Гоша на дискотеке

2020-07-10 16:34:52 О том, как студентка Казанской консерватории Алина Каримова (Holofonote) переключилась с академизма на электронику и записала один из лучших EP первой половины 2020 года:

В полутьме небольшого концертного зала девушка в майке с портретом Мусоргского взволнованно набивает на MIDI-клавиатуре басовую линию к своему треку. Несмотря на то, что ее выступление проходит на малой сцене фестиваля, в котором параллельно участвуют куда более известные группы — народу в зале собралось чуть ли не больше, чем на так называемом мейне. При этом, судя по робости девушки, она редко играет вживую с помощью контроллеров и драм-машинок, но очарование музыки полностью компенсирует этот недостаток.

Артистку на сцене зовут Алина Каримова, она же Holofonote — учащаяся пятого курса Казанской консерватории. Впервые Каримова опубликовала свои треки в 2019 году, ее дебютным релизом стал мини-альбом Tulip — достойный образец новой волны российского IDM. Возможно, при упоминании Казанской консерватории и электронной музыки кто-то из читателей вспомнил легендарную воспитанницу этого вуза Софию Губайдулину. До того, как иммигрировать в Германию, Губайдулина помимо десятков симфоний сочинила массу экспериментальных пьес, которые дали толчок развитию электроники в России. Некоторые из ее работ знакомы миллионам, например, музыкальные композиции к анимационному фильму «Маугли». Конечно, проводить параллель между Губайдуллиной и Каримовой – не самое справедливое занятие, поскольку ничего новаторского Каримова пока не сделала, но есть вероятность, что еще успеет.

Спустя два месяца после выступления на вышеупомянутом фестивале, проходившем в начале марта, у Holofonote вышел второй по счету EP – Modular Memories. По моему скромному мнению, работа стала ключевым электронным релизом первого полугодия. Сама же Каримова считает, что еще не нашла свое звучание и настроена продолжать экспериментировать со структурой треков.

В разговоре с «Гошей на Дискотеке» 27-летняя артистка рассказала, что предприняла первые попытки сочинять электронику еще в детстве: «В 14 у меня появился телефон Sony Ericsson k510i, в нем было приложение MusicDj, где я собирала из столбиков-сэмплов смешные треки, бежала на кухню показать маме, и она кивала в такт мелодии, для меня это был показатель». Поступив в музыкальное училище, а затем в консерваторию, Каримова полностью сосредоточилась на занятиях скрипкой и не проявляла себя как композитор, но потом впервые услышала Aphex Twin и вернулась к сочинительству.

«На втором курсе благодаря подруге я узнала об Aphex Twin и Boards of Canada. Потом выяснилось, что помимо лейбла Warp еще есть Brainfeeder, на котором выходят Flying Lotus, Shigeto и другие. Но я не создавала себе какой-то системы прослушивания, не изучала полные дискографии, просто искала новое», – вспоминает Каримова. Имя Holofonote она выбрала, вдохновившись фикционным инструментом из «Футурамы» – Холофоном – который во время игры проецирует перед собой красочные голограммы.

В написании треков Каримовой помогает академический бэкграунд. Так, работая над композицией Chaconne для Modular Memories, она пыталась создать аллюзию на произведения Баха. «Эта композиция – вариация на неизменный бас, некая отсылка к сонатам и партитам Баха для скрипки, которые являются музыкальным воплощением Евангелия», — рассказывала она в недавнем интервью.

Российскую сцену электроники Каримова начала изучать буквально пару месяцев назад: «Из наших лейблов знаю только Hyperboloid. В марте посчастливилось попасть на шоукейс, где выступали Summer Of Haze и Raumskaya. Подача материала у них просто неземная. Но я не смогла бы писать такую музыку, в ней нет родных для меня гармоний, я не думаю в таких интонациях». При этом артистка сообщила «Гоше на Дискотеке», что при записи новых треков планирует совмещать электронное звучание со своим основным инструментом — скрипкой. По словам Каримовой, в сентябре она намерена выпустить 4 новых композиции и надеется сыграть их вживую на своем третьем по счету лайве. Открыть/Комментировать

2020-07-04 19:29:56 О том, почему электронная музыка все чаще звучит так, будто предназначена для музейных залов:

