Политический ученый

2021-12-21 19:02:28 Возможно, кому-то это покажется удивительным, но для авторитарных элит опросы общественного мнения и рейтинги очень важны. Особенное значение они приобретают в качестве символического капитала во внутриэлитной конкуренции. В демократиях основу этого капитала составляет электоральная поддержка, то есть непосредственно голоса избирателей. В российском же случае представители элит знают реальную ценность официальных результатов голосования, и поэтому не считают их значимым фактором политического веса. В таких условиях результаты опросов, замеряющих уровень доверия в конкретный момент времени, и становятся важным показателем "аппаратного веса", который имеет значение в кулуарных соглашениях, лоббистских стратегиях и пр.

Именно поэтому никто из ведущих представителей элиты не озвучивает свою позицию относительно QR-кодов. Работа по подготовке нормативной базы идёт довольно уверенно, однако её публичная поддержка чревата резким падением рейтинга. Высказываться против тоже нельзя, поэтому лучшая стратегия - молчание. В целом, динамику электоральной поддержки и доверия политикам хорошо объясняет теория ретроспективного голосования (1, 2). Однако, в качестве надстройки к рациональным мотивам всегда есть и ценностные или ситуативные факторы.

Как раз в этом отношении хочу упомянуть интересное исследование российских коллег, которые выявляют степень влияния таких факторов с помощью методики совместных или комбинационных экспериментов (conjoint experiment). Теоретическая база этого подхода описана в статье в Политической науке (3), а экспериментальный дизайн раскрыт здесь. Я слушал доклад одного из авторов на вебинаре, где обсуждались предварительные результаты. А они показывают, что действительно в российском контексте есть значимые зависимости между риторикой политиков и уровнем их поддержки. Соответственно, имеют место и стратегии фреймирования общественного мнения для сохранения уровня поддержки элит и "избегания ответственности" за непопулярные меры. Так что ждём и полноценную публикацию результатов исследования.

(1) Fiorina, Morris P. Retrospective Voting in American National Elections New Haven: Yale University Press, 1981, pp. xi, 249
(2) Jastramskis, M., Kuokštis, V., & Baltrukevičius, M. (2019). Retrospective voting in Central and Eastern Europe: Hyper-accountability, corruption or socio-economic inequality? Party Politics.
(3) Соколов Б.О., Завадская М.А., Камалов Э.А. Факторы
массовой поддержки правительства в условиях проведения структурных
реформ // Политическая наука. – 2021. – № 2. – С. 73–104. –
DOI: 10.31249/poln/2021.02.03 Открыть/Комментировать

2021-12-14 13:08:34 История, пересказанная уважаемым @moneyandpolarfox, представляет интерес не только как пример борьбы сотрудников с крупной корпорацией за свои права. С профессиональной точки зрения, меня, например, заинтересовало, как 14683 сотрудника из 52 калифорнийских магазинов Apple смогли скоординировать свои действия.

Исследования в этой области чаще фокусируются на инфраструктуре коллективных действий, в то время как формальным институтам уделяется меньше внимания. Возможно, это происходит потому, что сам перенос акцентов "зашит" в неоинституциональные подходы. Да, сила слабых связей, концептуализированная Грановеттером, и сами сети и платформы сетевой коммуникации и сотрудничества важны. Но не меньшее значение имеют институционализированные инструменты коллективного действия, что прекрасно иллюстрирует этот случай. Сотрудники Apple, например, реализовали такой институт американского права как putative class action - иск, поданный одним или несколькими названными истцами от имени потенциальной группы лиц, находящихся в аналогичном положении.

В этом свете наблюдаемая сейчас в России атака на свободу слова имеет более широкие очертания. Информация так или иначе пробьётся, инфраструктура тоже есть, в том числе платформенная. А вот институты коллективного действия, которыми можно считать созданные гражданским обществом организации, в результате такой политики резко ограничены в этой своей функции. Открыть/Комментировать

2021-12-07 09:13:48 Антропологи Дженнифер Ли О’Доннелл и Стефен Сэдлер предлагают прелюбопытнейшее эссе, где описывают современный университет как секретное общество. Действительно, академическая жизнь в нем во многом составлена из управления потоками в разной степени эксклюзивной информации. Сведения о собеседованиях на позиции, рецензировании статей, оценках заявок на стипендии и гранты содержат в себе кучу формальных ограничений на доступ. Над этим всем надстраивается череда фуршетов, корпоративов и обедов, участники которых обмениваются не только официально закрытыми данными, но и куда менее уловимыми сообщениями о принадлежности к правильным академическим кастам. Иронично, что все усилия по обеспечению прозрачности университета перед спонсорами, медиа и надзорными органами только увеличивают объемы и ценность циркулирующих секретных и околосекретных сведений.

