Илья Латыпов. О скитаниях душевных и о Земле)

2022-08-28 04:29:04 Несколько лет назад один мужчина обронил в разговоре: "Моя девушка всем улыбается так же, как и мне, одинаково". И это было сказано не с гневом, не с обидой или завистью - с большой усталостью и печалью, как будто человек устал биться за то, чтобы быть увиденным.

"Быть увиденным" - это ж не просто о том, чтобы на нас реагировали, или чтобы к нам хорошо относились. За этим прячется давняя тоска по ощущению себя уникальными для тех, кого любим или кто просто значим для нас. Уникальными, особенными, эксклюзивными. Не лучшими, не единственными - а выделенными из общего круга. "Я хочу, чтобы он/она реагировал/а на меня иначе, чем на других дорогих людей". Эта "инаковость" сигнализирует - тебя заменить нельзя. Я могу быть с другими, и мне с другими хорошо - но тебя ими из моей души не вытеснить. Отчасти поэтому иногда бывает так горько, когда после расставания вдруг узнаешь, что "бывшие" находят себе новых партнеров, счастливы и вообще больше о них не думают. Отношения прекращаются, а тоска по этой уникальности в глазах другого - остается.

Ревность растет оттуда же. Когда она разрастается, то "хочу быть уникальным" превращается в "хочу быть единственным", с желанием выжечь напалмом всю местность вокруг обожаемого объекта. Можно много чего про ревность написать. Но сама по себе она - как раз маячок этой тоски. "Не хочу быть как все, не хочу, чтобы меня легко заменили. Хочу быть таким, чтобы вы, отворачиваясь и занимаясь совсем другими делами, общаясь с другими людьми, хранили в себе это переживание встречи со мной как особенное, и хотели повторить его".

И даже после смерти... Когда люди провожают умершего в последний путь, то лучшее, что можно сделать (на мой взгляд, конечно же) - вспоминать те совместные моменты жизни, которые невозможно повторить с кем-то другим. Пусть они будут внешне похожи - но в них должно быть что-то такое, что, увы, умерло с человеком, и осталось только в памяти. И человек умирает - а то особенное, что он вносил в мир - остается. И одно из самых тоскливых переживаний на тех же похоронах - это даже не общее молчание об умершем. А слова, в которых нет ничего, кроме общих и пустых оборотов про "помним, скорбим"... Хотя это не только смерти касается. Дни рождения, например - это ж тоже может быть праздник уникальности, когда мир в лице близких говорит тебе - хорошо не просто, что ты есть - а хорошо то, что ты такой, и мы видим тебя. Открыть/Комментировать

2022-08-23 13:45:37 Полгода войны. Вспоминаю Эриха Фромма и его размышления о биофилах и некрофилах - тех, кого тянет к жизни, изменениям, цветению, развитию - и тех, кого привлекает мертвечина в самых разнообразных формах, включая геополитическую, где нет живых форм, а есть одни идолы-абстракции, во имя которых можно приносить в жертву людей, природу и их будущее. "Спасибо", я насмотрелся, нанюхался и наслушался имперской мертвечины за эти полгода - ее много и будет еще больше. Но я выбираю жизнь и один из ее главных принципов: живи и не мешай жить другим. А идолам место в музеях. Открыть/Комментировать

2022-08-22 06:37:48 О чем зависть сигнализирует?
Во-первых, она маркирует, что по какой-то причине я в некоторых случаях превосходство других людей надо мной в чем-либо переживаю как унизительное для моего достоинства. А ведь это нормальный, реальный факт – у многих людей есть то, чего нет или не будет никогда у меня, а есть что-то, что я уже потерял навсегда – а у других есть. Старики могут завидовать молодым и пытаться им отравить будущее; «дедовщина» в армии основана в том числе и на зависти тех, над кем уже издевались, к новоприбывшим и к тому, что они могут избежать издевательств (и чтобы этого не произошло – «вы будете испытывать то же самое, что и мы»). У тех, кто в опасности, картины чужой счастливой жизни могут тоже вызывать зависть (в сочетании с обидой и гневом). И так далее – примеров масса. Для меня обнаружение зависти (включая ее честное признание перед самим собой) – повод разворачиваться к полюсу горевания, принятия тех ограничений, которые есть у меня – и в которых не виноваты те, кому я завидую.
Во-вторых, обнаружение зависти – это обнаружение и безжалостности к самому себе, когда я такой как есть – отвергаюсь, подвергаюсь внутреннему преследованию. И это повод прикоснуться к жалости и состраданию. К тому, что любовь – она не «за что-то», она не заслуживается и не завоевывается.

