ReadMe.txt

2020-12-16 20:51:33 Вот интересно: все сейчас знают слово «самолет», оно давно вытеснило «аэроплан». И как будет от него прилагательное? Правильно: самолётный.

Но что же тогда означает слово «самолётский», которое, если покопаться, можно найти у Гиляровского, Бабеля, Ходасевича, Алексея Толстого и Петрова-Водкина?

Вот вам несколько примеров из русской литературы начала XX века:

— я бегал на самолетскую пристань, где всякий раз служились молебны;
— бросились на Волгу и нашли Ваську на самолетской пристани спрятавшимся в трюме;
— довожу до сведения, что близ самолетской пристани, за мучным лабазом, только что обнаружили два трупа;
— к баронской пристани пришвартовывался бело-розовый самолетский пароход;

Можно подумать, что речь идет про какие-то особые пароходы, например, особого размера или типа двигателей, но разгадка еще проще. В дореволюционной России было три крупных частных пароходства на Волге. Одно из них, основанное Владимиром фон Глазенапом в 1853 году, называлось «Самолет».

Так что самолётский это просто относящийся к компании «Самолёт».

P.S. Кстати, внимательный читатель школьной программы вспомнит ее упоминание в «Бесприданнице» Островского:

— Вы их с «Самолетом» ждали, а они, может, на своем приедут, на «Ласточке». Открыть/Комментировать

2020-12-13 12:39:19 После лекций меня обыкновенно спрашивают, что бы такое почитать про эсэмэм. Я всегда отвечаю, что Чехова. Антона Павловича. И поясняю: эсэмэмему вы все равно по книжке не научитесь, а по-русски, возможно, станете писать чуть лучше.

Все сегодняшние бестселлеры для пишущих людей говорят, в общем, здравую мысль: сокращайте. И если текст являет собой нагромождение штампов, клише и прочих мертворожденных конструкций вроде пяти генитивов подряд или отглагольных существительных, то это правда будет очень полезно. Можно будет с первого раза даже понять, что там сказано.

Но меня огорчает, что все эти руководства не советуют как раз читать условного Чехова. Антона Павловича. В смысле не просто «пиши, сокращай», но и затем «пиши, обогащай свою речь». А ведь столько красивых слов и звучных фраз валяются сейчас в чулане нашего национального лексикона считай без дела, хотя они могли бы расцветить нашу речь.

Я веду для себя список слов, за которые зацепился мой взгляд, когда я читаю и перечитываю хорошие русские книги.

Вот, к примеру, возьму из этого списка что-то наугад. Ответьте, пожалуйста: когда вы в последний раз видели или тем более слышали выражение «не обинуясь»? Скорее всего, вы скажете, что давно или никогда. А между тем оно встречается в «Отцах и детях», «Братьях Карамазовых» и «Докторе Живаго».

Понять смысл фразы не трудно. Штамп «говорить без обиняков» всем прекрасно известен. «Обиняк» — это существительное от «обиноваться», а «обинуясь» — это, соответственно, деепричастие от него же. Попробуйте произнести вслух: обиноваться, обинуясь, обиняк. Как это красиво звучит. Как будто на дереве русского языка оживает ветка, прежде почти засохшая и не живая.

Вот, например, у Пушкина в письме Плетневу:

«Московские сплетни доходят до ушей невесты и ее матери — отсель размолвки, колкие обиняки, ненадежные примирения — словом, если я и не несчастлив, по крайней мере не счастлив». Колкие обиняки, ух! Вот, что надо читать про эсэмэм — Пушкина!

Или вот смотрите, как у юного Бродского оживает это же затасканное, казалось бы, слово:

Ты, мой лес и вода! кто объедет, а кто, как сквозняк,
проникает в тебя, кто глаголет, а кто обиняк…

И пару примеров вам с деепричастием:

— Радищев: скажем, не обинуяся, что до рождения, а паче до зачатия своего человек есть семя и не может быть что-либо иное
— Крылов: мизантроп, привыкший, не обинуясь говорить истину, есть человек, могущий заставить сего шалуна войти в самого себя.
— Тургенев: она так себя держала, что каждый человек, не обинуясь, высказывал перед ней свои мнения.

