Стальной шлем

2021-09-01 19:31:30 ​​Продолжаем разбирать польские исторические нарративы

В 2019 г. польский государственный Институт Национальной памяти, который имеет спорную репутацию органа, подконтрольного правящей национал-консервативной партии «Право и Справедливость», выпустил анимационный приквел к ролику об участии Польши во Второй мировой войне. Приквел повествует об истории Второй Речи Посполитой с 1918 по 1939 гг. с точки зрения современного польского государственного официоза.





Прежде всего, видео является наглядным примером того, как одни и те же исторические события до сих пор могут восприниматься в одной стране с положительной коннотацией как «объединение земель» (Битва за Львов, Великопольское и Силезские восстания, создание Срединной Литвы), а в других – как акты неспровоцированной агрессии (сомневаюсь, что украинцы и литовцы согласились бы с трактовками, данными в этом видео о принадлежности Львова и Вильнюса).

Подобно предыдущему видео о Второй мировой, ролик о межвоенной Польше также обходит стороной или недоговаривает о многих спорных исторических моментах. Советско-польская война 1920 г. представляется исключительно в виде большевистского вторжения в Польшу, в то время как многие современники событий, особенно национал-демократы, подчёркивали ответственность Пилсудского за столь неблагоприятное развитие событий. До середины 1920 г. большевики регулярно пытались заключить мир с Польшей, но Пилсудский проявил полную недоговороспособность, желая отхапать как можно больше восточных территорий в Белоруссии и на Украине. И лишь после того, как поляки вошли в Минск и Киев, РККА, наконец, развернулась на западном направлении, что и привело к тому, что полякам в авральном режиме пришлось защищать уже Варшаву и Львов. Однако Польша, в конце концов, отбилась, что позволило включить в современный официальный исторический нарратив тезис о спасении ею всей Европы от большевистской опасности.

Ещё умилительно выглядит эпизод с упоминанием того, как поляки «избирали демократический парламент, и даже женщинам дали право голоса!». Неприятная правда состоит в том, что почти все центральноевропейские государства в течение двадцатых/тридцатых годов перешли от либерально-демократических парламентских режимов к автократиям разной степени жестокости. В Польше военный переворот произошёл уже в 1926 г., а последние относительно свободные парламентские выборы состоялись в 1928 г. На момент вступления во Вторую мировую войну Речь Посполитая представляла собой авторитарное государство, где проходили показательные судебные процессы над политическими противниками правящего режима (Брестский процесс), которых отправляли в концлагеря (Берёза-Картузская). Никакой парламентской оппозиции в парламенте не заседало, а все депутатские кресла были заняты сторонниками проправительственного блока. Образ межвоенной Польши как авторитарной диктатуры, как мы можем судить, также вымывается из исторического сознания государственной пропагандой.

О двусмысленности внешней политики Польши в тридцатых годах много сказано и без меня. С 1934 по 1939 гг. Польша в целом находилась в тёплых отношениях с нацистской Германией, а в 1938 г. поучаствовала в разделе Чехословакии. Незадолго до того поляки под угрозой интервенции заставили Литву установить с Польшей дипломатические отношения, что де-факто означало признание литовцами польской аннексии Вильно.

Безусловно, Польша являлась жертвой нацистской агрессии. Вопреки утверждениям российской пропаганды, она не собиралась нападать на СССР совместно с Гитлером, хотя, стоит признать, не шибко желала и союзничать с Советами против нацистов. При любых раскладах Польша и её вооружённые силы на разных фронтах являлись важными участниками Антигитлеровской коалиции в общей борьбе против нацизма. Тем не менее это не должно лишать нас удовольствия деконструировать официозные нарративы государственной пропаганды. Открыть/Комментировать

2021-09-01 09:52:57 1 сентября 1939 г. Германия напала Польшу, что конвенционально считается началом Второй мировой войны.

Наглядное представление об официальном польском нарративе, касающемся Второй мировой войны, можно получить, ознакомившись с анимационным видео государственного Института Национальной памяти, выпущенным в 2017 г.





Это очень спорный и конфликтный нарратив, который фактически отсчитывает начало войны не с 1 сентября, а с 23 августа – с заключения пакта Молотова-Риббентропа. Рассказ о нацистских преступлениях здесь неразрывно перемежается повествованием о преступлениях коммунистов (мы выступаем против попыток уравнивания роли СССР и Германии в ВМВ – прим. ред.). Рассказывая о вкладе поляков в борьбу против нацистов на Западном фронте и в оккупированной Польше, авторы ни словом не обмолвились о двух армиях Войска Польского, сражавшихся совместно с Красной армией на Восточном фронте. Как и во всяком другом официозном нарративе здесь обходят стороной проблемные темы коллаборационизма и участия в Холокосте (при том, что будем справедливы, некоторые нации региона проявили куда большую склонность к коллаборационизму и геноцидальному антисемитизму, нежели поляки).