В-третьих, зависть – маркер признания чьих-либо достоинств или потенциала. Невозможно завидовать, если этого признания нет, другое дело, что из-за возникающего унижения трудно может быть выразить уважение. И это отдельная шутка – учиться его выражать, и принимать чье-то превосходство не как умаление себя, а как шанс чему-то научиться – даже если прямо сейчас кажется, что это невозможно. Открыть/Комментировать

2022-08-22 06:37:48 Если злость, порождаемая завистью, очень сильна, то человек из надежды на чужой провал (и соответствующего тихого злорадства) может перейти к прямым попыткам разрушить чужое счастье. Например, можно рассказать подруге/другу о «странном» поведении его/ее партнера, намекая на измену. Обрушиваться с критикой на публичные начинания объекта зависти (не всякая критика – от зависти!), и даже стать хейтером, ставящим "блюющие" смайлики под всеми постами)). «Хейтеров», кстати, значительно точнее нужно назвать «завистниками», но это гораздо обиднее и стыднее, чем быть «ненавистником». В зависти очень стыдно признаваться (в том числе и самому себе), потому что ее основное проявление – «я хочу, чтобы тебе было плохо». Поэтому подыскиваются разного рода псевдорациональные поводы для неприязни. В худших случаях формируется полноценный ресентимент – он возникает тогда, когда объект бессильной зависти напрямую связывается с моим ощущением неполноценности (это из-за тебя все мои провалы!), и главным девизом становится «пусть мне будет плохо, но тебе – еще хуже!». На днях посмотрел новости на российских телеканалах – они переполнены ресентиментом по отношению к Европе («смотрите, они там страдают без газа!» - а о том, что и нам-то плохо – ни слова).

А что будет, если получится-таки разрушить счастье другого? Временное снижение напряжения произойдет, но в итоге ты оказываешься в психологической пустыне – все разрушено, другой перестал так раздражать, но ощущение неполноценности все равно не забыть. Еще раз хочется подчеркнуть – в зависти мне не столь важно заполучить что-то от другого, сколько уничтожить тот потенциал человека (то самое «счастье»), который заставляет меня так сильно переживать.

Поэтому я стал скептически относиться к словам про «белую зависть». «Я по-хорошему ощущаю себя униженным и неполноценным рядом с тобой?» Под словами о «белой зависти» прячутся, на мой взгляд, или другие переживания (радость за другого; огорчение за то, что у меня не получается так, как у другого, но без унизительной составляющей; досада, что упустил какую-то возможность, какой воспользовался другой – но без злости в адрес этого другого; восхищение и уважение; возбуждение от обнаружения собственной потребности, аналогичной той, которую уже удовлетворил другой) – или же это попытка смягчить подлинную зависть, сказать другому: «я для тебя безопасен, я не буду причинять тебе вреда». «Я вижу, что ты радостно собираешься в отпуск, и мне грустно от того, что я не могу» может выражаться на обыденном языке как «ох, как я тебе по-хорошему завидую», но по сути – это разные процессы.

Как быть с собственной завистливостью? Важная отправная точка – понимание того, что мы – не то, что мы чувствуем, а то – как мы действуем, исходя из своих чувств. Нас по отношению к другим определяют не эмоции, а реакции на них. То, что я или другие люди испытывают зависть (ту самую, с враждебностью по отношению тому, к кому завидуем) – нормально, это следствие того, что мы – существа социальные, «заточенные» под постоянное сравнение друг с другом и сочетание сотрудничества/конкуренции (зависть, понятное дело, в полюсе конкуренции). Вопрос в том, что я потом с этой завистью делаю. Открыть/Комментировать

2022-08-22 06:37:48 Мы завидуем, как правило, не вещам, которыми обладает человек – а тому потенциалу, возможностям, ресурсам, благодаря котором он и получает то, что так желанно и одновременно недоступно для нас. Ты «богата» – я «бедна». Например, завидуя «душе компании», который за словом в карман не полезет (а ты от стыда двух слов связать не можешь), больше всего ранит не сам факт того внимания, которое он получает, а именно этой способности легко находить общий язык с людьми. И даже если ты сам в какой-то момент получишь свою долю внимания – это совершенно не утолит зависть (это важный критерий зависти – мы не хотим получить что-то, что есть у объекта зависти, так как это «невозможно» - мы хотим уничтожить то, что есть у него). Мрачным удовлетворением станет, если эта «душа компании» впадет в депрессию или еще каким-либо образом утратит свой потенциал.
Итак, первый и центральный аспект зависти: это переживание собственной неполноценности и униженности рядом с другим человеком, с которым мы себя автоматически сравниваем (безо всякого сознательного участия, это автоматическая реакция, идущая еще от приматов), в сочетании с ощущением невозможности эту неполноценность как восполнить, так и отгоревать. Понятно, что степень выраженности зависти будет разная, в зависимости от личного контекста.