В течение прошлого года западные издания не раз писали, что электронные музыканты за последние несколько лет начали выпускать куда более концептуальные альбомы, чем в нулевых годах. Так, известный британский журналист Саймон Рейнольдс выпустил огромную колонку, в которой рассказал, что его взаимодействие с новыми релизами подчас напоминает поход в галерею: прослушивание треков дополняется чтением сопровождающих материалов и просмотром видео-арта. В связи с этим критик предложил ввести понятие «концептроники». Оно объединяет кучу стилей вроде вапорвейва и хонтологии, представители которых в ходе экспериментов стали усложнять структуру своих работ и уделять их текстовому сопровождению не меньше внимания, чем самой музыке. И хотя термин, предложенный журналистом, пока так и не прижился, а статья подверглась основательной критике, в ней есть любопытные идеи и наблюдения.

Значительная часть музыкантов, которых журналист предлагает называть представителями концептроники — выпускники художественных вузов. Они обладают отличными презентационными навыками, ссылаются в своих текстах на труды по критической теории и философии, умеют находить финансирование под сложные концептуальные проекты — в общем располагают всеми способностями, которые дает человеку крутая академическая среда. Одним из таких музыкантов Рейнольдс называет американца Chino Amobi, чей альбом Paradiso, вышедший в 2017 году (кстати, признанный лучшим релизом года журналом The Wire), создан в коллаборации с 22 продюсерами, дополнен 15-минутным анимационным фильмом и кипой аннотаций.

По сравнению с творчеством представителей еще одного высоколобого направления электроники – IDM-а 90-х годов (например, c альбомами Autechre, Aphex Twin и Luke Vibert) – музыка новой волны не подойдет для фонового прослушивания и скорее предназначена для вдумчивого изучения. В целом концептроника больше похожа на сложносоставное художественное высказывание, чем на привычные уху мелодические структуры. Еще одно её явное отличие от IDM заключается в подаче – тексты к релизам 90-х были напичканы инфантильным юмором, а не отсылками к трудам теоретиков постструктурализма.

Тем не менее, по словам Рейнольдса, продюсеры IDM-а и концептроники находятся в схожей позиции относительно мейнстримовой танцевальной музыки. И если первые брали за основу техно и хаус, а затем размывали их танцевальные импульсы, чтобы создать более созидательные произведения, то вторые (в пример приводятся Amnesia Scanner, M.E.S.H. и Arca) поступают аналогичным образом, используя в качестве отправной точки современные виды электроники. При этом, несмотря на то, что питательной средой для обоих направлений стали танцевальные жанры, IDM и концептроника — это прежде всего музыка для ума, а не для тела. Она не вызывает рефлекторного желания двигаться и органично звучит в музейном пространстве.

Другой характерной особенностью концептроники, по словам Рейнольдса, стала тенденция к формированию отдельных миров (World Building), обрамляющих альбомы. Помимо многостраничных текстовых аннотаций, артисты используют CGI и гейм-анимацию для построения собственных фикционных вселенных. Так, музыку британского электронщика Recsund, по мнению критика, нужно воспринимать в неразрывной связи с видеорядом, которым она дополняется. Конечно, в течение 2010-х годов заковыристые проекции на экранах стали в обязательном порядке сопровождать даже многотысячные выступления EDM-звезд типа Skrillex, однако там они используются лишь для визуализации музыкальных настроений, а в концептронике видеоряд создает новые нарративы.

Примечательно, что в конце своей колонки Рейнольдс признается, что не особо любит концептронику и получает мало удовольствия от ее изучения. Тем не менее критик видит в ней естественный путь развития электроники и сравнивает с постпанком, который в свое время вышел за рамки звуковых шаблонов рока 60-х и 70-х годов в угоду ломанной ритмике, экспериментам и исследованиям неизвестных звуковых областей. Открыть/Комментировать

2020-06-26 13:26:35 Записал микс для «Радио Тигр». Если хорошая музыка для вас не пустой звук, то смело переходите по ссылке и ловите часовую подборку эмбиента и джаза с небольшими вкраплениями российской электроники: там и архивные записи, и треки начинающих продюсеров, и шедевры резидентов «Гост Звука». Не забывайте, что, лайкая микс, вы автоматически становитесь почетным тигром, а такая возможность не каждый день выпадает: https://bit.ly/2A6BTfh Открыть/Комментировать

