Всё идёт по праву

2022-08-02 12:57:28 Коротко о главном:

Каждый третий россиянин считает, что Солнце вращается вокруг Земли, сообщает ВЦИОМ.

Ещё 44% убеждены, что продукты с ГМО вызывают рак. А в то, что первобытные люди могли прогуливаться рядом с динозаврами, верит каждый пятый.

вот такие дела

@fontankaspb Открыть/Комментировать

2022-08-02 12:57:28 9 из 10 россиян считают, что купля чужого ничтожна - мог бы сообщить ВЦИОМ Открыть/Комментировать

2022-07-31 13:05:51 Хм Открыть/Комментировать

2022-07-30 20:24:55 4. Может ли хранитель заявить об удержании?
Против поклажедателя точно может. Именно поклажедатель является должником. В этой части удержание создаст обязательственное последствие: заблокирует притязание на выдачу вещи из договора хранения.

Но будет ли удержание иметь вещное последствие? Будет ли вещь собственника обременена? Это важно, поскольку, как я уже писал выше, при отрицательном ответе собственник будет иметь право вещь отобрать - он заявит, что у этого хранителя нет никакой вещной позиции, которая могла бы быть противопоставлена ему, а потому он вправе требовать освобождения своего имущества от его присутствия.

При первом приближении есть желание сказать, что обременение не состоится, поскольку собственник не является должником хранителя. Собственник вправе заявить, что он никаких долгов не имеет, а потому его право свободно от чьего-либо присутствия.

Но это решение кажется несправедливым по отношению к хранителю. Поэтому я полагаю, что вещный эффект удержания против собственника, не являющегося должником, следует допускать.

Для этого необходимо исходить из двух следующих посылок:
(1) удерживать допустимо против не-должника собственника, если долг образовался по причине ведения должником ретентора владельческого дела собственника. Здесь, правда, важно обратить внимание на то, что долги могли образоваться до перехода собственности. Думаю, что нам следует учитывать и прошлые задолженности: принять во внимание надо и ту временную точка, когда ретентор впервые мог заявить об удержании;
(2) даже если дело в действительности не велось, но собственник отвечает за то, что у ретентора создалась видимость ее наличия, что должник вел дело собственника.

В рассматриваемом казусе очевидно, что прежний собственник, став держаталем для нового, начал вести его владельческое дело. А потому все риски должны быть возложены на хозяина дела (нового собственника). Если смотреть на ситуацию глазами хранителя-ретентора, то ему безразлично, кто именно является собственником: что прежний, что новый для него представляют как бы единое целое, которое и должно нести риски неплатежа в разрезе применения удержания.

P.S.
Во избежание сомнений: я исхожу из того, что эффекты от удержания могут достигаться:
(1) путем прямого манифестирования (прямое заявление). Здесь воля обнаруживается самим актором;
(2) путем волевой деятельности (в т.ч. в виде бездействия). Здесь волю нужно обнаружить путем интерпретации поведения, посредством юридического умозаключения (conclusion).

То есть работает общая теория совершения сделок и подобных им действий. Открыть/Комментировать

2022-07-30 20:24:43 71. ОБ УДЕРЖАНИИ ВЕЩИ, НЕ ПРИНАДЛЕЖАЩЕЙ ДОЛЖНИКУ

Предлагаю посмотреть на такой казус.

Собственник сдал вещь на хранение. Затем он решил ее продать, не забирая у хранителя: перенес право собственности на покупателя. Ни уступки требования о выдаче вещи хранителем, ни замены стороны в этом договоре не производилось. Прошлый собственник остался кредитором, поклажедателем в договоре хранения.

Затем образовалась задолженность за хранение. Ввиду этого хранитель заявил об удержании вещи.
Сообщил, что не выдаст ее ни контрагенту, ни покупателю - новому собственнику.

Новый собственник не согласился с этим. Он все же потребовал от хранителя выдачи ему вещи. Ведь это не его долг.

Кто прав? Имел ли право хранитель заявить об удержании?

1. Последствия заявления об удержании
Заявление об удержании вызывает несколько правовых последствий: (а) обязательственное и (б) вещное.