Второй аспект зависти: как правило, зависть разворачивается по отношению к людям, которых мы воспринимаем как примерно равных нам. Я не завидую английской королеве или знаменитому певцу, или олигарху. А вот коллеге-психотерапевту, у которого что-то в работе получается очень хорошо, намного лучше меня, и мне кажется, что я никогда-никогда не смогу научиться этому – да, могу завидовать (и всегда есть эта Тень – приятное ощущение, если вдруг станешь свидетелем его/ее растерянности или провала). Чем ближе по социальному статусу нам кажется человек – тем выше потенциал зависти. Если мы исходно не равны – зависть возникает реже, но все равно для нее есть пространство (внешность, например). А если ты такой же как и я, а то и похуже/поглупее, а тебе достается больше (денег, признания, любви), при том что ты ничего выдающегося (на мой взгляд, конечно же) не делаешь – то тут добавляется хорошо знакомый нам второй слой зависти – идея справедливости/заслуженности того, что имеет другой. С одной стороны, если нам кажется, что человек справедливо получает причитающиеся ему «бонусы» от своего потенциала – зависть утихает, но если нет – она существенно усиливается, в топку может быть добавлено изрядное количество обиды. Мало того, что у тебя есть то, чего мне никогда не заполучить, так это все еще и незаслуженно – и я успокоюсь только тогда, когда ты утратишь свое счастье. Несправедливо, он/она ничем не лучше меня. Например, бывшая жена или бывший муж, хорошо устроившие личную жизнь после развода – на фоне неудач и отчаяния второго.

Зависть блокирует возможность переживать благодарность по отношению к тому, кому завидуешь. Более того – чем лучше к нам относится такой человек, чем больше он нам дает, тем больше злости он может вызывать, так как переживание его превосходства только усиливается. Поэтому крайне сложно чему-либо учиться у человека, которому по-настоящему завидуешь (а не это лукавое «ой, я тебе завидую», под которым подразумеваются восхищение и признание). Парадоксально, но в этой ситуации частичным удовлетворением для завидующего будет полный провал обучения и, как результат – «не так уж ты и хорош». Открыть/Комментировать

2022-08-22 06:37:48 От «дурного глаза» до ресентимента: зависть.
Часть 2. «Сердце» зависти
Итак, зависть - это эмоциональная реакция, возникающая в ответ на наблюдение чужого счастья, которое наблюдающему кажется незаслуженным, и побуждающая к тому, чтобы это состояние счастья уничтожить (или порадоваться, если это произошло "само"). Попробую подробно развернуть, что я под всем этим имею в виду.

Как на телесном уровне переживается зависть? У меня, как правило – в виде мгновенного и болезненного «укола» в области солнечного сплетения, когда я обнаруживаю нечто у других людей, от чего бы сам не отказался. И еще бывает тягучая, медленная такая зависть, тоской охватывающая всю грудь, но это уже не «укол», а возникшая уже после него тихая, побулькивающая злоба, ждущая момента, чтобы вырваться и облить с головы до пят объект зависти. Что общего у этих двух состояний, что находится в самом их сердце?

