Стальной шлем

2021-08-18 17:59:35 В рамках повышения культуры дискуссий в Восточной Европэ сегодня говорим с Николаем Росовым о межвоенной Румынии.



Открыть/Комментировать

2021-08-16 22:00:44 ​​Как пал Сайгон

Официальной целью участия вооружённых сил США в Гражданской войне в Южном Вьетнаме являлось недопущение «коммунизации» этого государства и сохранение лояльного американцам правящего режима. Пока американцы оставались в регионе, у коммунистов не было ни единого шанса победить. Все коммунистические наступления, включая знаменитое Тетское наступление, оканчивались грандиозными провалами. Однако северяне, за спиной у которых стояли СССР и КНР, проявили упорство, и, несмотря на горы трупов, морскую блокаду и бомбардировки, продолжали разжигать пожар партизанщины на Юге любой ценой. Для США же отправка призывников на далёкую войну на край света с неочевидными выгодами сохранения южновьетнамского режима стала важнейшим вопросом внутренней политики. Мол, за что гибнут американские парни? За то, чтобы у власти в Сайгоне оставался очередной коррумпированный генерал? В конце концов, в январе 1973 г. Никсон и Киссинджер договорились с правительством Северного Вьетнама, что американцы выведут войска из Индокитая, а красные прекратят попытки свергнуть южновьетнамский режим военными средствами.

Не прошло и нескольких месяцев, как коммунисты подтёрлись недавними соглашениями, и возобновили атаки на Южный Вьетнам. Подобная возможность учитывалась американцами, а потому Никсон допускал возобновление воздушных бомбардировок Северного Вьетнама и продолжал наращивать материально-техническую и финансовую поддержку Юга.

Однако вскоре приключился Уотергейт, и Никсон потерял возможность распоряжаться силовым ресурсом. Летом 1973 г. Конгресс квалифицированным большинством голосов (то есть при подавляющей поддержке и демократов, и республиканцев) наложил вето на любое участие американских вооружённых сил в боевых действиях в Индокитае, если только это не будет одобрено самим Конгрессом. В конце того же года нефтяной шок, связанный с очередной арабо-израильской войной, ударил по американской экономике. В итоге, в 1974 г. помощь США Южному Вьетнаму сократилась на 50%, в то время как советско-китайская помощь Северному Вьетнаму, наоборот, выросла на те же 50%.

Что касается Южного Вьетнама, то на протяжении всей недолгой истории существования этого государства его поочерёдно возглавляли вороватые генералы, периодически свергавшие друг друга в ходе военных переворотов. Коррупция и кумовство разъедали южновьетнамскую армию и бюрократию, что не могло не отразиться на качестве управления.

Тем не менее коммунисты планировали начать «генеральное наступление» не раньше 1976 г. Однако локальное наступление красных на юге страны в начале 1975 г. нежданно-негаданно для всех сторон привело к полному обвалу растянутого южновьетнамского фронта. Из Сайгона поступали противоречивые приказы то «стоять до конца», то отступать с целью «концентрации сил», что ещё больше запутывало ситуацию. В разгар решающих боёв Конгресс отказал президенту Форду в выделении дополнительных ассигнований на поддержку Южного Вьетнама. После этого судьба Сайгона была решена. Страна погрузилась в хаос и анархию.

Под прикрытием обречённых южновьетнамских войск, героически сражавшихся до самого конца, американцы за два дня – с 29 по 30 апреля 1975 г. – успели эвакуировать на вертолётах из Сайгона до 7 тыс. человек собственных граждан и вьетнамских беженцев, уже знавших по опыту Гражданской войны, что коммунисты вырезают всех, кого заподозрят в сотрудничестве со Штатами. Всего же по воздуху и по морю в последние дни существования Южного Вьетнама с американцами ушли до 130 тыс. вьетнамцев, не желавших оставаться под красными.

Победившие северяне отправили в концлагеря до 300 тыс. человек (из 20 млн. населения Южного Вьетнама) для «перевоспитания», которое произвольно могло продолжаться хоть месяц, хоть 10 лет. Ещё 1 млн. горожан с Юга насильно переселили в сёла. Вплоть до конца 1990-х гг. из Вьетнама в другие страны от такой жизни бежали ещё 1,5 млн. человек.

Пример Южного Вьетнама, как и ещё одной южноазиатской страны, наглядно демонстрирует, что победив в войне, нужно ещё не проиграть мир. И это зачастую самое сложное. Открыть/Комментировать

2021-08-10 19:35:43 10 августа 1932 г. Веймарскую республику сотрясло очередное дерзкое политическое убийство.