Резюмирую. Пишите и сокращайте на здоровье (то есть пишите, не обинуясь!), но и обогащайте тоже. Нет ведь ни одной причины выкидывать все эти прекрасные слова в раздел устаревших Открыть/Комментировать

2020-12-12 14:25:32 В Париже в Люксембургском саду есть музей. В музее этом есть скульптура молодого гения (UPD. Была, теперь уже нет). Над гением этим склонился ангел смерти, немного гения приобняв: мол, ну ничего, брат, держись. В руках этого ангела смерти список. А в списке… Открыть/Комментировать

2020-12-12 11:59:27 В Париже в Люксембургском саду есть музей. В музее этом есть скульптура молодого гения (UPD. Была, теперь уже нет). Над гением этим склонился ангел смерти, немного гения приобняв: мол, ну ничего, брат, держись. В руках этого ангела смерти список. А в списке… Открыть/Комментировать

2020-12-12 11:59:14 В Париже в Люксембургском саду есть музей. В музее этом есть скульптура молодого гения (UPD. Была, теперь уже нет). Над гением этим склонился ангел смерти, немного гения приобняв: мол, ну ничего, брат, держись. В руках этого ангела смерти список. А в списке восемь имен людей, которые могли бы стать гениями, но слишком рано умерли. Семеро из них французы, а одно имя — русское.

Нет, это не Дмитрий Веневитинов и не Николай Добролюбов. Это имя — Мария Башкирцева. Но кто такая Мария Башкирцева?

В 1910 году Марина Цветаева на своих деньги издал свой первый сборник стихов — «Вечерний альбом». Он посвящен Марии Башкирцевой. И открывается сонетом «Встреча» — о Марии Башкирцевой:

С той девушкой у темного окна
— Виденьем рая в сутолке вокзальной —
Не раз встречалась я в долинах сна.
Но почему была она печальной?

Вообще Мария Башкирцева была молодой художницей, которая уехала во Францию и пытались влиться в тусовку (переписывалась с Мопассаном и вот это все), но если говорить шершавым языком современности, она была первой популярной блогеркой из России. Она умерла от туберкулеза в свой двадцать шестой день рождения, и от нее остались 105 тетрадей дневников, которые ее семья опубликовала.

Декадентский нарциссизм, приправленный маньеризмом, трагизмом и ожиданием смерти, сделали дневник Башкирцевой хитом. Она уже стала известна посмертно как автор дневника, которая еще и картины писала, а не наоборот.

Валерий Брюсов писал: «Ничто так не воскрешает меня, как дневник Башкирцевой. Она — это я сам со всеми своими мыслями, убеждениями и мечтами».

Велимир Хлебников умолял «художников будущего вести точные дневники своего духа: смотреть на себя как на небо и вести точные записи восхода и захода звёзд своего духа. В этой области у человечества есть лишь один дневник Марии Башкирцевой — и больше ничего».

Юный Бунин как всегда ворчал: «Прочел (перечел) «Дневник Башкирцевой». Всё говорит о своей удивительной красоте, а на портрете при этой книжке совсем нехороша». Видимо, это же издание было и у жены Толстого Софьи Андреевны, потому что сам граф только по портрету на обложке поставил диагноз: в ней слишком много искусственного.

В 1897 году Антон Чехов скупо записал в дневнике: «Видел, как мать Башкирцевой играла в рулетку. Неприятное зрелище».

Башкирцеву мы находим и у Чуковского: «Прежние женщины тоже мечтали о деньгах и тряпках, но стеснялись этого, маскировали это, конфузились, а ныне пошли наивные и первозданные пошлячки, которые … замещают собою прежних — Жорж Занд, Башкирцевых и проч.»