Членам университетского сообщества, таким образом, необходимо тщательно контролировать сигналы, которые они испускают. Одну и ту же информацию зачастую необходимо шифровать так, чтобы в нужной ситуации сойти за однозначно своего, но при этом не выдать лишнего чужакам. Способы хранения и распространения важных сведений сотрудниками вузов О’Доннелл и Сэдлер сравнивают с навыками discrezione итальянских масонских лож, изученных их коллегой Лилит Махмуд. Так же, как и мастера лож, успешные профессора должны уметь в тончайшее ремесло ритуализированного нетворкинга, которое должно совершенствоваться на протяжении всей карьеры.

Авторы – американцы, поэтому оговариваются, что описывают в основном практики привычной им академической культуры, где ожесточенная конкуренция за теньюры накладывается на строгие требования по соблюдению норм политкорректности. Знали бы они, в какие шпионские игры вынуждены играть российские преподаватели и исследователи, спарринг-партнерами которых являются не какие-то там журналисты и меценаты, а настоящие товарищи майоры. Впрочем, квазизиммелевскую оптику О’Доннелл и Сэдлера это ни в коем случае не опровергает, а только энергично подтверждает. Открыть/Комментировать

2021-12-01 18:10:38 Внимательные читатели канала знают, что я апологет (нео)институциональной теории и аналитических моделей, в основе которых лежит теория рационального выбора. Тем не менее как настоящий позитивист я очень люблю исследования, результаты которых могут поставить под сомнение или ограничить объяснительную силу некоторых аспектов институционализма. Например, здесь я много писал о качестве институтов и их роли в достижении результатов публичного управления. Но неужели результативность и эффективность не зависят от конкретных людей, которые заполняют эти институты? На этот вопрос пытаются ответить авторы статьи Leadership or luck? Randomization inference for leader effects in politics, business, and sports (1).

Естественно, речь не о том, что успех разных начальников может сильно отличаться даже в похожих институциональных условиях. Это и так понятно и подтверждается множеством наблюдений. Но насколько случайны вариации в успехе разных руководителей, и есть ли какие-либо устойчивые факторы, которые могут объяснять эту разницу? Традиционные статистические модели позволяют находить корреляции между тем, «кто в офисе» (leaders), и результатами (outcomes), но само по себе наличие зависимости мало что объясняет: случайные шумы в данных или частотность корреляций не позволяют обоснованно отделять вклад лидеров от удачного или, наоборот, неудачного стечения обстоятельств. Авторы предлагают методику, которая в значительной степени решает проблему выявления зависимостей. Применяемая процедура основана на пермутационных тестах (permutation tests) и рандомизированных контрольных испытаниях (RCT), а также методах тестирования гипотез о множественных эффектах, используемых в эконометрике.

Не буду утомлять деталями методики (для интересующихся статья в открытом доступе) и перейду к результатам. Интересные выводы по странам с различными режимами: более-менее значимые эффекты лидеров в авторитарных странах, очень сильное влияние лидеров в транзитных режимах и минимальное в демократических. При этом к выводу о том, что в демократиях эффект меньше, нужно подходить очень аккуратно. Например, авторы объясняют это тем, что в демократических условиях качественные институты (опять!) играют более значимую роль и поэтому минимизируют разницу в эффектах руководителей. А можно интерпретировать и так, что демократические выборы позволяют лучше отбирать качественных управленцев (и с легкостью менять тех, кто не справляется), что тоже снижает диапазон вариаций в результатах.