Во второй половине 1932 г. в Германии фактически шла Гражданская война низкой интенсивности. На фоне ужасающей нищеты и безработицы противостояние многочисленных политических военизированных группировок вылилось в уличные драки, погромы, покушения и убийства. В одной только Пруссии за июль в ходе политических беспорядков погибли 86 человек. Основными возбудителям спокойствия выступали две главные экстремистские партии – КПГ и НСДАП. До какого-то момента имперское правительство правого консерватора Франца фон Папена терпело и даже поощряло эскалацию насилия (именно Папен отменил кратковременный запрет нацистских Штурмовых отрядов) с целью «раскачать лодку» и под этим предлогом ликвидировать «за неэффективностью» самый мощный демократический институт, остававшийся в Германии к тому моменту – правительство Пруссии. Но после роспуска прусского правительства Папен захотел показать силу и перед экстремистами. В ночь с 9 на 10 августа правительство Рейха приняло чрезвычайное постановление, согласно которому убийства по политическим мотивам, убийства полицейских и военных, а также поджоги, подрывы и саботаж на железных дорогах карались смертной казнью. Создавались особые суды, которые рассматривали такие дела в ускоренном порядке.

Спустя 1,5 часа после принятия чрезвычайного закона, в деревне Потемпа (Верхняя Силезия) пятеро пьяных штурмовиков ворвались в квартиру коммунистического профсоюзного активиста поляка Конрада Пиецуха и забили того до смерти на глазах у семьи. О том, чтобы скрыться, дуболомы не подумали, поэтому вскоре всех арестовали. 22 августа особый суд приговорил всех пятерых к смерти.

Сразу же после оглашения приговора нацисты подняли бурю возмущения. Гитлер публично солидаризировался с осуждёнными и называл нонсенсом тот факт, что «пятеро немецких патриотов» осуждены за убийство «какого-то поляка-коммуниста». Геббельс выискивал в случившемся еврейский заговор.

Что же сделало правительство Рейха? Нацисты рассматривались Папеном, мечтавшем об авторитарном националистическом сословном государстве, в качестве потенциальных партнёров по коалиции, способных привлечь общественные симпатии к новой власти. Поэтому, показав нацистам, кто в доме хозяин, Папен смягчил приговор. Под предлогом того, что убийство произошло всего спустя 1,5 часа после принятия чрезвычайного закона (и, следовательно, убийцы, якобы, могли не знать о нём), смертную казнь заменили на пожизненное заключение. Впрочем, отсидели потемпские головорезы всего семь месяцев. В марте 1933 г. новое правительство с Гитлером во главе (и с Папеном в качестве вице-канцлера) объявило амнистию всем, кто совершил при республике преступления «из национальных побуждений».

Папен, думавший, что он самый умный, и использует Гитлера в своих целях, в итоге оказался дураком, который сам себя переиграл и привёл к абсолютной власти людоеда. А высказывания Гитлера по поводу потемпского процесса не оставляли сомнений, что ждёт всех противников национал-социалистов после установления нацистской диктатуры. Открыть/Комментировать

2021-08-09 19:10:53 Вавилон-Берлин

Девяносто лет назад, 9 августа 1931 г., Веймарскую республику сотрясло дерзкое политическое убийство.

В этот день в Берлине было жарко: проходил инициированный коммунистами референдум о роспуске прусского ландтага, в котором большинство мест занимали демократические партии. Шансов победить у красных не было, но они на это и не рассчитывали: главное создать информационный повод и провести шумную агитацию. На площадях собирались разгорячённые сторонники Компартии. В «лучших традициях» Веймара всё оканчивалось кровавыми столкновениями с полицией.

В числе прочих вечернее дежурство в центре города в тот вечер несли полицейские: капитан Пауль Анлауф, капитан Франц Ленк и обер-вахмистр Август Виллинг. Когда полицейские вышли на Бюловплац в районе кинотеатра «Вавилон», за их спинами появились двое молодых людей, которые, приблизившись к служителям правопорядка, открыли огонь на поражение. Анлауф был убит выстрелом в голову сразу, Ленк, получив смертельное ранение, умер чуть позднее. Виллинг, раненный в живот и в руку, выжил. Расстреляв боезапас, стрелявшие скрылись, но прибывшие на место преступления полицейские патрули ещё какое-то время вели беспорядочный огонь, полагая, будто в них стреляют неведомые снайперы с крыш.