Обязательственное: когда я заявляю об удержании, то я воздействую на входящее ко мне обязательственное требование о выдаче вещи. То есть это возражение. В рассматриваемом примере хранитель блокирует обращенное к нему договорное притязание о выдаче вещи.

Вещное: заявлением обременяется право собственности. Собственник не может прийти и привычно заявить «ubi rem meam invenio…». Он сталкивается с лицом, которое противопоставляет ему вещное право. Если собственник нагло отберет вещь или она попадет к нему во владение волей случая, то ретентор сможет ее вернуть вещным иском.
(можно было бы сказать, что у ретентора возникает поссессорный залог. Однако это спорно. Я оставлю эту дисскуссию за скобками)

Итак, с учетом этих эффектов и нужно отвечать на поставленные вопросы.

2. Владельцы и держатели в описанной ситуации
Давайте теперь посмотрим, кто и как здесь обладает вещью (владеет ей и держит ее).

Исходно мы наблюдаем две фигуры:
(1) хранитель - держит вещь на имя собственника-поклажедателя;
(2) собственник-поклажедатель - владеет вещью через своего хранителя-держателя.

Но потом собственник произвел отчуждение права собственности. Что тогда происходит с владением и держанием?

А. Полагаю очевидным, что новый собственник все-таки владение приобретает. Вряд ли (несмотря на то, что он ни секунды не держал ее в руках) мы можем сказать, что он не владеющий собственник.

Б. Но как же тогда он приобрел владение? - а приобрел он его через такую фигуру как constitutum possessorium: отчуждатель (исходный собственник) поставил себя в позицию держателя для нового собственника, подчинил свою волю на обладание вещью другому лицу. Он как бы говорит: «ты станешь прямо сейчас собственником, я признаю твое господство, вещь же пока побудет у меня, я обеспечу контроль над ней... через моего держателя». Короче говоря, новый собственник стал владеть вещью через отчуждателя (ставшего теперь его держателем), а отчуждатель контролирует вещь через своего личного держателя - хранителя. Получилась цепочка: «Вл.» -- «Держ.1» -- «Держ.2».

3. Есть ли какое-либо притязание на выдачу вещи у нового собственника?
До возникновения спорной ситуации (то есть до отказа в выдаче вещи) у нового собственника:
(1) не было договорного притязания к хранителю о выдаче вещи. Между ними нет договорного отношения вовсе. Такое притязание есть лишь у прошлого собственника, который являлся и является поклажедателем;
(2) было приобретено и сохранялось владение и не было никакого вещного конфликта. Поэтому у нового собственника не было и вещного притязания на выдачу вещи к кому-либо.

Однако затем хранитель заявил об удержании: он отказался выдавать вещь как контрагенту, так и новому собственнику.
Здесь и возникает проблема: а не появляется ли у собственника вещное притязание к хранителю?

Ответ на этот вопрос зависит от того, появилось ли у хранителя вещное право или нет: вправе ли он заявить об удержании собственнику, который его должником не является?
Если нет, то собственник вправе вещным иском отрицать вещное право удержания и, как результат, добиваться выдачи вещи.
Но если да, то собственнику придется смириться с тем, что ему составляет конкуренцию другой и при том более сильный вещно-управомоченный. Открыть/Комментировать

2022-07-27 23:56:01 70. О ПРЕДОСТАВЛЕНИИ НЕДОЛЖНОГО И ДОБРОСОВЕСТНОСТИ ПОЛУЧАТЕЛЯ

Кажется, что для нормальной работы в нашей ст. 1109 (4) не хватает одного важного элемента.

Понятно, что если предоставляющий достоверно знает, что основание для предоставления отсутствует, то было бы, наверное, неправильно позволять ему возвращать то, что он сознательно дал. Нечего поощрять противоречивое ведение дел.

Но мы забываем учесть и поведение получателя. Ведь если получатель знает или должен знать об отсутствии основания, то он недобросовестен. Зачем его защищать? А равно если он добросовестно считает, что основание есть, но оно возвратное (например, полагает, что ему дали взаймы) - защиту и здесь ему давать не хочется.

И не надо ее давать я считаю.

Итак, предоставляющий может во всех случаях истребовать предоставленное в отсутствие основание.