Помимо лидеров стран авторы оценивают вклад губернаторов и мэров крупных городов в США. Первые показывают значимый вклад в динамику ряда экономических показателей штата. Что важно, авторы не находят зависимости от партии, номинировавшей губернатора, то есть демократы и республиканцы справляются примерно одинаково. А вот вклад мэров в целевые индикаторы городского управления минимален. Далее, тестирование модели на большой выборке крупнейших американских компаний не даёт значимых результатов по эффективности CEO, что означает либо отсутствие эффектов, либо наличие очень хороших практик отбора управленческих кадров, в результате чего вариации минимальны.

Наконец, в североамериканских спортивных лигах эффект тренеров (менеджеров) значителен. В принципе, такие результаты в американском футболе, хоккее и бейсболе меня не удивили. Правда, открытием для меня стало, что в большей степени эффект успешных тренеров заключается в снижении числа голов/очков, забитых/набранныхсоперниками. А вот относительно баскетбола я бы никогда не подумал, так как привык считать, что здесь вклад игроков на площадке огромен, а Леброн Джеймс в составе почти гарантирует попадание в финал. #публичноеуправление
(1) Berry C. R., Fowler A. (2021). Leadership or luck? Randomization inference for leader effects in politics, business, and sports. Science advances, volume 7, issue 4. DOI: 10.1126/sciadv.abe3404 Открыть/Комментировать

2021-11-23 09:36:37 В научно-образовательных каналах и чатах постоянно всплывают разговоры о состоянии дел в отечественном высшем образовании. Часто дискуссия крутится вокруг пары банальных проблемных зон, взгляды на которые уже затёрлись до такой степени, что очень быстро доводы всех сторон зацикливаются в стиле статей о сепульках в Космической энциклопедии из рассказа С. Лема. Поэтому я решил поделиться четырьмя тезисами (из десятка), которые развиваю в своём пока неопубликованном эссе о российских университетах. Мысли, изложенные ниже, касаются различных аспектов, не так очевидны, как другие, и для каждого у меня есть довольно развёрнутая аргументация. Здесь, конечно, озвучу их очень кратко.

1. Служба по призыву - это, возможно, один из ключевых источников экстерналий, о котором редко вспоминают в контексте образовательной политики. Внешние эффекты, порождаемые призывом, негативно сказываются на равновесии в сфере профессионального образования и науки. Они вынуждают выпускников школ выбирать неоптимальные образовательные стратегии, а некоторых выпускников университетов идти в аспирантуру, чтобы имитировать научную работу. Базовая проблема здесь лежит, кстати, в политической плоскости. Армия в нынешнем её виде нужна лишь отдельной группе интересов, которая извлекает свою часть ренты посредством поставок обмундирования, питания и др. Это очень влиятельная часть политической элиты, так что ситуация изменится не скоро.

2. Необходимо отказаться от платной формы обучения на основных программах в государственных вузах для граждан России, получающих первое образование на конкретной ступени. Да, в 90-е возникновение такой надстройки было вызвано экономическими причинами. Но сейчас, когда в бюджете денег достаточно, сосуществование бюджетной и платной форм обучения для граждан, де-юре обладающих равными правами, лишь усиливает экономические диспропорции и социальное неравенство. Во-первых, это просто несправедливо, что некоторые граждане должны оплачивать образование, за которое они и их родители уже заплатили (налогами и ресурсной рентой). Во-вторых, такое положение вещей опять же значительно искажает стимулы и, следовательно, равновесие на рынке образования. Самим вузам и всей образовательной системе это тоже в результате идёт во вред.

3. Дискуссия о том, что первично — развитый рынок труда или качественная подготовка кадров, — похожа на спор о курице и яйце. Ситуация в некоторых отраслях российской экономики, вроде, показывает, что развитие рынка стимулирует рост востребованности и, как следствие, качества подготовки специалистов (например, в ИТ). Однако регулярные провалы экономической политики и тотальное проникновение государства в ряд секторов не дают надежд на позитивные перемены. Поэтому я считаю, что, наоборот, работа над качеством образования может стать драйвером развития для рынков, даже с учётом общего низкого качества публичного управления и неблагоприятной бизнес-среды. Высококвалифицированные специалисты могут и сами создавать новые бизнесы или целые ниши.