Заказчики, организаторы и исполнители убийства так и не были найдены по горячим следам, хотя всё указывало на причастность к делу коммунистов. Убитым полицейским были устроены торжественные похороны, а красные ещё больше «укрепили» свою экстремистскую репутацию.

Расследование было возобновлено в 1933 г., когда к власти пришли другие экстремисты, которым было выгодно устроить показательный процесс над конкурентами. К делу были привлечены 15 арестованных коммунистов, которые дали признательные показания. Зная нацистов, можно было бы предположить клевету и поклёп на коммунистов, но загвоздка в том, что дело вели не нацисты. Пруссией во времена Веймарской республики управляли социал-демократы, соответственно большинство полицейских также были социал-демократами по партийной принадлежности. Нацисты же, как ни странно, не проводили люстраций нижнего и среднего кадровых звеньев за исключением евреев. Иными словами, расследованием дела заведовали прежние социал-демократические полицейские времён республики, оставшиеся на своих местах при новой власти. Большинство обвиняемых получили тюремные сроки, трое – смертные приговоры, из которых исполнен был только один (второй приговорённый покончил с собой, третьему казнь заменили пожизненным заключением).

Однако среди осуждённых не было ни заказчиков, ни исполнителей, хотя их имена теперь были известны. Убийство полицейских организовали два депутата рейхстага (!) от КПГ: Ханс Киппенбергер и Гейнц Нейман. Оба сбежали в СССР, где так и не пережили 37-го года. Непосредственным заказчиком преступления был глава столичного обкома Компартии Вальтер Ульбрихт – будущий лидер ГДР, требовавший обострения «классовой борьбы».

Исполнителями выступили два молодых активиста: Эрих Цимер и Эрих Мильке. Оба также покинули страну. Цимер впоследствии погиб в Испании, а вот Мильке выжил, вернулся в послевоенную Германию, сделал головокружительную карьеру в ГДР и с конца 1950-х гг. являлся бессменным главой восточногерманской политической полиции Штази.

Официоз ГДР открыто признавал убийство на Бюловплац делом рук коммунистов, но вся вина возлагалась на самодеятельность репрессированных при Сталине «оппортунистов» Киппенбергера и Неймана. Чего с мёртвых взять? Мильке неофициально также не скрывал своего личного участия, и даже написал мемуары, хранившиеся у него в сейфе, которыми шантажировал партийную верхушку, уберегая самого себя от опалы.

Эти записи с прочими доказательствами и подвели Мильке под суд в 1992 г., уже в объединённой Германии, спустя 61 год после преступления. На суде бывший шеф тайной полиции вёл себя как невменяемый (или только косил под слабоумного). В итоге его приговорили к 6 годам заключения, но через два года освободили по состоянию здоровья. Умер Мильке в 2000 г. Открыть/Комментировать

2021-08-08 19:38:03 ​​Чёрный день германской армии

8 августа 1918 г. вошёл в историю как «Чёрный день германской армии», согласно выражению генерал-квартирмейстера Эриха Людендорфа, который фактически являлся диктатором Германии в два последних года Великой войны.

В этот день союзные войска начали контрнаступление под Амьеном с целью «срезать» опасный выступ, образовавшийся после победного Весеннего наступления немцев. На первый взгляд, успех союзников не выглядел чем-то сверхвыдающимся. Действительно, за всё время операции они взяли около 20 тыс. пленных и продвинулись вперёд на 12 миль, что было много по стандартам окопной войны. Однако это выглядело скромно и в сравнении с прошлыми немецкими успехами, и вообще до границ Германии оставалось пройти с боями ещё пару сотен миль.

Истинное значение 8 августа лежало в моральном эффекте, оказанном на Верховное командование Рейха. До этого дня немцы еще лелеяли надежду о продолжении наступления, которое было остановлено на Марне в середине июля. Удар союзников под Амьеном привёл к тому, что все немецкие резервы были брошены на закрытие бреши. Несмотря на то, что брешь действительно оказалась закрыта через несколько дней, сил на новые наступательные операции больше не оставалось. А это означало, что инициатива окончательно перешла к союзникам. Немцы отныне могли лишь обороняться, а патовое положение со снабжением и ресурсами означало, что поражение становилось лишь вопросом времени.

Людендорф недвусмысленно выразил ситуацию следующими словами: «Я вижу, что мы должны подвести итоги. Мы исчерпали почти все наши ресурсы. Война должна быть окончена». Особое впечатление на генерала произвели донесения, что на некоторых участках фронта солдаты начали выходить из-под контроля офицеров, отказываясь идти в бой и массово сдаваясь в плен.