Болезненный укол – это внезапно обнаруженное ощущение собственной неполноценности по сравнению с другим человеком. Откуда она берется? Самого факта того, что у другого есть то, чего я сам хочу, для «неполноценности» недостаточно. Если я могу взять и купить что-то– то беру и делаю, и моя реакция – не переживание неполноценности, а возбуждение, связанное с обнаружением собственной потребности (выглядеть так же, иметь такие вещи и т.п.). Проблема начинается в точке, когда одновременно с «о, я тоже хочу это!» возникает «но мне это не светит никогда». Это может быть реальная невозможность (старый человек не сможет стать молодым), а может – субъективно ощущаемая («я никогда не смогу столько заработать»). Рождается фрустрация – хорошо знакомое нам всем состояние «облома», когда то, чего ты так хочешь, недоступно. Это еще не зависть. Из состояния фрустрации мы обычно пытаемся выбраться двумя путями – через горевание (и через него – примирение с невозможностью) или через ярость, деструктивно-агрессивные импульсы (направленные или на себя самого в стиле «я резал эти пальцы за то, что у них нет тебя», или на источник фрустрации). Здесь важно разграничить зависть и ревность, которые в отношениях между людьми часто путаются. Например, одному из братьев/сестер показалось, что мама дала другому бОльший кусок пирога, и он ревниво протестует против такого проявления неравноценности любви. Если мама «исправляется», гнев утихает. Ревность подразумевает, что я уверен в своем праве требовать бОльше любви, чем мне достается в данный момент (вплоть до полной эксклюзивности этой любви). А если «мама любит брата/сестру больше, чем меня, и ничего с этим не поделать, такой уж я никчемный» - то агрессивный импульс наталкивается на «мне не светит». И в этом столкновении и рождается зависть – прямая агрессия трансформируется в недоброжелательный взгляд на того, кому доступно то, что невозможно для меня. Фрустрация тогда может быть утихомирена только через устранение того преимущества, которое есть у другого (в этом отличие зависти от ненависти - в ненависти мы стремимся уничтожить другого полностью). Открыть/Комментировать

2022-08-21 13:54:09 Соответственно, люди, завидуя и сами страдая от чужой зависти, пытались выработать различные формы защиты, которые и по сей день пронизывают нашу культуру (изменившись по форме, а не по сути). Например, тем, кому «везло», предписывалась скромность (доходящая до самоуничижения), вменялось в обязанность делиться всем нажитым с кровными родственниками или просто членами племени – они (родственники), таким образом, лишались стимулов для того, чтобы сглазить чужое счастье. Ну, или требовалось любой ценой прятать свое благополучие. Таким образом, с одной стороны, снижалось социальное напряжение, а с другой - тормозилось развитие (так как наиболее амбициозные, умные и агрессивные члены сообществ лишались стимулов к развитию или расширению своего дела).

Однако есть не только зависть соплеменников. Есть вещь пострашнее – зависть богов. Я сам «завистью богов» называю то ощущение моих же современников, что за любой успех мироздание обязательно возьмет свою плату: если где-то приобретешь, то обязательно где-то потеряешь, если как следует свое приобретение не «замаскируешь». А еще лучше – вообще не достигать никакого успеха, тихо себе жить в серой зоне, и тогда боги просто не обратят на тебя внимание. Выйти на свет – это не только испытывать стыд от того, что на тебя смотрят. Это еще и испытывать страх от того, что ты можешь возбудить зависть не только человеческую, но и «божественную» (боги, духи, карма, судьба или «дорогое мироздание», если кто помнит рассказ Юлии Рублевой) – и когда настанет момент, с тебя потребуют плату, и чем больше счастье – тем сильнее и глубже будет твое страдание. В общем, нельзя быть слишком счастливым даже в одиночестве, вдали от чужих человеческих глаз - за тобой подглядывают и не совсем человеческие. Чуть-чуть этот ужас компенсируется надеждой на то, что если я много страдаю, то за это мне что-то обязательно причитается. Эта надежда может питать зависть – когда мне постоянно не везет, а у соседа все прекрасно – то это же несправедливо, где моя обещанная награда?!

Само слово "зависть" в русском языке, как я понял из упоминаний этимологов, восходить к слову "видеть", и связано как раз с "недоброжелательным взглядом". В мире социальных отношений людям постоянно приходится думать о том, какими глазами на них смотрят окружающие, и в каких рамках находиться, чтобы не вызвать осуждение (или, что еще хуже - конкретные вредоносные действия). Со временем эти рамки стали оформляться в определенные кодексы поведения, которые предписывали даже цвет одежды (ремесленникам можно одни цвета, феодалам - другие и т.п.). По сути эти кодексы были призваны удерживать людей в "среднем слое" (быть таким как все, не выделяться - в том числе и личным счастьем) - любые крайности осуждаются. Идея "дурного глаза" осталась, но стала дополняться более сложными конструкциями, маскирующими суть - страх перед тем, что люди могут не выдержать чужого благополучия или же перед собственными мучениями при его виде. Этот страх пронизывает и современные общества, определяя многое в действиях не только конкретных людей, но даже государств.

