pavle

2021-01-19 09:16:28 ​​А фильмы, которые берут на себя смелость выходить из тесного одностороннего шоссе одобренного исторического нарратива «победителей без изъянов», были сняты пацанами, которым 27 (Балагов – «Дылда») и 31 год (Твердовский – «Конференция») соответственно. То есть, (извините) художниками молодыми, которые будут кое-как влиять на формирование определенного исторического дискурса после того, как Михалков и иже с ними, увы, протянут ноги.

Но если Балагов в своей «Дылде» принялся перерабатывать уже изъезженную вдоль и поперек тему ВОВ, позволив себе «неожиданно» вспомнить и рассказать о женщинах, которые в ней участвовали. Снять фильм о том, как женщины, в отличие от мужчин, вернувшись с фронта, были вынуждены (зачастую) скрывать свое фронтовое прошлое, стараться забыть об испепеляющем всякие намеки на как бы «женственность» (что бы это ни было) быте военного времени, дабы суметь заново интегрироваться в общество мирного времени.

То Твердовский снял о «Норд Осте», который у нас в кино вообще до этого боялись трогать. Потому что ну его нахуй, серьезно.

В целом, «Конференция» – это типичный фильм Твердовского. Аскетично-стерильный кадр, длинные планы, персонажи, переполненные аберрациями, разговаривающие исключительно полу-шепотом (заметил, что у Твердовского громко говорят только «отталкивающие» персонажи), диалоги с легким запахом столетнего дерева – все на месте.

Но «Конференцию» и нельзя рассматривать исключительно, как фильм, как этакую «вещь в себе», барахтающуюся в собственных условностях и мифологии. Захват заложников в театре на Дубровке действительно был, люди действительно погибли, а где-то глубоко укоренилась «коллективная травма», не позволяющая некоторым спокойно идти на спектакль без страха получить в антракте жесткий удар прикладом по голове. Поэтому «Конференция» создана не выполнять роль «интеллектуального энтертейнмента» для узкой прослойки зрителей, любящих посмотреть тяжелое кино про мытарства русского человека; «Конференция» создана для этакой коллективной терапии большого количества людей, нуждающихся в проговорке трагедии от начала и до конца. Собственно, главная героиня именно поэтому стремится довести повествование об этом захвате до конца. Только целиком проговорив что-то травмирующее можно все-таки закрыть внутренний гештальт памяти.

В ЮАР, когда начался масштабный демонтаж апартеида, была создана «комиссия правды и примирения» целью которой было не наказать ответственных за кровь, смерть и боль нескольких поколений, а простить. Но прощение это могло было возникнуть только при условии, что виновный самостоятельно расскажет обо всем – от начала и до конца. Эта история поможет властям собрать больше информации о бесчинствах, которые происходили в период апартеида, виновным выговориться и получить прощение, а пострадавшим выслушать, получить, наконец, ответы на многочисленные вопросы и постараться простить. Но главное – закрыть внутреннюю потребность в признании и существовании «трагедии».

Учитывая, как было сказано в самом начале, что в России государственная память – это клоунский фестиваль с конкурсами, акт «проговорения» может быть исключительно односторонним. Жертвы, пострадавшие, сопричастные могут исключительно самостоятельно, «снизу» говорить, рассказывать, собирать данные, создавать какие-то поминальные вечера и мемориалы. Так происходит, например, с памятью жертвам репрессий, родственники которых организовали акцию «Возвращение имен», раздел на «Мемориале», посвященный репрессированным и пр. – все делают самостоятельно.

Собственно, «Конференция» Твердовского – это именно что попытка самостоятельно проговорить и попытаться хотя бы частично закрыть «коллективный гештальт». Сложно судить, хорошо ли это получилось.

Но одно можно сказать: «Конференция» прошла мимо широких масс, что категорически плохо. Наверстывайте. Открыть/Комментировать