И у Паустовского в «Золотой розе». И у Набокова в «Даре», где Мортус был женщиной, «теперь скромно жившей в двух шагах от могилы Башкирцевой».

И у Шишкина в относительно современном «Венерином волосе» Мария вспоминается аж десять раз, например: «Выходит, что Башкирцева еще живая только потому, что остался ее дневник, и я его сейчас читаю?»

Пожалуй, на этой цитате я и закончу. Открыть/Комментировать

2020-12-08 07:57:47 А вот почитайте отрывок из дневника Корнея Ивановича Чуковского (правда, почитайте):

«…встретил Катаева. Он возмущён повестью «Один день [Ивана Денисовича]», которая напечатана в «Новом Мире». К моему изумлению, он сказал: повесть фальшивая: в ней не показан протест. — Какой протест? — Протест крестьянина, сидящего в лагере. — Но ведь в этом же вся правда повести: палачи создали такие условия, что люди утратили малейшее понятие справедливости и под угрозой смерти не смеют и думать о том, что на свете есть совесть, честь, человечность. Человек соглашается считать себя шпионом, чтобы следователи не били его. В этом вся суть замечательной повести — а Катаев говорит: как он смел не протестовать хотя бы под одеялом. А много ли протестовал сам Катаев во время сталинского режима? Он слагал рабьи гимны, как и все (мы)». Открыть/Комментировать

2020-12-04 21:33:13 Мы об этом редко думаем, но, когда Толстой публиковал «Войну и мир» живы были еще те, кто в войне принимали участие.

Лев Николаевич родился через 16 лет после войны 1812 года, а публиковать роман начал еще через 35 лет. Это как если бы Пелевин (1962 г. р.) стал бы в конце девяностых печатать не Generation П, а многотомник о Великой Отечественной.

Представили? И сразу оскорбленную общественность представьте. Нашлись и на графа возмущенные ветераны.

Одним из них был князь Петр Вяземский. Друг Пушкина 77-летним стариком прочитал «Войну и мир», которая описывала его юность: в 1812 году Вяземскому было 20, и он принимал участие в Бородине, про которое вспоминать не любил: «Да я же близорук и ничего толком не видел» (кстати, многие, считают, что именно он был прототипом Пьера).

Когда вышел последний том, Вяземский выпустил статью «Воспоминания о 1812 годе», где максимально критически отозвался о толстовском романе.

1. Начинает он резко: «Книга "Война и мир" …, есть, по крайнему разумению моему, протест против 1812 года».

2. Дальше Вяземский говорит, что не вы, мол, граф, первый кенселите и не вы последний: «Школа отрицания и унижения истории под видом новой оценки ее, разуверения в народных верованиях — все это не ново».

3. «Встреча исторических имен или имен известных, но отчасти искаженных и как будто указывающих на действительные лица, с именами неизвестными и вымышленными, может быть, неожиданно и приятно озадачивает некоторых читателей, мало знакомых с эпохою, мало взыскательных и простодушно поддающихся всякой приманке». Вяземский говорит, что смешивать историю с вымыслом умели Пушкин или, например, Вальтер Скотт, а Толстой не умеет.

4. Звучат обвинения в пошлости: «Если нельзя тут быть фотографом, то должно быть по крайней мере строгим историческим живописцем, a не живописцем фантастическим и юмористическим <…> Не святотатственно ли, да и не противно ли всем условиям литературного благоприличия и вкуса низводить историческую картину до карикатуры и до пошлости?»

5. Но это просто новое поколение, продолжает князь: «Новейшая литература наша, по следам французской — то есть по следам ее второстепенных писателей, — любит опошлять жизнь, действия, события, самые страсти общества. Она все низводит, все сплющивает, суживает».

6. Уровень бомбалейло возрастает: «К чему в порыве юмора, впрочем довольно сомнительного, населять собрание 15-го числа, которое все-таки останется историческим числом, стариками подслеповатыми, беззубыми, плешивыми, оплывшими желтым жиром или сморщенными, худыми? Конечно, очень приятно сохранить в целости свои зубы и волоса: нам, старикам, даже и завидно на это смотреть».