2020-06-25 17:53:29 О том, как группа 10cc чуть не выкинула свой самый большой хит — «I’m Not in Love»:

Многие могут не знать о существовании коллектива 10cc, но наверняка хоть раз слышали его самую известную песню «I’m Not in Love» (1975 год). Несмотря на однозначный посыл, заложенный в название композиции, повествует она ровно об обратном – о безмерной любви лидера группы Эрика Стюарта к его жене Глории, с которой он на момент выхода песни провел 8 лет. «Помню, как-то Глория сказала, что редко слышит от меня фразу “Я люблю тебя”. А мне всегда казалось, что если я буду повторять ее слишком часто, то слова обесценятся и со временем потеряют смысл», — рассказывал Стюарт журналистам издания Sound on Sound. По словам музыканта, он попробовал выразить свои чувства, не используя эту фразу. В процессе размышлений Стюарт накидал текст песни «I’m Not in Love», лирика которой состоит из закамуфлированных признаний в том, что для ее автора нет ничего важнее его любовных отношений.

Музыкант принес наброски текста в Strawberry Studios (Стокпорт, Англия), где традиционно записывалась группа 10cc, и вместе басистом Грэмом Гоулдманом за два дня придумал к нему мелодию. «Обычно мы работали в парах. Гоулдман чаще всего оставался со мной, а Кевин Годли (ударные) сочинял музыку совместно Лоуренсом Кримом (гитара). Конечно, иногда мы менялись, чтобы встряхнуться, но все хиты были созданы в этих тандемах», — объяснял Стюарт. Первоначальная версия «I’m Not in Love» была исполнена в жанре босса-нова и не понравилась другим участникам группы. «Мы всегда жестко поступали с вещами, которые вызывали у нас сомнения. Если большинство голосовало против релиза, то трек выбрасывали», — пояснил создатель песни. В итоге все пленки с композицией стерли, а лидер группы переключился на работу с другими вещами.

Но спустя несколько дней после того, как на песне поставили крест, участники 10cc заметили, что работники Strawberry Studios разгуливают по коридорам, напевая куплеты «I’m Not in Love». Более того, секретарь группы Кэти Редферн несколько раз заглянула к музыкантам осведомиться, почему они не закончили работу над треком и заявила группе, что это «самая хороша вещь, которую они записывали». В итоге Стюарт упросил друзей еще раз поразмышлять над тем, как можно доработать композицию и в ходе обсуждений барабанщик группы Кевин Годли заявил: «Эта история сработает только если мы извернемся и запишем трек так, как никто и никогда не записывал поп-музыку — вообще без инструментов, только с помощью голоса». После часовых раздумий группа согласилась на радикальный по тем временам маневр.

Запись голосов шла почти месяц. «Три вокалиста создали по 16 треков на каждую ноту хроматической гаммы. Ну и поскольку в гамме 13 нот, то всего у нас вышло 624 звуковые дорожки», — вспоминал Стюарт. Несмотря на такое изобилие звуков, к ним все-таки пришлось добавить кое-какие инструменты: на финальной записи можно услышать большой барабан (а вернее имитирующий его синтезатор Moog), а еще родес-пиано и гитару. Конечно же, все это сопровождалось непрерывным акапельным пением, сведенным из сотен закольцованных записей. «К счастью, все получилось записать с первого раза! А потом мы три дня сидели, переслушивали эту штуковину, смотрели друг на друга и спрашивали: “Что за охуенную вещь мы создали? Это же прекрасно!”. Все понимали, что у нас вышло нечто особенное», — рассказывал Стюарт.

Сингл «I’m Not in Love» принес своим создателям миллионы долларов и побывал на первых строчках чартов Англии, США, Канады, Германии и десятка других стран. Ну а благодаря своему новаторскому аккомпанементу и рекордной длительности, превышающей 6 минут — беспрецедентно смелой для 70-х годов — он оказал большое влияние на развитие западной популярной музыки. Кстати, в самый последний момент перед релизом песни на запись добавили фразу «Be quiet, big boys don't cry» в исполнении той самой секретарши Кэти Редферн, после комментария которой музыканты вернулись к работе над треком и превратили его в свой самый большой хит. Открыть/Комментировать