Итак, как поточнее определить, что такое зависть, если не уходить в магическое мышление? Я ее так определяю: зависть - это эмоциональная реакция, возникающая в ответ на наблюдение чужого счастья, которое наблюдающему кажется незаслуженным, и побуждающая к тому, чтобы это состояние счастья уничтожить (или порадоваться, если это произошло "само"). А вот из-за чего чужое счастье так невыносимо, почему не существует "белой" зависти, какие переживания принимаются за зависть, но ею не являются, какие люди с наибольшей вероятностью могут стать мишенями нашей собственной зависти, как обходиться со своей завистью (с чужой - никак), и как зависть перерастает в ресентимент - об этом во второй части Открыть/Комментировать

2022-08-21 13:54:09 От «дурного взгляда» до ресентимента: зависть
В контексте размышлений о таком явлении, как ресентимент, вышел на одно из трех ведущих «социальных» чувств, которые пронизывают общественную жизнь людей – на зависть. Причем если про два других, стыд и вину, можно прочитать вал разных статей и книг, то зависти повезло намного меньше – она очень долго находилась на задворках внимания психологов и социологов, окруженная смесью пренебрежения и стыда. А в обыденном сознании зависть часто используется как стандартный ответ на критику: «вы просто завидуете!» или же как кривая попытка выразить восхищение: «я тебе завидую!» (почему кривая – об этом ниже). В конце концов мне подсказали очень интересную книгу (написанную еще в конце 1960-х, но во многом – очень актуальную до сих пор) немецкого социолога Г.Шёка «Зависть: теория социального поведения». Опираясь на нее, попробую поговорить сегодня про зависть – будет много, но, надеюсь, интересно и важно (в том числе и в контексте сегодняшнего дня).

Часть 1. "Дурной глаз"
Однажды, во время какого-то из праздников, когда я с семьей совершил визит к моей тете, я столкнулся с древнейшей (насколько вообще известно историкам) формой защиты от «дурного глаза» (а «дурной глаз» - это и есть самое старое описание такого явления, как зависть). Одна из родственниц, любуясь моей дочкой (ей лет пять было), постоянно приговаривала: «Ах, какая она страшненькая, какая страшная!» Доча недоуменно смотрела на умиляющуюся женщину, и мне пришлось объяснять ей, что на самом деле «эта тетя» ничего плохого не имела в виду, это от «сглаза». Не помню, как я объяснил пятилетке, что таким образом женщина XXI века пыталась отвести от ребенка беду, ибо ее мир был безумно враждебен и крайне завистлив к чужому счастью, и требовалось некую недружелюбную силу, разлитую повсюду, обманывать – прикидываться глупее, уродливее, беднее, чем ты есть. Иначе эта сила отреагирует – и заберет твое счастье.

Страхом «дурного глаза» были пропитаны все архаические общества, от самых простых племен охотников и собирателей, до развитых цивилизаций (о чем крайне красноречиво говорит «глаз Гора», он же уаджет – древнеегипетский амулет). В основе этого страха – ощущение того, что счастье в этом суровом мире – очень ограниченный ресурс, и если ты оказался его обладателем (в виде каких-то материальных благ, здоровья, успешности в делах или просто хорошего настроения), то тут одно из двух (в зависимости от культуры): либо это все ты получил за чей-то счет (у тебя прибыло – значит, у кого-то в твоем племени убыло), либо ты обязан всем этим добром делиться с окружающими, чтобы счастье «перераспределилось» (например, если только ты смог на охоте добыть кабана – ты отказываешься от заслуги его добычи, или же всеми силами демонстрируешь скромность и отказываешься от любых форм возвеличивания себя). Если же ты беззастенчиво счастлив, гордишься и хвалишься тем, что у тебя есть – то обязательно кто-то нашлет на тебя порчу, обратится к колдуну с чувством праведного возмущения (помним – что-то хорошее в жизни человека может быть только за счет других). В некоторых культурах, которые не смогли найти социально приемлемых форм противостояния зависти, в колдовстве подозревались как самые богатые или удачливые члены общины, так и самые бедные и неудачливые. Первые – потому что не может обычный человек, «такой же, как и все» иметь столько всего (не обошлось без таинственных сил), а вторые – потому что бедные и несчастные по определению завистливы, и насылают на всех, чье положение лучше, болезни и разные неприятности (либо сами, либо через колдунов). В мире мифологического сознания с его магическим мышлением не может человек заболеть «просто так» - за этим обязательно стоит чья-та враждебная воля. Не бывает града, побившего урожай, просто в силу случая – есть град, который наслали. И так далее – у индейцев навахо, например, так и было – за ВСЕМИ происшествиями нужно искать чью-то магию. Открыть/Комментировать

2022-08-19 06:10:14 Открыть/Комментировать

2022-08-19 06:10:14 Открыть/Комментировать