Вроде культурный человек

2021-03-02 15:23:11 Как я и обещала, я написала своему дяде и поинтересовалась, имеет ли он все еще желание купить ту раннюю картину Кандинского. В ответном письме дядя вежливо сообщил мне, что он передал мое послание баронессе Ребай, куратору музея, и что она сама мне ответит. Через какое-то время я получила шедевральный документ:

Уважаемая миссис «младшая» Гуггенхайм,

Мне было передано для ответа ваше предложение о продаже картины Кандинского.

В первую очередь считаю необходимым сообщить, что мы не приобретаем произведения у дилеров, поскольку величайшие художники сами предлагают нам свои работы, а во-вторых, даже если острая нужда вынудит нас обратиться к галерее за исторически важным произведением искусства, ваша галерея в нашем списке будет последней.

Чрезвычайно горько видеть, как сейчас, когда имя Гуггенхайм ассоциируется с высокими идеалами в искусстве, вы очерняете его попытками использовать для торговли, как будто наше великое филантропическое дело можно превратить в подспорье для маленькой лавчонки. Шедевры беспредметного искусства, как вам предстоит узнать, не рождаются десятками, чтобы галереи могли на них наживаться. Коммерция и настоящее искусство несовместимы именно по этой причине. Вскоре вы обнаружите, что плодите посредственность, если не откровенную бездарность. Вы вполне можете себе позволить покупать произведения беспредметного искусства, если оно вас интересует, и начать собирать собственную коллекцию. Таким образом вы вступите в плодотворное сотрудничество с художниками и оставите своей стране достойную коллекцию, если вы умеете выбирать. Если не умеете, то и в торговле вас ждет неудача.
Благодаря дальновидности человека, который многие годы собирал и защищал настоящее искусство, и моей работе и опыту, имя Гуггенхайм стало символом великого искусства, и крайне безнравственно использовать его, а также наш труд и славу, в погоне за прибылью.

С уважением,
Х.Р.

P.S. В ближайшее время мы не планируем высылать нашу новейшую публикацию в Англию.

«На пике века. Исповедь одержимой искусством», Пегги Гуггенхайм

Текст и правда шедевральный — все, что нужно знать о снобизме в мире великого искусства. Изменилось ли что-то за 60+ лет? Не уверена. Открыть/Комментировать

2021-02-26 17:30:57 Отличная статья / эссе о том, почему нам кажется, что Роулинг немножечко сошла с ума (Букмейт перевёл, спасибо им). На самом деле она не то чтобы сошла: просто она настаивает на том, что она автор с полной властью автора, в мире, где автор умер. Но как же так, говорит Роулинг, строча очередной твит про транс-персон или Дамблдора-гея, как же так, я не умерла, вот она я, это мой текст, МОЙ ТЕКСТ, Я РЕШАЮ СУДЬБУ СВОЕГО ТЕКСТА, НЕ ТРОГАЙТЕ МОЙ ТЕКСТ.

«Нет ли у вас ощущения, — спросил Гомпертц у Роулинг, — что Гарри Поттер вам больше не принадлежит, что он теперь — достояние читателей? В философском, а не в литературном смысле».

«Я бы не стала заходить так далеко, Уилл», — ответила она без тени улыбки. (Сторонний наблюдатель, разделяющий любовь Роулинг к наречиям, мог бы заметить, что ответ ее прозвучал весьма резко.) Сидящие рядом соавторы рассмеялись. «Я смертельно серьезна, — продолжила Роулинг. — Это значило бы отказаться от того, чем этот мир был для меня. Семнадцать лет он принадлежал мне. И первые семь — только мне, ни одна живая душа ничего о нем не знала. Я не могу оторвать его от личного опыта, который лежит в основании этих историй, и сказать: „Я выбрасываю все это“. Именно так я бы это ощущала».

Это, конечно, очень ценная мысль: она помогает понять майндсет не только конкретной Роулинг, но и вообще людей, наделённых властью — будь то над выдуманным миром или над реальным (кое-кто может даже сказать, что разница тут не такая и большая). Вот ты королева мира, вот ты меняешь целые индустрии, вот вокруг тебя крутятся огромные толпы людей, которые ловят каждое твоё слово, вот ты делаешь невероятные вещи, прославляемые обществом, и вдруг это самое общество говорит тебе — эй, а вот тут ты неправ/а. Ты не неприкасаема. Ты такая же, как все. Ух, черт.

