она не понимала, куда я клоню. На её лице промелькнула подозрительность.

– Считаем в конце. При посадке то есть.

Не всё потеряно, подумал я. Даже безликая статистика может повлиять на маховик большого бизнеса. Я подытожил:

– То есть правильно я понимаю, что можно сесть на свободное место в бизнес-классе и худшее, что случится, – это укоризненный взгляд стюардессы при посадке?

Роза была ошарашена таким ходом мыслей.

– Это так, но, – она выпрямилась и строго, как учительница на двоечника, на меня посмотрела: – это так не работает!

– Что значит не работает? – парировал я.

И тут она сказала то, что повергло меня в глубокий культурный ступор. Она сказала:

– Разве тебя бы не возмутило, если бы кто-то занял место в бизнес-классе рядом с тобой и получал бы тот же уровень сервиса, что и ты, при этом не заплатив за это?!

Я немного помолчал, переваривая услышанное.

– Почему меня должно интересовать внезапное благополучие соседа? Нет, – ответил я, – мне было бы всё равно.

Роза с ненавистью и недоверием прищурила глаза.

– Не может быть, – прошипела она.

Я пожал плечами. Как по мне, объяснил я, так зачем пропадать добру? Это как с ресторанным бизнесом: десять процентов закупленной еды выбрасывается на помойку. И неважно, истёк срок хранения или нет. Неважно, можно ли этим накормить голодающих. Есть правила. А по правилам всё неиспользованное в течение определённого времени должно очутиться в горе биоотходов.

Хорошая же новость заключается в том, что появляются инициативы, которые эту проблему пытаются решить. Например, британская организация «FareShare», которая перераспределяет пригодную к употреблению еду среди нуждающихся слоёв населения. Или американская «Panera Bread», которая в конце каждого дня раздаёт непроданные кондитерские изделия, вместо того чтобы просто их выбрасывать.

– Но… но, но, – Роза хватала ртом воздух. Радикально-анархический, с её точки зрения, подход не умещался в координаты приличия и морали, – это же создаст прецедент! Это непозволительно!

– Да и чёрт с ним, с прецедентом! – я представил, как люди начнут боготворить ту авиакомпанию, которая первой предложит садиться на незанятые места в бизнес-классе. – Это же перевернёт индустрию! Представь, сколько добра будет в таком самоотверженном поступке! Открыть/Комментировать

2022-05-28 11:47:00 Иногда уже утром я сижу за столом и маниакально печатаю. Рядом остывает японский чай. Иногда наоборот — могу месяцами не подходить к планшету и пить чай, пока тот ещё не остыл. Я всегда жду этого чувства — нестерпимого желания прикоснуться к клавиатуре. Без какой-либо цели, без намерения спасти текстом человечество. Человечество не спасёшь, тем более текстом, зато внутренний зуд можно успокоить.

У меня как-то спрашивали, чего я боюсь. Я задумался. Если отбросить в сторону все мои ипохондрические штучки, что останется? Наверное, страх прийти в старость с осознанием того, как бесцельно потрачено время. С осознанием, что предназначение так и осталось пустым словом или — что ещё хуже — было выполнено лишь наполовину. Можно в оцепенении смотреть на себя со стороны и задавать в своей вечности вопрос: «Почему?»

А потому. Потому что искал вещи легковесные, простоту вместо минимализма, праздность и иллюзии. Важна была подстриженная лужайка перед трёхэтажной скульптурой из обожжённого кирпича, а не тишина в груди и умиротворение. Ты никогда не смотрел, как растут деревья, — гораздо нужнее было ездить на новеньком авто, чтобы девушки на тротуаре визжали от восторга. Потому что ты жил, как будто за пазухой у тебя, как у кенгуру, скрещённого с кошкой, девятнадцать жизней, и что не получилось сейчас, можно будет исправить в следующей.

Это единственный страх, не дающий мне усидеть на месте. Подгоняет вперёд, как пейсмейкер на марафоне. Бежит рядом и орёт на ухо так громко, что невозможно разобрать, зато легко догадаться: когда насладишься последним завтраком, сожалений о несделанном быть не должно.