Впрочем, наиболее диким представляется тезис, будто война не закончилась в 1945 г., а продолжалась ещё полвека, вплоть до падения коммунистического режима в конце 1980-х гг. Подобный нарратив о «второй», «советской оккупации» на самом деле свойственен всем современным центрально- и восточноевропейским государствам бывшего Восточного блока. Он позволяет затушевать то обстоятельство, что часть населения этих государств в своё время не имела ничего против режимов «народной демократии» и спокойно интегрировалась в социалистическую систему. Выпячивание мотива о «советских оккупантах» помогает примирить с «демократическими» режимами перекрасившихся номенклатурщиков и бывших «лоялистов», поддерживавших социалистический строй или как минимум не боровшихся против него, так как перекладывает всю ответственность на плечи иностранной силы. Против кого боролась «Солидарность»? Против «советских оккупантов» и кучки коллаборационистов на высших постах. Подобный взгляд на историю помогает символически объединить в единую общность и тех, кто выходил на демонстрации, и тех, кто отсиживался дома, и тех, кто вообще так или иначе служил социалистическому режиму, ведь у него «не было выбора, оккупация же».

Всё-таки Центральная и Восточная Европа воистину являются клондайком для исследователей политики памяти. Открыть/Комментировать

2021-08-31 19:00:04 Территориальная экспансия Венгрии в 1938/41 гг., а также этническая карта присоединённых земель

Ноябрь 1938 – Южная Словакия (от Чехословакии по Первому Венскому арбитражу)

Март 1939 – Подкарпатская Русь и Восточная Словакия (от Чехословакии в процессе ликвидации государства)

Сентябрь 1940 – Северная Трансильвания (от Румынии по Второму Венскому арбитражу)

Апрель 1941 - Бачка-Баранья и Медимурье-Прекмурье (от Югославии в процессе ликвидации государства)

Все указанные приобретения были утрачены Венгрией по результатам Второй мировой войны. Согласно Парижскому мирному договору 1947 г., Венгрия возвращалась в границы, установленные Трианонским мирным договором в 1920 г. Открыть/Комментировать

2021-08-31 09:53:53 Венгерские войска вступают в Северную Трансильванию, переданную Венгрии от Румынии по результатам Второго Венского арбитража, сентябрь 1940 г. Открыть/Комментировать

2021-08-30 19:03:45 ​​30 августа 1940 г. состоялся Второй Венский арбитраж, согласно которому Северная Трансильвания была возвращена Венгрии.

Трансильвания, которая издревле являлась частью Венгерского королевства, была передана Румынии в 1920 г., согласно условиям Трианонского мирного договора, на том основании, что большинство населения региона составляли румыноязычные. При этом на переданных территориях оставались проживать более 1,6 млн. мадьяр, что только распаляло венгерский реваншизм. С 1938 г. Венгрия в союзе с Германией начала постепенно возвращать то, что она потеряла в Трианоне.

Румыния до лета 1940 г. являлась союзницей Франции, но после того, как последняя оказалась разгромлена, румынам пришлось искать нового заступника. Обратились к Гитлеру, но тот пообещал заключить союз только после разрешения территориальных споров с Венгрией и Болгарией – странами, которые раньше румын успели стать союзницами нацистов. Летом 1940 г. румыны и венгры несколько раз садились за стол переговоров, и каждый раз те срывались из-за недоговороспособности сторон. В итоге венгры мобилизовали армию и приготовились забрать Трансильванию силой. Гитлеру война на Балканах между двумя потенциальными союзниками была не нужна, а потому Германия и Италия согласились взять решение трансильванской проблемы на себя. 30 августа 1940 г. в Вене министры иностранных дел Германии и Италии – Риббентроп и Чиано, провели арбитраж, согласно которому Северная Трансильвания передавалась Венгрии, а Южная оставалась за Румынией.

К Венгрии отходили 43,5 тыс. квадратных километров с населением в 2,7 млн. человек. Однако арбитраж так и не решил трансильванской проблемы. Даже согласно максимально пристрастной венгерской переписи населения 1941 г., в регионе проживали 1,4 млн. мадьяр и целый 1 млн. румын. Согласно румынским оценкам, в утраченной Северной Трансильвании румын вовсе было большинство: 1,3 млн. против 1 млн. венгров. К тому же оставшаяся под румынской властью Южная Трансильвания также не являлась гомогенной: там оставались от 350 до 500 тыс. мадьяр. В итоге из обеих заинтересованных сторон арбитражем не был доволен никто, и в течение следующих нескольких лет румыны и венгры пытались перетянуть симпатии Гитлера каждый на свою сторону.