И вот, стало быть, сидит Роулинг, уверенная в том, что хоть в выдуманном мире то все уж точно так, как она придумала и решила, и тут какой-то чувак из интернета пишет фик о том, что Гарри Поттер — чёрнокожая одноногая лесбиянка. И она сначала подыгрывает: вот вам Дамблдор-гей, вот вам не-белая Гермиона, вот, смотрите, Я КОНТРОЛИРУЮ ТЕКСТ. А потом вдруг оказывается, что текст её дурно стареет: что евреи-банкиры совсем уж царапают глаз, что Дамблдор-манипулятор вызывает неуютные чувства, что стереотипная азиатская девушка с именем Джоу Чанг (ну, правда?) начинает оскорблять чьи-то чувства. И приходят какие-то люди, и говорят: слушай, нам нравится твой мир, мы любим твой мир, но мы кое-то в нем перепишем, чтобы нам в нем было комфортнее? окей? И что же делать тут неприкасаемому автору? Признавать себя неправой в своём же мире? Признавать, что текст её не вечен, что мир её не универсален? Ну, конечно, нет — приходится говорить, что все вокруг неправильно устроено, давайте все будет снова устроено так, как раньше было устроено. Давайте делать вид, что ничего не изменилось.

Но все изменилось — и слава богу, честно говоря. «Ок, бумер» — мощная на самом деле реакция. Ок, мы понимаем, как вы устроены. Проблема в том, что вы не хотите понимать, как устроены мы. Открыть/Комментировать

2021-02-20 19:30:59 Идеальный лесбийский фильм — какой он?

Вчера с Катей провели беседу в клабхаусе на тему «Что не так с лесбийским кино» и заодно вместе с участницами придумали рецепт идеального фильма.

Что мешает?

Глобально — капитализм и патриархат. Женщинам тяжелее пробиться в киноиндустрию, чем мужчинам, а продюсеры со скрипом дают деньги на фильмы про ЛГБТК-людей. Последние годы эта ситуация меняется, но точечно.

Male gaze. Мужской взгляд превращает фильм о лесбиянках/бисексуальных женщинах в сексуализированную драму. Идеальный пример — «Жизнь Адель».

Клишированная репрезентация. Чаще всего в кино лесбиянки/бисексуальные женщины проблематизируют каминг-аут, не могут быть вместе с возлюбленной, страдают из-за собственной сексуальной идентичности, умирают, страдают, конкурируют с мужчинами. Хорошая новость: кинематограф хотя бы ушел с точки, в которой лесбиянки/бисексуальные женщины — расчетливые, злобные извращенки.

Жанровая ограниченность. Если бы мы рассматривали «Портрет девушки в огне» или «Аммонит» без контекста (избыток костюмированной драмы), то, наверное, и не цеплялись бы к этим фильмам. Когда таких картин много, это надоедает. Также невозможно постоянно смотреть драму, даже если она хороша по всем правилам кино.

Что нам нравится?

Контент, ориентированный на зумеров. Потому что разнообразие, небанальность, современные ценности. Например, сериал «Эйфория» или фильм Booksmart.

Легкий контент, который не напрягает мозг. Например, «Убивая Еву». Не всё кино должно быть заумным артхаусом, понять который могут только люди с двумя высшими образованиями.

Веб-сериалы! Недорогой, но приятный, эмоциональный контент. Например, Carmilla.

Еще по разным поводам прозвучали фильмы But I’m a Cheerleader, сериалы Twenties и Bisexual, польская короткометражка Kontrola, короткометражка Сони Свинопанды и документалка «Олина любовь». Вспоминали, конечно, L Word, «Нить» и «Стекло», но в контексте кринджа.

Что мы хотим?

Легкие средненькие фильмы, которые можно смотреть под попкорн.

Зрелищные боевики, где главная героиня — лесбиянка. Наташа @just_zachem пошла дальше и говорит, что нужна лесбийская бондиана.

