Клюква в сакуре

2022-08-13 09:27:37 Но все же спустя много лет "японский Шиндлер" нашелся и в 1984 году получил звание "Праведника народов мира".
Когда Сугихара скончался в 1986-ом, на его похоронах присутствовал посол Израиля и огромная делегация евреев со всего мира.
К сожалению, Сугихара не застал официального признания со стороны японских властей: только в 2000 году МИД официально признал его подвиг и восстановил доброе имя как патриота и добросовестного дипломата.
Зато Сугихару оценила Японская православная церковь: он является ее местночтимым святым. С иконой, не хухры-мухры!

Мне очень хотелось рассказать о Сугихаре именно сейчас, поскольку это человек, который смог противостоять пропаганде. Он жил не в вакууме и точно так же как и его коллеги подвергался постоянной политической обработке. На его студенческие годы пришлось зарождение милитаризма, обещавшего "в китайских горах посадить японские вишни". Ему тоже внушали, что нет доблести больше, чем подчинение иерархии.
И все же он нашел в себе храбрость делать то, что считал правильным. Открыть/Комментировать

2022-08-13 09:27:14 Сугихару перевели из Германии. Последним местом дипработы стал Бухарест. После войны его уволили из МИДа, устно отчитав за "инцидент" с визами, и Сугихара устроился на коммерческую работу как частное лицо. В МИДе еще много лет бытовало мнение, что Сугихара нарушил прямой запрет на выдачу виз и тем самым предал родную страну, поскольку ему заплатило "мировое еврейство" (в Японии до сих пор довольно распространена антисемитская конспирология).

Одним из спасенных Сугихарой евреев был раввин Зерах Вархафтиг — будущий министр по делам религий Израиля. С момента окончания война Зерах писал запрос за запросом в МИД Японии с просьбой дать ему контакты человека, который помог стольким людям. Но помните, что Сугихара не представлялся своим именем? Европейцы знали его как Сэмпо, поэтому Зерах раз за разом получал один и тот же ответ: "у нас никогда не работал дипломат по имени Сугихара Сэмпо".

Конечно, МИД понимал, о ком речь, но упорно делал вид, что "предателя страны" никогда не существовало и не выдавал контакты. Открыть/Комментировать

2022-08-13 07:11:54 Точно неизвестно, сколько людей получили "визы жизни", поскольку не все смогли вовремя уехать из Литвы. СССР откровенно наживался на беженцах: билет на Транссиб необходимо было покупать в "Интуристе" в валюте, которую было сложно добыть после советской оккупации Балтии, а его стоимость для беженцев в два раза превышала обычную. Много кто оказался в советских лагерях. И все же до Японии добралось около шести тысяч человек. Некоторые остались в стране, где уже полвека существовала еврейская община, но большинство поехали дальше.

Сам Сугихара остановился в Берлине, где оказался на прицеле гестапо. К нему часто захаживали гости из СС под разными предлогами, обстановка накалялась. Все стороны как обычно обвиняли Сугихару в шпионаже: Рейх считал, что он шпионит на Польшу, СССР плевался от маньчжурского баттхерта. Кроме того, история с визами оказалась секретом Полишинеля, поэтому многие высокопоставленные члены СС испытывали к Сугихаре откровенную ненависть. Открыть/Комментировать

2022-08-11 12:13:31 На этом история могла бы и закончиться. Сугихара бы повздыхал о советской оккупации, сел на поезд вместе с другими дипломатами и уехал в Берлин.

Но все сложилось иначе. Сугихара не закрыл представительство и не уехал под предлогом "личных дел". Это давало ему отсрочку на месяц. Все это время он занимался тем, что выписывал "визы жизни" — документы, которые позволяли евреям въезжать и останавливаться в Японии. Он не делал ничего, только писал по 18-20 часов в сутки, почти без сна.
Жена Сугихары вспоминала, что время от времени ей приходилось разминать руку мужа, поскольку у него начинались судороги, и он не мог держать ручку. С помощью Сатико он выписал невероятное количество виз.
Когда пришло время, он закрыл представительство и переехал в отель Metropolis, где продолжил принимать беженцев до самого отъезда. Он писал визы по дороге на поезд, писал их в поезде, писал, когда поезд отправлялся. А потом через окно передал свою печать людям, ожидавшим на перроне, чтобы они могли продолжить штамповать визы. Открыть/Комментировать

2022-08-11 12:10:32 Еще до советской агрессии, одним из немногих мест, которое приветствовало беженцев, было посольство Нидерландов. К этому моменту сама страна уже была оккупирована Рейхом, но посол в Литве Ян Цвартендийк нашел неожиданное решение: он начал выдавать "проездные документы" для въезда на территорию голландских колоний в Америке.
Документ выглядел совершенно абсурдно, поскольку он состоял из записи в паспорте: "Голландское королевское посольство в Риге объявляет, что для въезда иностранцев в Суринам, Кюрасао и другие голландские владения в Америке не требуется визы".