Я продолжаю работать над книгой. Прислушиваюсь к зуду. Многие писатели говорят, что это ремесло в основном — дисциплина. Не талант, не возбуждённое вдохновение. Это монашеская строгость: усаживаешь себя за стол, набираешь первое слово, потом второе и так далее. Что-то в этом есть, но я не обязательно согласен. Человек может быть в потоке всегда. Если пазл собран верно, все части огромного градиента плавно переходят друг в друга, то ты становишься бесконечным — по крайней мере, на экране планшета, где одна за одной появляются новые строчки.

Я так себе это и представлял. Приезжаю за границу, рядом шумит океан, пишу роман. Конечно, есть мелочи, которые в фантазиях не были предусмотрены. Это раздавленные игуаны на дорогах Майами, веранда под южным дубом, где я пишу, стая попугаев, по утрам и днём наворачивающая круги над крышами соседей, и плотный непробиваемый пульс города, за которым я еле успеваю. Это плюс двадцать пять ночью и плюс тридцать пять после обеденного дрёма. Нет никакой подстриженной лужайки, визжащих дам и надежды на то, что мне дадут второй шанс. Второй шанс мне уже дали, и я буду круглым дураком, если им не воспользуюсь.

Несколько лет назад я пообещал себе, что никогда не стану думать о мелком и бессмысленном. Что за деревьями буду видеть лес, а за попугаями — стаю. И когда колесо Сансары раздавит меня, как пресмыкающееся, не будет ни сожалений, ни вины, ни задумчивости. Только трепет и знание, что это была великолепная поездка.

Мне нравится садиться на песок и смотреть, как медленно растут пальмы. Избавлять себя от писательского зуда. Теряться в хитросплетениях слов, в этой паутине из кем-то придуманных символов, которые теперь уже мои, с моим собственным смыслом. Мне кажется, лучший способ прожить эту жизнь — это делать то, для чего ты сюда заброшен.

Лет в двадцать я написал рассказ, он назывался «Зефирный поэт». С тех пор я его ни разу не перечитывал, но очень хорошо помню образ главного героя. Мужчина лет пятидесяти, живёт в доме на отшибе, вокруг — поля и птицы. Возможно, неподалёку речка. Он изо дня в день сочиняет стихи и, по-моему, даже почти нигде не публикуется. Никто не знает, зачем он это делает, зато знает он сам: он бежит от единственного страха, от которого стоит бежать. Страха, что всё это окажется фикцией. Открыть/Комментировать

2022-05-22 12:35:00 Ночью снова сработала пожарная тревога. Я начинаю думать, что пожарная тревога и я как-то связаны. Началось всё в Лас-Вегасе.

Я снял номер в отеле, чтобы немного освежиться, прийти в себя после костров, звёзд и ночёвок под открытым небом, и вот среди ночи раздаётся оглушительный вой неизвестного происхождения. Я подскочил как ошпаренный, забегал в истерике по номеру, внюхиваясь в воздух, пытаясь различить неуловимые нотки угарного газа, но ничем, кроме тёплой лас-вегасской ночи, не пахло. А громкоговоритель тем временем надрывался: «В отеле сработала пожарная тревога! Оставьте вещи и немедленно покиньте здание!!!»

Я ещё подумал, что это отличная идея – ездить по отелям, погромче включать такое сообщение и подчищать номера испуганных клиентов.

Соответственно, первым делом я схватился за вещи. Но тут же передумал, решив, что вещи подождут (или сгорят). Вместо этого я быстро собрал документы (документы не подождут), а заодно машинально закинул в сумку газовый баллон, спички и горелку, на которой намедни готовил в номере чай. А вдруг, это мой баллон дал течь? Потом, чего доброго, выставят счёт за моральный ущерб постояльцам.

Я выскочил в коридор, готовый, если узрею языки пламени, спускаться из окна по связанному постельному белью, как показывают в фильмах. Но в коридоре были только испуганные полуголые афроамериканцы. Они смотрели друг на друга белыми глазами и молча вертели головами, видимо, пытаясь найти какую-то подсказку.