7. «Нельзя описывать исторические дни Москвы, как Грибоедов описывал в комедии своей ее ежедневную жизнь. Да и в самой комедии есть уже замашки карикатуры. Могли быть Фамусовы и в Москве 1812 года, но были и не одни Фамусовы. А в книге "Война и мир" все это собрание состоит из лиц подобного калибра».

8. И наконец выстрел в голову: Вяземский изобличает незнание личности Александра I из-за сцены, где император велит подать тарелку с бисквитами и начинает бросать их с балкона.

Вяземский негодует: «[Император] был так размерен, расчетлив во всех своих действиях и малейших движениях, так опасался всего, что могло показаться смешным или неловким, так был во всем обдуман, чинен, представителен, оглядлив до мелочи и щепетливости, что, вероятно, он скорее бросился бы в воду, нежели бы решился показаться пред народом, и еще в такие торжественные и знаменательные дни, доедающим бисквит. Мало того: он еще забавляется киданьем с балкона Кремлевского дворца бисквитов в народ — точь-в-точь как в праздничный день старосветский помещик кидает на драку пряники деревенским мальчишкам! Это опять карикатура, во всяком случае совершенно неуместная и несогласная с истиной».

Всё, все претензии. Открыть/Комментировать

2020-11-25 13:49:32 Медиасрачи 0.0.

Герцен:

В 1844 году, когда наши споры дошли до того, что ни славяне [славянофилы], ни мы [западники] не хотели больше встречаться, я как-то шел по улице, К. Аксаков ехал в санях. Я дружески поклонился ему.

Он было проехал, но вдруг остановил кучера, вышел из саней и подошел ко мне. «Мне было слишком больно, — сказал он, — проехать мимо вас и не проститься с вами. Вы понимаете, что после всего, что было между вашими друзьями и моими, я не буду к вам ездить; жаль, жаль, но делать нечего. Я хотел пожать вам руку и проститься».

Он быстро пошел к саням, но вдруг воротился; я стоял на том же месте, мне было грустно; он бросился ко мне, обнял меня и крепко поцеловал. У меня были слезы на глазах. Как я любил его в эту минуту ссоры! Открыть/Комментировать

2020-11-20 21:35:35 Сейчас будет кул стори про то, как юный Тургенев целился в мента из ружья и чем все кончилось: если бы «Медиазона» была в николаевской России она бы точно про это написала!

В 1834 году 16-летний Тургенев приехал домой в Спасское к своей матушке, лютой крепостнице. И узнал, что та решила продать девушку по имени Луша ещё более лютой крепостнице по прозвищу Медведица (она пытала людей just for fun).

Луша была ровесницей Тургенева и его подругой: в детстве они играли вместе, и Иван научил ее читать и писать. «Проступок» ее состоял в том, что она заступилась за другого невинно наказанного слугу. И хоть она и была лучше вышивальщицей в имении, теперь ее решено было продать Медведице.

Тургенев потребовал от матери отменить сделку. Та отказалась. Тогда он запер Лушу в избе и приставил охрану к ней из лояльных себе слуг.

Медведица обратилась в полицию и сказала, что деньги уплочены, а где же Луша? Полиция прибыла в Спасское.

Когда полиция подошла к избе, оттуда выскочил 16-летний Тургенев с ружьём в руках и заорал истошно, что сейчас он их всех положит. В итоге стражи «правопорядка» разбежались. Сделка была отменена, заплачен крупный штраф. И до отмены крепостного права тянулась вяло уголовка на Тургенева.

Вот такие вот записки охотника в стиле Тарантино! Открыть/Комментировать

2020-11-19 19:31:14 Сохранился серебряный медальон Ивана Тургенева, который он всю жизнь носил с собой, и записка: «Клочок волос Пушкина был срезан при мне с головы покойника его камердинером». Открыть/Комментировать