4. Нередко возникает вопрос о том, стоит ли "приватизировать" вузы. Но в основе этой проблемы лежит ложная дихотомия "государственные - частные", где под вторыми многие понимают учреждения образования как коммерческие структуры. Однако мне это видится в другом свете. "Приватизация" может заключаться в возвращении университетам широкой автономии и вовлечении учёных и преподавателей в принятие управленческих решений. Это опять же вопрос стимулов, которые создаются институциональной средой: сотрудники-стейкхолдеры работают намного лучше, чем наёмный прекариат.
#управлениенаукой Открыть/Комментировать

2021-11-13 14:21:39 ​​Мохаммед Салах попал на обложку American Political Science Review!

Для тех, кто не в курсе: М. Салах - нападающий футбольного клуба Ливерпуль, один из лучших в мире на данный момент, а APSR - один из самых престижных и цитируемых научных журналов в области политической науки. Точнее, на обложку попал не сам футболист, а фото граффити с его изображением и хвалебной одой на одном из заборов в Мерсисайде (графстве, где расположен Ливерпуль).

Дело в том, что в ноябрьском номере опубликована статья о том, как меняется отношение к стигматизированным социальным группам, когда их представители занимают значимое место в публичном пространстве (1). И чтобы выяснить это, авторы исследования изучают случай М. Салаха, который с 2017 года является ключевым игроком Ливерпуля, а также публично (но аккуратно) демонстрирует свою исламскую идентичность на поле и за его пределами.

Анализируя данные о преступлениях на почве ненависти в Англии, а также 15 млн твитов английских футбольных фанатов, учёные обнаруживают, что с тех пор, как М. Салах играет за Ливерпуль, число таких преступлений в Мерсисайде снизилось на 16%, а болельщики клуба публикуют вдвое меньше анти-мусульманских твитов в сравнении с фанатами других больших английских команд. Тут важно отметить, что это не просто наблюдения. Авторы разрабатывают количественные модели и эксперименты, которые не только демонстрируют значимые причинно-следственные связи, но и успешно проходят тесты на устойчивость (робастность) и масштабирование.

При этом, конечно же, важно то, насколько личность публична. Например, авторы сравнивают "эффект Салаха" с эффектом его партнёра по команде Садьо Мане и показывают, что несмотря на совпадение по вектору разница в силе влияния существенна. Они объясняют это двумя факторами: (i) в СМИ Салаху уделяется внимание в три раза большее, чем Мане; (ii) для англичан египтянин Мохаммед в большей степени ассоциируется с исламом, чем чернокожий сенегалец Садьо.

Наконец, немаловажную роль играет и то, что М. Салах успешен на поле, о нём комплиментарно отзываются журналисты и комментаторы, а сам он не озвучивает свои взгляды по острым для общества проблемам. За примерами обратного далеко ходить не нужно. И я лишь как наблюдатель могу предположить, что публичные высказывания на важные социально-политические темы от представителя той или иной группы могут иметь и резко негативный эффект.

(1) ALRABABA’H, A., MARBLE, W., MOUSA, S., & SIEGEL, A. (2021). Can Exposure to Celebrities Reduce Prejudice? The Effect of Mohamed Salah on Islamophobic Behaviors and Attitudes. American Political Science Review, 115(4), 1111-1128. doi:10.1017/S0003055421000423 Открыть/Комментировать

2021-10-28 22:32:05 Коллеги из СПбГУ напомнили о концепции эпистемической демократии - теоретическом подходе, который поддерживает идею о "мудрости большинства" и вывод о том, что демократическое принятие решений обеспечивает высокое качество управления именно по причине своей надежности. В качестве основы здесь выступает, например, теорема Кондорсе о жюри присяжных, доказывающая, что если вероятность правильного решения каждого присяжного больше 0.5, то с увеличением количества присяжных вероятность общего правильного решения стремится к 1.

При этом в классической статье, где Д. Коэн формулирует эту концепцию (1), он выстраивает её из критики не менее важной для теории демократии работы У. Райкера, который анализирует противоречия между демократией и теорией общественного выбора (2). Отталкиваясь от теоремы Эрроу о невозможности демократии как коллективного выбора, У. Райкер делает вывод о том, что результаты демократического голосования далеко не всегда могут быть стратегически правильными. Не вдаваясь в подробности теоретической дискуссии на этот счет, замечу, что эмпирические тесты в основном демонстрируют неприменимость теоремы Эрроу в реальной политике (3). Но, как это обычно бывает, есть и некоторые гипотетические исключения, об одном из которых я однажды упоминал (4).