Успеха в итоге добились румыны, но связано это было не с лояльностью Гитлеру, а, наоборот, с переходом на сторону его противников. В августе 1944 г. Румыния перешла в стан Антигитлеровской коалиции и осенью того же года в ходе боевых действий совместно с Красной армией вернула себе Северную Трансильванию.

Значительное венгерское меньшинство численностью в 1,2 млн. человек продолжает проживать в Румынии и по сей день. В основном венгры в Румынии компактно сосредоточены в Секейском крае. В течение последних десяти лет секейские венгры борются за предоставление им территориальной автономии, но пока безуспешно. Открыть/Комментировать

2021-08-30 10:16:49 Предвыборные плакаты основных политических партий ФРГ с 1949 по 1980 гг., требующие возвращения утраченных «восточных областей». Открыть/Комментировать

2021-08-27 20:13:44 Что не так с Веймарской Конституцией?

В августе 1919 г. Германия получила первую республиканскую Конституцию в своей истории. Некоторые восторженные наблюдатели даже заявляли, будто она закладывает основы «самой демократичной демократии в мире». Сложно не отнестись к этим словам с грустной иронией, зная, что Веймарская Конституция действовала чуть больше 13 лет, и была де-факто демонтирована нацистами в 1933/34 гг., хотя де-юре они её так и не отменили до самого 1945 г. Почему же Конституция, призванная установить «самую демократичную демократию», не уберегла страну от тоталитарной диктатуры?

На самом деле уже в 1919 г. под политическую систему Германии были заложены мины замедленного действия, которые вовсе не были обязаны взорваться при иных обстоятельствах. Однако трагическое стечение факторов в начале 1930-х гг. привело к тому, что демократический режим был свёрнут преимущественно легалистским и конституционным путём.

Прежде всего, Германия являлась президентской республикой с потенциалом превращения в сверхпрезидентскую в кризисных условиях. Президент избирался на прямых всенародных выборах раз в семь лет с возможностью переизбрания. Он мог единолично назначать и смещать канцлеров, а также распускать рейхстаг. Президент являлся верховным главнокомандующим рейхсвера. 48-я статья Конституции давала президенту право в любой момент вводить чрезвычайное положение в Рейхе или в любой из его частей, во время которого могли приостанавливаться конституционные права и свободы. Фактически президент представлял собой этакого «эрзац-кайзера». Это делало политическую систему критически зависимой от личности того, кто занимал президентское кресло. Во время тяжелейшего кризиса 1923 г. президентом являлся социал-демократ Фридрих Эберт, который, несмотря на активное использование своих чрезвычайных полномочий, так и не превратил Германию в диктатуру. Совершенно иная ситуация сложилась во время кризиса начала 1930-х гг., когда президентом являлся престарелый кайзеровский фельдмаршал Пауль фон Гинденбург. Фактически им манипулировало ближайшее окружение, и к началу 1933 г. через публичную политику в Германии уже ничего не решалось. Тот же Гитлер, в конце концов, стал канцлером не волей избирателей, а путём тайного сговора с ближайшим окружением президента.

Сильный президент оттенял слабое правительство. Кабинет министров мог быть отправлен в отставку не только президентом, но и рейхстагом через вотум недоверия. При этом парламент не был обязан предлагать альтернативу взамен свергаемого правительства. В результате за 14 лет в Германии сменились около 20 кабинетов. Министерская чехарда ещё больше усиливала институт «стабильного» президентства.

Наконец, рейхстаг квалифицированным большинством в 2/3 голосов имел право легально нарушать Конституцию, прежде всего, временно передавая часть своих полномочий правительству. В 1920-х гг. демократические кабинеты в общей сложности десять раз получали временные чрезвычайные полномочия от парламента. В одиннадцатый раз подобные полномочия получил Гитлер в 1933 г., но в отличие от своих предшественников уже их не отдал.