Я зачем-то поднял в воздух указательный палец, словно собираюсь объявить правильный выход из ситуации, но тут же его опустил, потому что подумал: чёрт, да это ведь Вегас. Тут все либо наркоманы, либо пьяницы, либо любят покурить. Что, конечно, делает пожар весьма вероятным событием, но более вероятным будет то, что кто-то, выпив, уколовшись и покурив, просто забыл, что неплохо для таких случаев открывать окна, – вот и всё.

Я снял трубку и набрал ресепшен. Ответил приятный женский голос:

– Я вас слушаю.

– Это правда, что мы горим?

– Горим? О, нет-нет, это неправда, – женщина как будто улыбалась моему слабоумию. – Это ложная тревога. Ложитесь спать.

Я посмотрел на часы. Три ночи. Ложитесь спать? Она повесила трубку. А как же... Как же «извините», как же «мы компенсируем вам стресс бесплатной блондинкой» и так далее?

От безысходности я лёг спать и не смог заснуть до самого рассвета.

Прошло пару дней. Я уже был в Вайоминге. Тоже снял номер, тоже хотел отдохнуть. Но не тут-то было. В полночь опять сработал пожарный извещатель. На сей раз в моём номере. Я про себя выматерился и подсознательно повторил уже проработанную схему: все документы, горелку, газовый баллон и спички – в сумку, быстро напялить на себя что-то потеплее (на улице было минус двадцать пять), а потом в мыслях так: «Стоооооп, погодите-ка секунду…»

И снова внюхался. Ничего, кроме морозной вайомингской ночи. Опять судьба со мной играет. Я подошёл поближе к извещателю, нашёл на нём поблекшие название и модель, скачал в гугле инструкцию. Оказалось, что при ложных срабатываниях надо пятнадцать секунд удерживать кнопку «тест». Я пятнадцать секунд удерживал кнопку «тест», и – аллилуйя – визг закончился.

Ложное это было срабатывание или нет, я разбираться не стал. Просто на всякий случай натянул на него свой толстый шерстяной носок, чтобы, если вдруг опять запищит, я слышал лишь лёгкий отдалённый писк, так напоминающий писк восторженной блондинки, которой мне так в Вегасе и не досталось. А утром я долго смотрел на эту изящную инсталляцию – свисающий со стены, как будто уставший, носок и думал, за сколько можно было бы втюхать это зрелище музею «МоМА».

Сумма на ум так и не пришла. Наверное, слишком много ноликов. Открыть/Комментировать

2022-05-16 16:50:44 Какой замечательный вечер. Я посмотрел на звёзды. Туман уже рассеялся. На меня смотрела Большая медведица. Заурчало в животе. Я вбил в навигаторе адрес мексиканского ресторана в более удачном районе города, нажал на газ и, не опуская окон, с ветерком покатился на восток. Это третье, чему меня научили американские блокбастеры, – оптимизму в любых ситуациях.

Хорошо, что я появился на свет. Открыть/Комментировать

2022-05-16 16:50:44 Я набрал 9-1-1. Это то немногое, чему меня научили голливудские фильмы: во всех непонятных ситуациях звонить по этому номеру. А моя ситуация была совершенно понятна, и поэтому я тем более набрал службу спасения.

– Это Джессика, добрый вечер! – услышал я весёлый голос.

– Джессика?

– Да, да, верно, это Джессика!

– В таком случае это Павел. Павел Терешковец, – это второе, чему меня научили их фильмы. Дважды называть своё имя.

– Да, сэр. Отлично, сэр. Вы звоните по какому-то поводу?

Джессика звучала обыденно. Как будто я звонил в пиццерию.

– Как вы догадались! Да, какой-то не очень умный человек… я имею в виду, кто-то разбил в моей машине окно. В машине, которую я арендую.

– Где это произошло?

– На Нэнси Пелози Драйв, рядом с Калифорнийской академией наук...

– У вас что-нибудь украли?