Через сто дней Германия капитулировала, находясь в безвыходном положении и отступая по всему Западному фронту. Открыть/Комментировать

2021-08-05 20:23:11 ​​Сталин против КПРФ

Левада-центр опубликовал результаты очередного опроса по поводу отношения россиян к фигуре Сталина и перспективам создания, прости Господи, Сталин-центра.

https://www.levada.ru/2021/08/04/stalin-tsentr-i-pamyatnik-stalinu/

Я честно не знаю, насколько можно доверять результатам опроса. Если они более-менее соответствуют действительности, то можно сделать два неутешительных вывода. Во-первых, десятые годы в символической политике ознаменованы «сталинизацией» общества, чего не было, например, в нулевые. И здесь невозможно не отметить решающей роли официозного исторического нарратива, продвигаемого на государственном уровне. Во-вторых, примечателен тот факт, что меньше чем за пять лет возрастная когорта от 18 до 24 лет (те самые «зумеры») совершила скачок от самой «антисталинской» к наиболее «сталинистской» (после тех, кто старше 55) возрастной группы. И это снова те, кто получал среднее образование в школах десятых годов.

Однако желание написать данный пост у меня возникло не из-за этого. В недавнем фильме «Дождя» о партии КПРФ на 1:00:40 политолог Александр Кынев высказал любопытную мысль, что тема Сталина заботливо извлекается государственными политтехнологами аккурат перед выборами, чтобы распугать умеренных избирателей и оттолкнуть их от того разномастного винегрета, который называется «КПРФ» и который в силу исторических причин является главным партийным конкурентом «Единой России», особенно на региональном и муниципальном уровнях. Конечно, любому человеку, который более-менее разбирается в российской политике, очевидно, что никакого отношения к «реальному» сталинизму КПРФ имени Зюганова-Грудинина не имеет и, скорее всего, никогда не имела.

Я не хочу беспруфно в чём либо упрекать Левада-центр, находящийся к тому же под клеймом «иностранного агента», но не могу не выразить мнение, что подброс дровишек в тлеющий костерок сталиносрача за месяц до выборов вновь способен распугать часть общественности, которая, возможно, и проголосовала бы за каких-нибудь стихийных социал-демократов/левоцентристов, а то и просто бизнесменов или активистов, для удобства идущих под «красным» брендом, но на теме Сталина и «злых коммунистов» их в очередной раз разводят как детей. Открыть/Комментировать

2021-08-04 20:30:07 ​​«Я не знаю больше никаких партий, я знаю только немцев!»

4 августа 1914 г. эти слова были произнесены Вильгельмом II перед германским рейхстагом в преддверии голосования о выдаче военных кредитов правительству. За несколько дней до этого император произнёс аналогичные «балконные речи» с призывами к национальному единству: 31 июля – в день начала русской мобилизации, и 1 августа – в день объявления войны России. Речи имели триумфальный успех и закрепили так называемую «политику гражданского мира» («Burgfriedenspolitik»). Все немецкие партии забыли о своих довоенных разногласиях с правительством и выразили безоговорочную поддержку государству.

Касалось это и Социал-демократической партии (СДПГ) – главной оппозиционной партии в Германии, сторонников которой официальные лица, включая кайзера, на протяжении десятилетий до этого клеймили «безродным сбродом». Сами же социал-демократы считали себя авангардом будущей европейской социалистической революции, которая должна была уничтожить монархию и «прусский милитаризм».

4 августа 1914 г. многолетняя вражда, казалось бы, закончилась. Социал-демократы, которые ещё за неделю до того митинговали в поддержку сохранения мира, полным составом своей парламентской фракции одобрили военные кредиты правительству. В их глазах война была справедливой, ведь объявлена она была против царской России – страны, которую проклинал ещё Маркс в середине XIX в. как оплот реакции в Европе. Ради такого можно было помириться и с монархией, и с «прусским милитаризмом». Некоторые из социал-демократов изобрели ещё более изощрённые интеллектуальные конструкты для оправдания своей позиции.

В целом, немецкие «Августовское воодушевление» («Augusterlebnis») и «политика гражданского мира» ничем не отличались от аналогичных процессов во всех других странах, вступивших в войну, включая и Россию. «Гражданский мир» везде начал давать слабину по мере затягивания войны, военных поражений и экономических неурядиц. В России, например, он закончился летом 1915 г., когда на фоне Великого отступления оппозиционные партии ГосДумы организовали «Прогрессивный блок», требовавший создания правительства, подотчётного парламенту.