Однако я хотел бы обратить внимание на теорию эпистемической демократии с другого ракурса, который актуализируется в современных условиях. Проф. Л.В Сморгунов замечает, что выборы можно рассматривать "как важный компонент формирования у избирателей правильных суждений относительно политики и стратегии развития общества". Эта идея созвучна принципам делиберативной демократии. Таким образом, эпистемическая демократия (и применимость в ее рамках теоремы Кондорсе о жюри присяжных) возможна при соблюдении трех важных условий: (i) наличие публичной сферы, где возможна свободная дискуссия и артикуляция политических интересов; (ii) имплементация институтов и процедур, которые обеспечивают высокое качество выборов и референдумов; (iii) относительно рациональное поведение граждан, учитывающее не только индивидуальные, но и групповые предпочтения (та самая вероятность индивидуального правильного решения >0.5).

И вот здесь, на мой взгляд, кроется целый ряд ограничений для эпистемической демократии. В демократических режимах это связано в первую очередь с информационным шумом, манипулятивными практиками и возрождением популизма. Но меня больше интересует российский контекст, и в этом отношении я бы не согласился с выводом о том, что "снижение явки на выборах создает условия для повышения уровня компетентности голосования". Думаю, наоборот, в условиях авторитарных выборов и характерной для них асимметричности информации снижение явки или, например, "умное голосование" - это индивидуальные стратегии, обратные классическому пониманию принципов эпистемической демократии. Вы скажете, что ничего нового тут и нет: с чего бы нам рассматривать авторитарный режим через призму концепции эпистемической демократии?

Но на проблему можно взглянуть и по-другому. Что если эпистемическое голосование в авторитарном режиме заключается не в выявлении "мудрости большинства" о том, кто должен представлять интересы граждан в следующем цикле, а в том, чтобы выступать механизмом публичного вотума недоверия или "опрокидывающих выборов"?
#методология #выборы

(1) Cohen, J. (1986). An Epistemic Conception of Democracy. Ethics, 97(1), 26–38.
(2) Riker, W. H. (1982). Liberalism against populism: A confrontation between the theory of democracy and the theory of social choice. San Francisco: W.H. Freeman.
(3) Mackie, G. (2014). The reception of social choice theory by democratic theory. In S. Novak, & J. Elster (Eds.), Majority decisions: Principles and practice (pp. 77–102). Cambridge: Cambridge University Press.
(4) Potthoff, R. F., Munger, M. C. (2021). Condorcet Loser in 2016: Apparently Trump; Condorcet Winner: Not Clinton? American Politics Research. DOI: 10.1177/1532673X211009499 Открыть/Комментировать

2021-10-16 19:43:02 О нобелевских лауреатах по экономике этого года и их работах уже написано много. Но в основном это тексты экономистов, для которых тематика понятна и близка. Тем не менее важно отметить, что методологические проблемы causal inference и, в частности, выявление и обоснование причинно-следственных связей в современной политической науке тоже считаются одной из магистральных тем. Особенно это проявляется в исследованиях публичной политики (public policy), а также в прикладных разработках для реализации мер доказательной политики (evidence-based policy).

Я сам не знаком с работами Д. Карда, Д. Ангриста и Х. Имбенса, хотя в своих текущих исследованиях тоже пытаюсь решить проблему установления причинно-следственных связей. В моем случае это не квазиэксперименты, как у вышеназванных авторов, а, скорее, структурные модели. К сожалению, в российской политологии эта проблематика почти не разрабатывается, да и соответствующие методы целостно не преподаются студентам-политологам. Если не ошибаюсь, единственное исключение здесь - Высшая школа экономики (наверное, чуть позже напишу об исследованиях коллег).