Но чтобы добраться до Америки нужно было проделать длинный путь через весь СССР... А оттуда переправиться в Японию и сесть на корабль до места назначения. Значит, кроме документа о том, что виза в голландские колонии не нужна, беженцам была нужна была уже настоящая виза — в Японию.

Сугихара, который отлично представлял ситуацию, запросил возможность выдавать такие "транзитные визы" беженцам и получил ответ: нежелательно. Открыть/Комментировать

2022-08-11 09:28:52 Приезд Сугихары в Каунас вызвал почти такой же ажиотаж как и его отъезд год спустя. Он был одним из первых японцев, посетивших Литву, и публике было очень любопытно, как же выглядит такая далекая Япония. Местный журнал взял у Сугихары длинное интервью, где тот отвечал на вопросы про свою родину, в том числе честно рассказал, что в Японии в тот момент существовала легализованная проституция. Статья была невероятно успешной и даже привела к всплеску японофильских настроений в стране.
Уже во время интервью Сугихара понял, что собеседникам с трудом дается его имя, поэтому он недолго думая переименовался в "Сугихара Сэмпо", где Сэмпо — фонетическое прочтение иероглифов 千畝 (Тиунэ).

Сугихара провел в Литве всего год: с 28-го августа 1939-го до 31-го августа 1940-го года.
Через четыре дня после его приезда в Каунас началась Вторая мировая война: Германия вторглась в Польшу. В страны Балтии хлынул поток беженцев, пытавшихся спастись от нацистского режима. Они стучались во все посольства в надежде на помощь, но к этому времени большинство стран закрыли границы для евреев.

Сугихара еще в 1938 году получил строгое распоряжение не выдавать евреям разрешения на въезд в Японию. Представитель МИДа написал Сугихаре, чтобы на подобные запросы он отвечал, что Япония — страна маленькая, тесная, короче, нерезиновая, война в Китае ее выматывает, поэтому "беженцев" принять не сможет. И японские колонии тоже не смогут. В целом, давайте, мол, без "беженцев" (депеша с умилительной прямотой уточняет, что под "беженцами" подразумеваются евреи, но для коммуникации с внешними сторонами надо использовать термин "беженцы").

Ситуация ухудшилась в июне 1940 года, когда СССР решил повысить ставки и аннексировал страны Балтии. Первым делом после оккупации Литвы Союз потребовал у иностранных консулов выметаться из страны, лишив беженцев последней надежды на отъезд из полыхающей Европы. Открыть/Комментировать

2022-08-07 12:50:17 Благодаря невероятному трудолюбию Тиунэ стал главным экспертом по СССР. Его отправили в Маньчжоу-го, где Сугихара занимался переговорами с советской стороной. И регулярно получал в панамку: от Квантунской армии (женат на русской — явно шпион!), от СССР (женат на белой эмигрантке — симпатизирует антисоветскому движению!), от Китая (тут понятно), от Всероссийской фашистской партии (да, такая была)...
А еще Сугихара принял православие, что тоже вызывало у его коллег некоторый зуд. Из-за подозрений Сугихара был вынужден развестись и повторно жениться — на японке Сатико.

Раздражение, которое у армии вызывал Тиунэ, вылилось в его изгнание из Маньчжурии. МИД направил дипломата в Литву, где он должен был создать консульство Японии и вместе с этим опосредованно следить за настроениями в Германии. Японскую армию напрягала мысль, что под боком сидит злой коммунистический Союз, который облизывается на Маньчжурию, поэтому она очень хотела, чтобы Рейх в лучших традициях Хеталии отметелил бы СССР ради своих японских накам. Открыть/Комментировать

2022-08-07 12:23:22 Пора представить пассажира поезда. Его звали Сугихара Тиунэ.

Когда читаешь биографию Тиунэ, создается ощущение, что он всегда оказывался в противофазе миру.
Его отец сменил фамилию с "Мицугоро" на "Сугихара" в честь врача, спасшего его от смерти. Отец мечтал, чтобы Тиунэ стал врачом, но тот поступил в Васэду, чтобы изучать языки, лишившись семейной поддержки.
Васэда был известен своим западничеством, и Сугихара в ветхом хаори отличался от своих сверстников в "европейской" форме. За ним закрепилась слава чудака: за пазухой он носил учебники, а за ухом — ручку с чернильницей, прикрепленной к кончику пера. "А вдруг мне понадобится что-то написать?".
Манеру носить учебники в одежде он сохранил: когда МИД, где молодой Сугихара работал, бросив обучение, направил его изучать русский, он разрезал словарь пополам и носил половины в карманах, заучивая страницу за страницей. Он был настолько хорош, что коллега-японец, из-за двери услышавший беседу Сугихары с советским представителем, решил, что в комнате двое русских. Открыть/Комментировать

2022-08-07 09:10:42 Прежде чем проследить за тем, как сложились судьбы пассажира и собравшихся на платформе людей — история о храбрости и готовности пожертвовать всем ради чистой совести, я хочу привести небольшой пример из жизни моей семьи, который поможет лучше понять контекст.