Негативный опыт Веймарской Конституции стал примером для разработчиков Основного закона ФРГ, которые учли недостатки предыдущей конституционной модели. Президент отныне выполняет в основном представительские функции и избирается особым Федеральным собранием, а не на всеобщих выборах. Он лишь утверждает канцлера, которого до этого уже выбрал бундестаг. Президент может распустить парламент только в редких обговоренных Основным законом случаях. Бундесвер подчинён министру обороны в мирное время и канцлеру в военное, но не президенту. Напротив, ФРГ имеет сильное правительство. Оно может быть смещено бундестагом только в том случае, если парламент заранее определится с альтернативной кандидатурой на пост канцлера. Наконец, ряд конституционных статей в принципе защищены от любых изменений. Обойти Основной закон нельзя. Возможно лишь внести изменения непосредственно в его текст, но для этого опять же требуется квалифицированное большинство бундестага и бундесрата. Открыть/Комментировать

2021-08-25 19:44:11 Как Соединённые Штаты спасли Саддама Хусейна

Провал американцев в Афганистане побуждает вспоминать о других внешнеполитических провалах Штатов, в том числе и на Ближнем Востоке. Одним из примеров такого рода можно назвать ситуацию с Иракским восстанием 1991 г.

Вопреки обывательским представлениям, будто при Саддаме Хусейне в Ираке «был порядок», никаким «гражданским миром» в этой стране в годы правления диктатора и не пахло. Саддам вёл перманентную войну с курдами на севере Ирака – этот конфликт достался ему в наследство ещё от предыдущих властей. Юг страны регулярно сотрясали мятежи шиитов – религиозного большинства страны, вынужденного мириться с правлением суннитского меньшинства. В Ираке действовали даже коммунистические партизаны. В общем, страну и без всякого американского вмешательства разрывали социальные, межнациональные и межконфессиональные противоречия, периодически выливавшиеся в кровавые конфликты.

Кульминацией стало всеобщее антисаддамовское восстание в Ираке в начале 1991 г. Оно началось на фоне разгрома иракской армии во время операции «Буря в пустыне», когда международная коалиция во главе с США освободила от иракцев Кувейт и заняла приграничные районы южного Ирака. Разбитые и деморализованные солдаты первыми разожгли пожар мятежа, очищая от баасистов (сторонников единственной правящей партии) город за городом. К военным тут же присоединились шииты, коммунисты, антисаддамовские баасисты и вообще все прочие недовольные режимом. На Севере снова восстали курды. К середине марта Саддам фактически утратил контроль над большей частью страны, его власть распространялась лишь на Багдад с пригородами.

Однако вскоре ситуация развернулась на 180 градусов. Восставшие так и не смогли договориться между собой и скоординировать свои действия. В то же время Саддам быстро мобилизовал Республиканскую гвардию (элитные воинские части) и оставшиеся верными армейские подразделения, после чего методично город за городом к началу апреля вернул контроль над большей частью Ирака. Стоит ли говорить, что реставрация саддамовской власти сопровождалась резнёй всех, кто посмел выступить против диктатора (справедливости ради, сами повстанцы тоже не церемонились с пленными).

Самым спорным моментом во всей этой истории является реакция США. Если ещё в феврале, пока «Буря в пустыне» продолжалась, американская пропаганда, направленная на Ирак, призывала иракцев свергнуть диктатора, то уже в марте – когда иракцы действительно восстали – американские официальные лица подчёркивали, что Штаты не будут вмешиваться «во внутренние дела Ирака», и что смена режима не являлась целью военной операции. Президент Буш, который ещё в феврале призывал иракский народ сместить Саддама, в апреле заявил, что никому ничего не обещал. Американцы так и не передали захваченные иракские арсеналы и брошенное оружие восставшим. Более того, запретив Ираку по итогам Войны в Заливе пользоваться военными самолётами, американцы сделали исключение для вертолётов. Эта лазейка позволила Саддаму завоевать полное господство в воздухе и с лёгкостью перебрасывать войска для подавления мятежа.

В конце концов, американцы всё-таки установили бесполётную зону над севером Ирака, что спасло иракских курдов от уничтожения. В следующем году аналогичная бесполётная зона была установлена над южным Ираком, где Саддам продолжал изничтожать остатки сопротивления. Однако момент для свержения диктатора был упущен.

Главным мотивом американцев, обусловившим их фактическую поддержку Хусейна в 1991 г., было нежелание усиления враждебного Ирана, который мог опереться на победивших шиитов. Бездействие США, которых иракцы реально ждали в 1991 г., во многом уничтожило репутацию Америки в стране. Когда в 2003 г. американцы таки вошли в Ирак с целью свержения Саддама, для значительной части шиитского населения они были не освободителями, а «теми козлами, кто отдал нас на растерзание диктатору 12 лет назад». В итоге, если в 1991 г. Штаты ещё могли побороться с Ираном за симпатии иракских шиитов, то после 2003 г. иракские шииты в самом деле стали союзниками Ирана. Открыть/Комментировать

2021-08-24 21:18:37 ​​Как голый президент нанёс удар по имиджу Веймарской республики

В наше время фотографии политиков с голым торсом уже никого не удивляют. Более того, некоторые даже пытаются с их помощью приобрести популярность среди избирателей. Однако сто лет назад нравы были куда более суровыми. Демонстрация обнажённого тела, не только женского, но и мужского, считалась «в приличном обществе» недопустимой вольностью. На этом, например, погорели первые руководители первой немецкой демократии.