Для тех же, кто интересуется, я бы посоветовал обратить внимание на простые и понятные основы. Например, для себя я начал копать с онлайн-ресурса профессора экономики Ника Хантигтона-Кляйна из Университета Сиэттла. Если понравится, то советую книгу Скотта Каннингема Causal Inference: The Mixtape, которая, кстати, полностью и бесплатно доступна онлайн. Ну, а дальше - широкие просторы для собственной научной и аналитической работы.
#методология #ресурсыполитолога Открыть/Комментировать

2021-09-29 12:54:03 Завтра 30 сентября в телеграм-канале @smart_regulation пройдет третий онлайн-семинар, посвященный актуальным вопросам российской регуляторной политики. Мероприятие открыто всем заинтересованным представителям экспертного и делового сообщества, органов власти всех уровней, ученым, магистрам и аспирантам.

Семинар будет проходить с 10.00 до ~12.15 (МСК) в формате видеочата в @smart_regulation (в канале уже запущен обратный отсчет).

Итоговая программа завтрашней трансляции.
Доклады (первый час семинара):
О реализации закона «Об обязательных требованиях в Российской Федерации» - Александр Литвак, директор Департамента регуляторной политики и ОРВ Минэкономразвития России (@MinEconomyrf)
Направления реформы контрольно-надзорной и разрешительной деятельности в 2021 и 2022 годах - Михаил Прядильников, руководитель Проектного офиса по реализации реформы КНД Аналитического Центра при Правительстве РФ
Новые международные рейтинги качества регуляторики – начала ли проявляться «регуляторная гильотина» в позициях РФ? - Даниил Цыганков, доцент Департамента политики и управления НИУ ВШЭ
Пределы контроля и пост-регуляторика, или что общего у НХЛ и курортов Краснодарского края? - Александр Шерстобитов, политический ученый

Ещё ~1 час 10 мин. запланирован на вопросы-ответы, комментарии слушателей и дискуссию. Открыть/Комментировать

2021-09-16 12:59:26 В политической науке актуальна дискуссия о том, можно ли считать российский авторитаризм электоральным, или он уже прошел эту стадию и превращается в репрессивный режим, который больше не имитирует демократические институты. Действительно, тенденции к усилению авторитарного правления налицо, но при этом и выборы продолжают играть значимую роль для режима. Иначе мы бы не наблюдали сейчас такие активные действия по блокированию "нежелательных" интернет-ресурсов, продвижению электронного голосования, настойчивому давлению на членов избиркомов и т.д.

Считается, что в электоральных авторитарных режимах выборы существуют как подтверждение легитимности, а также как механизм получения обратной связи от граждан. Странно, что международная легитимность всё ещё имеет значение для российского режима, но внутренняя необходима безусловно. Например, в качестве одного из легитимирующих актов вчера прошла большая конференция "Роль гражданского общества в обеспечении демократических стандартов организации и проведения выборов" (что очень важно - с широким международным участием). Научных докладов - то есть основанных на научных исследованиях - там почти не было, зато было много описательных, нормативных и легитимирующих российские выборы выступлений. Про обратную связь, думаю, и так понятно - других её механизмов, кроме как "закрытые соцопросы ФСО", имитационные ЦУРы и выборы, у режима нет.

Но я бы выделил ещё два важных аспекта. Во-первых, элитная верхушка специально взяла на себя функцию политического арбитража. Она создает и регулирует правила игры, ограничивая конкуренцию и не допуская участия нелояльных режиму акторов, но при этом даёт возможность посоревноваться средним и нижним этажам элиты, для которых выборы - это борьба за доступ к ренте. Таким образом, она демонстративно играет роль арбитра и тем самым обеспечивает лояльность разнообразных групп интересов и снимает с себя ответственность, чтобы не плодить недовольных среди тех, кто выступает опорой режима.

Во-вторых, выборы нужны для регулярной мобилизации тысяч людей, которые вовлекаются в организацию и контроль избирательного процесса и обеспечение нужного результата. Это важнейший тест на лояльность и инструмент поддержания тонуса. Ответственность в результате таких выборов размывается по всем, кто занят фильтрацией кандидатов, административной мобилизацией избирателей, фальсификациями итоговых результатов. Возникающая круговая порука - мощный стимул для поддержки режима административной иерархией.

Не думаю, кстати, что сложившаяся система - результат какой-то долгосрочной стратегии. Скорее, такая конфигурация электорального авторитарного режима сформировалась как следствие множества тактических решений, внутриэлитных компромиссов и неформальных практик на всех уровнях властной вертикали.
#выборы Открыть/Комментировать