Ромкомы, проблема которых не упирается в каминг-ауты и «влюбилась в гетеросексуальную женщину».

Фильмы про отношения с родителями (в глобальном смысле, а не только конфликт вокруг сексуальной идентичности) и дружбу.

Чек-лист идеального фильма:

Фильм снимает женщина.

Негетеросексуальных героинь играют негетеросексуальные актрисы.

Эти актрисы — не Руби Роуз и Кристен Стюарт.

Героини не умирают в конце.

И вообще happy end.

Конфликт не вертится вокруг неприятия сексуальной идентичности (обществом, девушкой, родителями или самой героиней).

Сексуальная идентичность вообще не является big deal.

Действие происходит в наши дни.

Как мы можем повлиять на ситуацию с кино в России?

Проводить ЛГБТК-ориентированные сценарные курсы или воркшопы. Российским лесбийским* сериалам не хватает хорошей драматургии. Еще вариант провести опен колл для сценарист_ок.

Деньги! Можно поискать гранты или накраудфандить деньги на платформах вроде Planeta.ru, если у вас есть крутая идея.

Объединяться и помогать друг другу! Создавать кинокружки, обсуждать фильмы и предлагать идеи. Так могут рождаться реальные проекты.

Рассказывать истории своей жизни, у многих это вполне тянет на крутой сценарий.

#прокино Открыть/Комментировать

2021-02-20 19:30:59 Вчера в другой своей ипостаси болтали про лесбийские фильмы и про то, почему они ТАКИЕ. Удивительным образом не только жаловались, но и обсуждали, что нам нравится, чего хочется больше и (главное!) что можно сделать, чтобы стало лучше. Маша вот всё записала, спасибо ей огромное. Открыть/Комментировать

2021-02-18 14:40:24 Ну, собственно, поэтому, видимо, у нас и нет хороших вещей, то есть — женских нарративов. Например, большинство ребутов привычных мужских историй с женщинами в главных ролях (подруги Оушена, Терминатор, Гостбастеры, Повелитель мух и далее со всеми остановками) выглядят как минимум СТРАННЕНЬКО. Причина — в их основе лежит «путь героя», мужской мономиф, и производят их в основном мужчины. В лучшем случае эти фильмы — ревизионистское перераспределение символического капитала (женская аудитория тоже заслуживает блокбастер, ого!), в худшем — просто способ срубить денег на феминистских идеях. Мы смотрим, как женщины делают мужские штуки, и как бы должны довольствоваться слоганом «А вы знали, что женщины тоже могут /вставить сюжет конкретного фильма/». В киноиндустрии, которая вроде бы за феминизм и прочее, всего 10-15% женщин режиссируют, пишут сценарии, продюсируют и тд. Это все еще мужской завод по производству маскулинных историй, разве что иногда главные героини там — женщины. For the marketing. Которые, кстати, должны сделать куда более крутой фильм, чем оригинал или соседи по жанру, потому что иначе КАКОЙ БЫЛ СМЫСЛ? СНЯЛИ БЫ КАК ОБЫЧНО ПРО МУЖИКОВ, ВСЕМ БЫЛО БЫ НОРМ.

В массовом кино у женщин бывает две основные роли — либо «слабой» женщины (жены, любовницы, трупа), либо «сильной» женщины (убийцы, шпионки, топ-менеджерки). Первые удачно вписываются в путь героя (как побуждение к путешествию или главный приз, та самая «автобусная остановка» для героя), вторые же — по сути, и есть эти самые герои, наборы мужских черт в женских телах.

Схема Мердок тоже, в общем-то, не особо работает — в основном потому, что она предлагает, что основным и главным контекстом путешествия героини является патриархат. По сути, все путешествие — это борьба с патриархальными установками и накачивание личностных мышц, необходимых, чтобы не дать ему себя сломать. Это важная вещь, но снова делающая патриархат центром внимания, отправной точкой, задающей контекст женскому путешествию. А вот не хотелось бы, если честно!