В июле 1919 г. президент Фридрих Эберт и министр рейхсвера Густав Носке – оба социал-демократы, во время одной из инспекционных поездок по северу Германии решили искупаться. Поблизости оказался фотограф. Сфотографировавшись и искупавшись, высокие гости уехали, вероятно, забыв об обычной фотографии.

Однако снимок каким-то образом попал в руки журналистов. В конце августа одно из ведущих изданий Германии – «Berliner Illustrierte Zeitung», поместило фото голых по пояс президента и военного министра на всю первую полосу. Издание транслировало либеральные взгляды и, вероятно, те, кто размещал изображение, желали подчеркнуть, что президент – обычный человек, такой же как и прочие граждане республики. Но в том то и дело, что значительная часть немцев столетней давности как раз не хотела, чтобы ими правил кто-то, похожий на них. Наоборот, высшая власть в представлениях многих должна была парить над простыми смертными и, естественно, соответствовать своему статусу. К тому же тогда понятия о степени дозволенной наготы отличались от современных, поэтому мужчины, как и женщины, старались при купании облачаться в закрытые купальные костюмы. Вид голых по пояс президента и военного министра оскорбил чувства многих поборников общественной морали.

Для правых «неприличное фото» стало мощным аргументом против ненавистной республики. В правой печати появились коллажи, предлагавшие читателям сравнить правителей «тогда» – Вильгельма II и Гинденбурга, в блеске мундиров и наград, и «сейчас» – двух голых мужиков в трусах. Консерваторы издевательски переделали старый кайзеровский гимн «Славься ты в венце победном» на «Славься на пляже». Свой вклад в травлю внесли и левые радикалы. На их карикатурах голые Эберт и Носке, которые в начале года подавили несколько попыток большевистских мятежей, стояли по колено в крови рабочих.

Эберт пытался судиться с наиболее жёсткими «троллями», но без особого успеха. Консервативные судьи отказывались признавать нападки оскорблениями. История с купальной фотографией преследовала Эберта на протяжении всей его последующей деятельности, а правые продолжили травить президента уже по другим поводам. Постоянный стресс и необходимость защищать своё честное имя в судах сыграли роль в том, что Эберт скончался на президентском посту в феврале 1925 г. в возрасте всего 54 лет.

На смену Эберту немцы избрали престарелого кайзеровского фельдмаршала Гинденбурга, который куда более соответствовал традиционалистским представлениям о том, каким недосягаемым божеством должен быть глава государства в глазах верноподданных. Открыть/Комментировать

2021-08-23 21:21:28 Одним из самых глупых аргументов в пользу благотворности того или иного политического режима является демографический аргумент. Мол, «посмотрите, насколько увеличилось население в годы правления Николая II/Сталина/вставить нужное имя, значит неплохо тогда жилось-то!».

В таком случае посоветуйте вашему собеседнику прочесть статью в Википедии о демографическом переходе. Его начальная фаза, знаменующая наступление индустриальной эпохи, всегда сопровождается резким падением младенческой смертности, тогда как высокая рождаемость, свойственная аграрному обществу, инерционно ещё сохраняется некоторое время. Таким образом, у власти может находиться хоть царь, хоть генсек, хоть марсиане, но численность населения в десятилетия, соответствующие первой фазе демографического перехода, будет расти взрывными темпами независимо от типа политического режима или иных событий, связанных с ним.

Приведу пару актуальных примеров. Перед вторжением американцев в Ирак в 2003 г. там проживали 25 млн. человек. На данный момент в Ираке живёт 41 млн. Ни иностранная оккупация, ни Гражданская война, ни исламистский террор не помешали населению Ирака вырасти на 64%. Ещё хлеще с Афганистаном. В 2001 г. там жили 22 млн., сейчас – 40 млн. Рост численности населения в условиях двадцатилетней перманентной войны – 82%.

Таким образом, если человек продолжает хвалить правителя просто за то, что на время его правления пришлась первая фаза демографического перехода, предложите ему также восхититься успехами американской оккупационной политики на Ближнем Востоке. Открыть/Комментировать