Ничего, конечно, не украли, и, честно говоря, я не совсем понимаю, как не очень умный человек намеревался что-нибудь украсть (и намеревался ли?). Мустанг – купе. Разбито заднее окно со стороны водителя. В этом Мустанге оно крошечное. Заднее сиденье было виртуозно откинуто, чтобы легко добраться до багажника. До багажника, где, вероятно, не очень умного человека и постигло разочарование.

Из чёрной дыры багажника на человека смотрел мой фундаментальный чемодан экзистенциализма весом двадцать три килограмма и общей протяжённостью всех граней сто пятьдесят восемь сантиметров, что, конечно, никак не состыковывалось с размерами разбитого окошка. Чемодан, путешествующий со мной с две тысячи седьмого года. Чемодан, потерявший почти все собачки, чемодан с разошедшимися молниями, но никогда не сдававшийся чемодан. И даже перед лицом не очень умного человека, проникнутым крайней озадаченностью, он не сдался. Мой чемодан, наверное, долго хохотал. Попробуй-ка достать меня через это окно, идиот.

Я размышлял о ходе мыслей преступника, пока ехал через туманный парк «Золотые ворота» в сторону мексиканского ресторана, где сейчас и праздную тот факт, что на моём пути не попалось умного человека.

Во-первых, на заднем сиденье лежала гитара. Любой более-менее опытный вор знает, что нарваться на богатого музыканта так же сложно, как нарваться на умного вора. Да, я писатель, но он-то этого не знает. Поняв этот несложный факт, он должен был проследовать дальше по Нэнси Пелози Драйв в сторону Калифорнийской академии искусств, где, быть может, паркуется кто-нибудь позажиточнее и потупее.

Во-вторых, можно было с такой же лёгкой экстравагантностью расшибить переднее окно водителя, открыть дверь и дальше проделать всё, что необходимо для успеха операции.

В-третьих, что ты, спрашивается, рассчитывал украсть из багажника через окошко размером двадцать на двадцать? Ожерелья, драгоценности, слитки золота, пуэр пятидесятилетней выдержки?

Ну и в-четвёртых, если уж тебе не повезло и ты ни до чего из вышеперечисленного не догадался, а просто, как не очень умный человек, расшиб заднее стекло, так хоть захвати солнечные очки «Ray-ban», валяющиеся прямо перед тобой на чехле от гитары. Но ты и до этого не додумался.

– Вы знаете, вы круглый счастливчик! – воскликнула Джессика. – Как же вам повезло, что из машины ничего не пропало!

– О, спасибо, я тоже так считаю, Джессика! Я тоже так считаю!

Джессика была в восторге. Ей не верилось, что в Сан-Франциско могут разбить стекло и ничего не украсть. Я как-то видел пост знакомого фотографа на Фейсбуке. Десятиминутная фотосессия в трёхстах метрах от парковки стоила им в общей сложности около пятидесяти тысяч долларов. Ровно на такую сумму украли у них оборудования из машины…

Видимо, умный вор попался…

Наше с Джессикой настроение становилось до неуместного сентиментальным. Я уже начинал благодарить бога, что вообще появился на свет. А то ж ведь мог не появиться.

Джессика ещё немного позадавала мне бесполезных вопросов и подытожила:

– Сэр, я зарегистрировала ваш случай. На емейл вам придёт номер полицейского отчёта – для страховой и компании проката.

– Это прекрасно, Джессика, это прекрасно. Спасибо вам большое!

– Да что вы, конечно, пожалуйста! И всё-таки как же вам повезло!..

Я положил трубку. Открыть/Комментировать

2022-05-12 19:53:06 Это, как говорят американцы, «выстрел в темноте», но, может быть, кто-нибудь знает хороших крутых переводчиков на английский? Ищу гения перевода для публикации рассказа в американском журнале. Пишите в комментарии или в личку. Ом Открыть/Комментировать

2022-05-09 18:32:26 Как в жизни. Из хаоса рождается смысл. В итоге всё становится логичным, где бы ты ни находился: дома или там, где раньше думал что твой дом.

Я опять ущипываю себя за кожу. Это не сон.

Или?.. Открыть/Комментировать