Что можно сделать? Наверное, строить историю не от пути и не от конфликта, а от желаний самого разного порядка. Женское желание (сексуальное, политическое, финансовое, социальное и так далее) даже в современном обществе все еще не считается чем-то однозначно достойным отображения — считается, что все равно нужна какая-то более глобальная сюжетная рамка, делающая историю «универсально интересной». Есть остовы мужского нарратива, на который просто невозможно навертеть женскую историю, но при этом именно эти остовы считаются основной любой сильной истории. И вот это, наверное, ключевая фундаментальная проблема женских историй — мы пока не научились конструировать нарративы вокруг женских желаний.

Такая вот мысль.

(Если честно, я очень надеялась, что прилежный гуглеж поможет мне решить эту проблему, но — нет. Если вы что-то читали / думали на эту тему — напишите мне!). Открыть/Комментировать

2021-02-16 17:59:45 Вот, собственно, и путешествие Героини Морин Мердок (частично копирую отсюда, сверяясь с английским первоисточником. Если вам кажется, что здесь очень много психоанализа, то вам не кажется. Если вам кажется, что это похоже на селфхелп, то вам снова не кажется):

Дистанцирование от женских обязанностей

Женские стереотипы, слабости, зависимость, чувствительность и эмоциональность воспринимаются как ретроградные и унизительные. Образ матери репрезентует все, что героиня на этом этапе начинает ненавидеть в своей феминности.

Отождествление с мужскими функциями

Дистанцировавшись от архетипа женщины, героиня должна найти нового наставника, который руководил бы ею в профессиональном мире, подчиненном мужчинам. Новый наставник — функция, традиционно выполняемая архетипом мудреца. Отец — символ свободы от образа матери. Важно, что маскулинные ценности должны быть внешними, а не внутренними.

Путь испытаний

Героиня вступает на путь испытаний, подобно герою-мужчине. На данной стадии героиня должна встретить и интегрировать свой анимус — архетипические мужские сильные стороны, такие как решительность, рациональный интеллект, отвага и стойкость. Героиня преодолевает женские слабости, «фальшивые мифы», исторически приписываемые женщинам: миф о зависимости, миф о неполноценности женщин и миф о романтической любви. Задача разоблачения данных мифов иллюстрируется героическим уничтожением различных архетипов монстров.

Иллюзорный успех

Ложное чувство победы, «мистическая вера в суперженщину», ошибочная уверенность в том, что один человек может одновременно достичь вершин и в мужском мире, и в женском. Героиня добилась всего, чего хотела, но поняла, что пожертвовала для этого слишком многим — её отношения с внутренним миром разорваны. У героя здесь наступает победа, а у героини — «духовная смерть».

Сильные женщины могут сказать «нет»

Когда героиня понимает, что находится во власти мистической веры в суперженщину, он должна ограничить свои собственные амбиции, сказав «нет» некоторым претендентам на ее время и внимание. На данной стадии героиня встречается с архетипом «короля» — воплощением мужской требовательности, которая разрывает ее надвое. Она должна противостоять своему начальнику, мужу, возлюбленному и сказать «нет».

Посвящение и спуск к богине

Маскулинные черты, которые она изучила, дают сбой. Начинается кризис: смерть в семье, ментальное или физическое нездоровье, потеря самоидентичности. Героиня должна помириться со своей феминностью — она встречает фигуру богини, которая репрезентует позитивные ценности феминности. После встречи героиня мотивирована вернуться к феминности.

Настойчивое желание воссоединиться с женским началом

Героиня хочет восстановить контакт с женской стороной себя — восстановить связь с образом матери и, возможно, вернуться в прошлую жизнь. Но она понимает, что это невозможно — тем не менее, она видит свои старые ценности с новой стороны.

Исцеление раскола между матерью и дочерью

В модели Мердок окончательное воссоединение героини с матерью-богиней происходит с помощью посредника — символического олицетворения наследственной женской мудрости и искусства исцеления, воплощенных в архетипе «бабушки-паучихи». Бабушка — добрый персонаж, это женщина, понимающая потребности, как матери, так и дочери и, следовательно, самый лучший целитель раскола между ними.

Поиск внутреннего мужчины с большим сердцем

Функция любовного интереса героини, как правило, параллельна функции анимы в путешествии героя-мужчины.