Германия продержалась на два года дольше: первые массовые забастовки прошли там весной 1917 г. после голодной «брюквенной зимы». В июле того же года в рейхстаге был образован оппозиционный «Межфракционный комитет» в составе депутатов от СДПГ, партии Центра и леволиберальной Прогрессивной народной партии, который стал аналогом нашего «Прогрессивного блока». В январе 1918 г. Германию захлестнула новая волна забастовок, в которых участвовали около миллиона человек. Тогда же начали возникать первые немецкие революционные Советы по русскому образцу. Ни о каком «гражданском мире» в условиях голода и осточертевшей всем войны уже не могло быть и речи. Свержение монархии и прекращение войны в ноябре 1918 г. было с воодушевлением встречено абсолютным большинством немцев, о чём, впрочем, многие из них вскоре благополучно забыли. Открыть/Комментировать

2021-08-02 20:00:05 2 августа 1934 г. в возрасте 86 лет скончался рейхспрезидент Германии Пауль фон Гинденбург

Согласно Веймарской Конституции 1919 г., Германия фактически являлась сверхпрезидентской республикой. Самого президента зачастую даже называли «эрзац-кайзером». Он являлся главнокомандующим вооружёнными силами, мог принимать любые законы в обход парламента, а также обладал исключительными полномочиями назначать и смещать канцлеров, не спрашивая на то разрешения рейхстага. В такой системе при живом президенте Гинденбурге канцлер Адольф Гитлер никак не мог чувствовать себя спокойно, ведь теоретически достаточно было одного слова президента, чтобы нацисты утратили власть в мгновение ока.

Вопрос о будущем не мог не волновать лидера НСДАП. Гинденбург сильно болел, и президентское кресло вскоре должно было освободиться естественным образом. Летом 1934 г. в ходе политического кризиса Гитлер сумел завоевать окончательное доверие армии, расправившись с руководством Штурмовых отрядов во главе с Эрнстом Рёмом. «Ночь длинных ножей» позволила Гитлеру надеяться на поддержку рейхсвера в предстоящей «Операции «Преемник».

Тем не менее опасность политической турбулентности сохранялась. Что делать с президентским постом после смерти Гинденбурга? Позволить занять его кому-либо другому, даже самому лояльному соратнику, было опасно. Однако избрание Гитлера президентом означало бы освобождение им должности канцлера, и, следовательно, потерю личного контроля над правительством. Даже краткий промежуток между освобождением президентского кресла и его занятием Гитлером был опасен, ведь по Конституции и.о. президента до следующих выборов становился не канцлер, а председатель Верховного суда. А там мало ли, что могло случиться.

Гитлер решил действовать на опережение. 1 августа, то есть ещё при живом Гинденбурге, правительство приняло закон, согласно которому Гитлер должен был совместить должности президента и канцлера. Примечательно, что тем самым нацисты в очередной раз нарушили собственные обещания и вообще конституционное право. Дело в том, что Акт о чрезвычайных полномочиях, принятый рейхстагом 23 марта 1933 г., с чего собственно и отсчитывается начало нацистской диктатуры, специально обговаривал, что чрезвычайные полномочия правительства не распространяются на прерогативы и институт президентской власти. Сам Гитлер, убеждая лидера партии Центра Людвига Кааса проголосовать «за» Акт, клятвенно заверял того, что институт президентства находится в полной безопасности. Центристы в итоге проголосовали «за» всей фракцией, обеспечив прохождение Акта, ну а Гитлер спустя 1,5 года всех кинул. Впрочем, ему это было не впервой.

Термин «рейхспрезидент» был объявлен «неразрывно связанным» с именем Гинденбурга, поэтому Гитлер отныне официально именовался «фюрером и рейхсканцлером». Также был изменён текст воинской присяги: теперь солдаты и офицеры клялись в верности уже не Германии, а лично Гитлеру.

Гинденбург оставил завещание, в котором, хваля Гитлера за «национальный подъём», призывал того восстановить старую-добрую монархию Гогенцоллернов. Естественно, ничего подобного фюрер делать не собирался. Текст завещания, предназначенный для публикации, откорректировали, и немцы узнали лишь о том, как старый фельдмаршал расхваливал Гитлера, но не о его последней политической воле.