В этом году Девятое ава — день траура в иудейской традиции, выпал на субботу. В такие годы день скорби переносится на следующий день, в случае 2022 года с 6-го августа на 7-е, то есть, со вчера на сегодня. Литургия Девятого ава включает в себя песни-плачи, посвященные бедствиям еврейского народа начиная с разрушения Первого и Второго Храмов и заканчивая Шоа ("Катастрофа", т. е. Холокост).
А еще так вышло, что сегодня еще мой день рождения. Мне показалось, что это довольно символично, поэтому сегодня я хочу поговорить про Холокост через призму одной семьи. Моей.

Мой пра-пра-прадед Бер Райман работал кожевником в Риге. У него было трое братьев — Рубин, Хацкель и Меер, каждый из которых был женат и имел детей. У Бера тоже были дети — аж одиннадцать от двух браков. До взрослого возраста дожили семеро. К началу WWII у большинства уже у самих были взрослые дети, а у некоторых — даже внуки.
Это была огромная семья. Но сейчас от нее осталась одна маленькая ветвь — потомки моей пра-прабабушки. В моем поколении шесть человек. В предыдущем — двое.
Пра-прабабушке повезло: она полюбила не местного рижского парня, а моего пра-прадеда Адольфа Певзнера, который увез ее в свою родную Россию. Встретиться с семьей после WWII ей не было суждено.

Я не знаю, чем занимался дедушка Соломон, как звали кузенов семьи Райман из Польши и были ли у бабушки Шарлотты и ее мужа Давида дети. Я не знаю, как звали жен, детей и внуков Рубина, Хацкеля и Меера. Единственное, что осталась от этой огромной семьи — насупленные лица на паспортных фотографиях с печатями рижской полиции и одна дата смерти на всех.

Я не знаю, зачем объясняю, что Холокост — это ужасная трагедия на всех уровнях, начиная от личностного и заканчивая поколенческим и общечеловеческим. Возможно, потому что это всегда казалось мне очевидной для всех истиной, но количество оторванных от реальности фантазеров-нацидрочеров, которых я повстречала в институте, показало мне всю необоснованность такого оптимизма. Начиная от фриковатого парня, который ставил себе на обои фотографии из концлагерей и любил присесть на ухо рандомной жертве с рассказами о величии Третьего Рейха и заканчивая очень образованной девочкой из очень приличной семьи, отец которой "из любви к истории" скупал у черных археологов медальки СС, а мать — ради "шутки" заклеила разбитые окна свастиками из скотча. Девочка как-то на голубом глазу спросила меня, правда ли что кровь евреев при обработке определенными химическими реагентами приобретает синий окрас, в то время как кровь остального человечества остается неизменной.

Наверное, с тех пор я стараюсь объяснять. Потому что если человек не понимает все горе, которое в мир привели шизотерические убеждения определенной группы, то он никогда не поймет, почему меня бросает в слезы от биографии японского дипломата, который 31-го августа 1940-го года выехал на поезде из Каунаса в Берлин. Открыть/Комментировать

2022-08-07 07:29:33 Каунасский вокзал, последние дни лета — 31-е августа 1940 года. На платформе толпятся люди — даже для столицы Литвы это невиданное количество провожающих! Слышится речь: польский, литовский, русский, идиш...

Если присмотреться, то становится очевидно: толпа собралась вокруг одного поезда — того, что скоро отходит на Берлин. Даже не поезда — одного купе. Кажется, что все собравшиеся ждут чего-то от конкретного пассажира, который вот-вот уедет в Германию. Люди тянут к нему руки. Усталый пассажир — говорят, что это дипломат из Токио, в спешке дописывает длинный текст в каком-то документе, ставит печать и отдает его одному из провожающих. Начинает писать на следующем.

Раздается гудок, люди в отчаянии покидают вагон. Поезд трогается, но японец высовывается из окна. Он смотрит на платформу в последний раз, разжимает ладонь и бросает какой-то предмет одному из бегущих за поездом.

— Мир похож на большое колесо... Желаю вам здоровья и удачи!
— Я вас никогда не забуду! Мы еще встретимся!

Поезд набирает скорость. Открыть/Комментировать