За пределами двойственности

Будучи воплощением как женских, так и мужских черт характера, полностью развившаяся героиня является «хозяином двух миров». Для Мердок принципиальным символом на последней стадии является круг. В качестве «жизненной перспективы» круг всеобъемлющ. Он является воплощением вечного жизненного цикла, концентрической сферой человеческих взаимоотношений и возрождением, совершающимся в утробе. Современная героиня интегрирует свои архетипы с целью достижения психологического равновесия в жизни. Открыть/Комментировать

2021-02-15 18:24:03 Заинтересовалась тут все-таки мыслью о том, как можно преодолеть структурную маскулинность литературы (ну и шире — сторителлинга). Упрощая, но: множественные человеческие истории во всех возможных форматах построены на пути Героя. Это архетипический способ построения истории, мономиф, описанный Джозефом Кэмпбеллом в книжке, собственно, «Тысячеликий герой». Но есть нюанс: путь героя абсолютно мужской, это история про мужчину, делающего мужские штуки. Это не универсальная история и, более того, не универсальная структура истории.

Оказалось, что психологиня Морин Мердок, ученица Кэмпбелла, еще в 90-е придумала другую структуру истории — она основала её на множественных терапевтических беседах с женщинами (скажем так, это скорее селфхелп, а не антропологическое исследование нарративов, но сценаристы пользовались. В следующих постах расскажу-покажу). Она назвала свою схему «путешествие Героини» и показала её Кэмпбеллу. Тот сказал: «Женщинам не нужно отправляться в путешествие. Все, что им нужно сделать — осознать, что они это то место, куда все возвращаются». Женская версия пути, по мнению Кэмпбелла, не нужна, потому что женщина — это просто конечная автобусная остановка для героя.

А мы удивляемся, почему классных женских героинь — раз-два и обчелся. Открыть/Комментировать

2021-02-14 12:18:36 В то время я как-то раз сказала Эмили: «Мне кажется, моя жизнь кончена». Эмили ответила: «Если тебе так кажется, то может, так и есть».

Читаю мемуары Пегги Гуггенхайм («На пике века. Исповедь одержимой искусством»). Чрезвычайно странная книжка. Удивительно мало пищи для ума или чувства, сплошные перечисления домов, людей, стран, мебели и случаев семейного физического или эмоционального насилия. Но из-за этого же — какое-то медитативное чтение, как эмбиент на фон поставить и часами по кругу гонять. Открыть/Комментировать

2021-02-10 18:38:54 Очень крутое эссе Урсулы Ле Гуин про новый тип структуры истории — не героический. Кто вообще сказал, что в центре любой истории должен быть конфликт? Мужчина-герой, конечно!

Роман — фундаментально негероический тип истории. Конечно, Герой часто захватывал роман, это его имперская природа и безудержное влечение — захватывать все и хозяйничать, одновременно производя жестокие распоряжения и законы, чтобы справиться со своим неудержимым позывом все уничтожить. И вот Герой через своих глашатаев, Законодателей постановил: во-первых, нарратив должен иметь форму стрелы или копья, начинаясь здесь и устремляясь прямо туда — и бум! — поражая цель (которая падает замертво); во-вторых, главный интерес нарратива — конфликт, и, в-третьих, в истории нет ничего хорошего, если в ней нет его, Героя.

Я не согласна со всем этим. Я рискну утверждать, что естественной, правильной и подобающей формой романа могла бы быть форма мешка, сумки. Книга хранит слова. Слова хранят вещи. Они несут значения. Роман — это лекарственный сверток, хранящий вещи в особой, сильной связи друг с другом и с нами.

Конфликт вполне может быть одним из отношений между элементами в романе, но сводить нарратив к конфликту абсурдно. (Мне довелось прочесть руководство по письму, в котором утверждалось, что «К истории следует относиться как к битве», а затем рассказывалось о стратегиях, атаках, победе и т.д.) Внутри нарратива, понятого как сумка/живот/короб/дом/медицинский сверток, конфликт, соревнование, стресс, борьба и т.д. могут рассматриваться как необходимые элементы целого, но само это целое не может определяться ни как конфликт, ни как гармония, поскольку его целью является не разрешение или стасис, а продолжающийся процесс.

И наконец, ясно, что Герой в этой сумке выглядит неважно. Ему нужна сцена, или пьедестал, или вершина. Помести его в сумку, и он будет выглядеть как кролик, как картофелина.