19 августа 1934 г. состоялся референдум по вопросу о совмещении должностей и передаче всех президентских полномочий Гитлеру. Несмотря на активную пропаганду, массовые фальсификации, запугивание и террор, «за» проголосовали «лишь» 90% избирателей, и целых 10% «против» (а это 4,3 млн. человек). Даже спустя 1,5 года после прихода нацистов к власти в обществе сохранялось активное оппозиционное меньшинство.

Впрочем, к следующим референдумам 1936 г. (о ремилитаризации Рейнланда) и 1938 г. (об аншлюсе Австрии) нацисты уже достаточно «освоили» технологии «работы с избирателями» и «правильного подсчёта голосов», обеспечив себе официальные результаты в 99%. Открыть/Комментировать

2021-07-24 11:36:30 У автора «Стального шлема» сегодня день рождения. Год назад здесь было гораздо меньше читателей, и то, что СШ приближается к отметке в 4к подписчиков не может не радовать. Спасибо всем старым и новым подписчикам, что читаете, комментируете, репостите и вообще проявляете живой интерес к тому, что здесь делается.

Если у Дорогих читателей Дорогой редакции возникнет желание скинуть ей несколько рентных марок на флэпперство в ревущие двадцатые, то перевод можно сделать по номеру карты: 5469 1800 1362 1704



Открыть/Комментировать

2021-07-23 22:51:23 Во внешней политике существует противостояние с «коллективным Западом», идеологическим обоснованием чему служат сомнительные концепции «Особого пути». Есть незаживающий национально-территориальный конфликт с ближайшим соседом (Эльзас-Лотарингия и Крым). Есть несколько союзников (Австро-Венгрия, Болгария, Турция – в случае Германии; Белоруссия, Армения, Сирия – в случае РФ), которых приходится регулярно подкармливать и отрывать что-то от себя ради неявных внешнеполитических бонусов и страха, что сегодняшние союзники завтра могут перекатиться во «враждебный лагерь». Тем не менее конфронтация с «Западом» также придаёт определённую легитимацию режиму, что, например, может приводить к забавным симулякрам, вроде «красного вильгельмизма» с представлениями о Мировой войне как о марксистской Мировой революции с Германией вместо мирового пролетариата и «красного путинизма» с Путиным как строителем СССР 2.0.

Обе страны находятся в состоянии перехода от одного типа общества к другому: от доиндустриального – к индустриальному в первом случае, и от индустриального – к постиндустриальному во втором. Это накладывает свой отпечаток и на культуру, которую удивительным образом одновременно могут оценивать диаметрально противоположным образом: как расцвет новых форм самовыражения и как безмерный упадок нравственности.

При этом, как было указано в начале, на каждую схожесть в сравнении найдётся достаточно отличий. Стоит отметить хотя бы то, что кайзеровская Германия и современная Россия имеют совершенно отличные социальные структуры населения. В секуляризованной России нет того религиозного конфликта между протестантами и католиками, что был в Германии. Наконец, Германия в начале XX в. являлась второй экономикой Европы и готовилась стать первой державой мира в политике, о чём РФ с её долей в мировом населении и мировом ВВП по 2% каждая нечего даже и мечтать.

В заключение хочется вернуться к Веймару. 99% интереса к этому периоду на самом деле обусловлены не самим процессом развития 1918/33 гг., а конкретно его концом, связанным с приходом нацистов. Иными словами, всякий интерес к сравнениям какого-либо режима с Веймаром имеет в своей основе конкретный вопрос: возможен ли в таком режиме свой «Гитлер»? Если взять за основу рассуждения о схожести путинской России с кайзеровской Германией, то угроза «Гитлера» отодвигается на два шага вперёд. То есть ничего подобного в путинской России, конечно, произойти не может, но окно возможностей для такого печального развития событий способно открыться в постпутинской России. И угроза здесь, как и в случае с Веймаром, будет заключаться в том, что будущий режим может оказаться неспособным ни привлечь на свою сторону прежние элиты, которые, естественно, никуда не денутся (совершенно очевидно, что постпутинская Россия будет держаться на путинских элитах), ни нивелировать угрозу с их стороны тем или иным образом. В случае экономического или политического кризиса эти элиты могут объединиться с социальными или национальными демагогами, надеясь восстановить своё прежнее положение, при том, что на подобный союз они никогда бы не пошли при прежнем режиме.

Но ведь мы здесь предаёмся буйству абстрактных мысленных экспериментов, практически невозможных на практике, не так ли? Открыть/Комментировать