Вот почему я люблю романы: вместо героев там люди.

Она, конечно, восхваляет роман как форму, что кажется слегка несовременным, но в остальном — очень круто. Я в последнее время много думаю о том, как же надоело, что нарратив без конфликта не считается за нарратив (причем даже на курсах женского письма так). В играх, фильмах, книгах — одна и та же история насилия, триумфа, конфликта, преодоления, переламывания, изменения, завоевания или трагедии (по сути, неудачи завоевания). И в этом контексте Великих Историй нет места историям о чувствах, хитростях, эмоциях, переживаниях жизни — они считаются пустыми, бытовыми, недостаточными. Лишенными конфликта, который почему-то считается синонимом интереса, синонимом крутой истории. Боже мой, чтобы я не отдала, чтобы посмотреть / прочитать историю человека, который моя чашку — просто моет чашку (японская пословица про присутствие в моменте).

Недостаточно искать новый (женский?) язык или даже новый (женский?) процесс письма — нужны новые структуры историй (такие ли уж новые?). Конфликт отчуждает, разделяет людей на Героев и не-Героев, ограничивает. Он — далеко не самая главная часть нашего переживания жизни. В конце концов, людей объединяет сострадание и способность понять другого, а не конфликты. Открыть/Комментировать

2021-02-09 15:21:39 Продолжаю почитывать «Невидимых женщин» (по десять страниц в неделю, больше не получается — бешусь, хотя Перес пишет довольно нейтрально и через цифры, а не эмоции. Просто ТЯЖЕЛОВАТО на каждой странице ловить в лицо экономические и статистические подтверждения всего, что твой опыт из себя представляет благодаря фем-оптике).

Следствием непропорционально высокой представленности мужчин, столь прочно укоренившейся в культуре, является то, что опыт и представления мужчин рассматриваются как универсальные, а опыт женщин (то есть, как ни крути, половины населения планеты) — как, скажем так, нишевой. Именно потому, что «мужское есть универсальное», одна дама — профессор Джорджтаунского университета, назвавшая свой курс литературы «Писатели — белые мужчины», попала в заголовки СМИ, хотя бесчисленные курсы под названием «Женщины-писательницы» никого не удивляют.

Именно потому, что «мужское есть универсальное» (а женское — «нишевое»), фильм о борьбе британских женщин за избирательные права критиковали (не где-нибудь, а в The Guardian) за «чрезмерную ограниченность» (в нем якобы не освещались события Первой мировой войны). Это, к сожалению, доказывает, что замечание, сделанное Вирджинией Вулф в 1929 г. — «Критик считает книгу серьезной, если речь в ней идет о войне, и не стоящей внимания, если в ней описываются чувства женщин в гостиной», — актуально и по сей день. Именно поэтому В.С. Найпол критикует сочинения Джейн Остин за «узость», но при этом никто не ждет от фильма «Волк с Уолл-стрит», что там будет показана война в Персидском заливе, а от норвежского писателя Карла Уве Кнаусгора — что он будет писать о ком-либо, кроме себя (или цитировать более одной писательницы), чтобы заслужить похвалу The New Yorker за освещение в своей шеститомной автобиографии «вопросов, волнующих всех нас».

Именно поэтому в статье в «Википедии», посвященной сборной Англии по футболу, речь идет о мужской сборной, а женской сборной посвящена отдельная статья. Именно поэтому в 2013 г. «Википедия» разделила американских писателей на «американских романистов» и «американских романисток». Именно поэтому в 2015 г. анализ статей в «Википедии» на разных языках показал, что в статьях, посвященных женщинам, встречаются такие слова, как «женщина», «представительница слабого пола» или «леди», а в статьях, посвященных мужчинам, нет слов «мужчина», «представитель сильного пола» или «джентльмен» (потому что люди — по умолчанию мужчины, а о женщинах можно и умолчать).

Женщина с курсом «Писатели — белые мужчины» — просто муд. Мне кажется, надо навертеть такой же курс, где про всех классических авторов рассказать не с позиции их гениальности, важности и каноничности, а с позиции токсичной / гегемонной маскулинности. Весело будет! Открыть/Комментировать