Но за одним исключением - это применение ст. 1109 (4). А применить ее можно только в том случае, если предоставляющий достоверно знает, что основания нет, а получатель добросовестно полагает, что основание все же есть и при этом оно не обязывает его к возврату полученного (например, думает, что есть дарственное обещание или легат в его пользу).

Короче, ст. 1109 (4) работает только на добросовестного получателя, который еще и думает, что согласно видимому им основанию возвращать не надо: защищаем видимость.

И, да, ошибка в праве тоже не оправдывает. Незнание о наличии императивных норм, ведущих к недействительности сделки, ни разу не обеляют получателя.

Дальше нужно описать позицию получателя. Можно пойти двумя путями:
(1) фингировать здесь некое основание. Мол эти два фактора образуют особое основание из закона (эдакое объективное дарение, квази-дарение);
(2) говорить, что основания все же нет, неосновательное обогащение присутствует, но не подлежит выдаче - притязание на возврат является натуральным.

P.S.
Короче, нужно использовать следующие переменные. Надо еще их покрутить.

I. Предоставляющий:
(1) знал об объективном отсутствии основания;
(2) проявил неосторожность;
(3) не знал и не мог знать об этом.

I.1. Предоставляющий:
(1) назвал основание;
(2) не назвал никакого.

II. Получатель:
(1) знал или должен был, что основания нет;
(2) добросовестно полагал, что основание есть и оно:
(а) не предполагает возврат;
(б) предполагает возврат.

P.P.S.
Можно, конечно, попробовать обрисовать некую альтернативу (выработанный в практике подход, согласно которому применение ст. 1109 (4) связано только с намерением одарить, я оставляю за скобками).

Если предоставляющий действует умышленно (при полном осознании, что никакого основания нет), то он никогда не может потребовать предоставленное назад. Даже от недобросовестного получателя. Происходит как бы согласование (объективное) некоего безвозмездного основания. Это вроде бы почти отвечает буквальному воплощению ст. 1109 (4).

Но если предоставляющий допускает неосторожность, то истребовать он может всегда, пока только не наткнется на добросовестного получателя, считающего, что ничего он возвращать не обязан; тогда получатель сможет защитить свою позицию ссылкой на аналогию ст. 1109 (4). Открыть/Комментировать

2022-07-26 21:12:49 2.2. Подвешенность и право ожидания
Куда более сложным является описание правового состояния отношений до наступления срока или разрешения условия.

Если правовой эффект поставлен под отлагательное условие (возникновение обязательства, учреждение ограниченного вещного права, трансферт собственности, перенос требования и др.), то в период до разрешения условия создается предварительная правовая связь - условный приобретатель становится обладателем права ожидания, которое является разновидностью преобразовательных прав, а именно - прав на правоприобретение.

Так, условный цессионарий еще не является обладателем требования, но имеет лишь право ожидания его приобретения, которое обременяет требование, пока что принадлежащее цеденту. Равным образом и при создании обязательства под условием условный кредитор еще не имеет требования к должнику, но располагает лишь правом ожидания его возникновения.

Должны ли мы иначе подходить к тем случаям, когда уступка требования или рождение обязательства поставлены не под условие, а под отлагательный срок?

Обычно говорят, что наделение правом ожидания необходимо для внесения некоторой упорядоченности в отношения сторон: условие вносит в правовую коммуникацию сторон большую неопределенность ввиду того, что неизвестно наступил ли вообще событие-триггер или нет. Право ожидания сглаживает ее, дает большую степень уверенности.

Якобы при сроке такой неопределенности нет, а потому в защите соответствующей приобретатель не нуждается; право ожидания ему ни к чему.

Однако я думаю, что это не так:
(1) как я указал выше, событие, которое рассматривается как срок, тоже может быть вполне себе неопределенным. Возможно, что даже не в части своего появления, но в части неизвестности, когда именно (пример: смерть);
(2) возможно, что даже при самом ясном сроке (календарную дата) нет того градуса замешательства, которое мы наблюдаем при условии. Однако оно все равно присутствует.

Сказанное приводит меня к выводу, что в части права ожидания условие и срок должны действовать одинаково.

2.3. Защитные фикции
Нам хорошо известны два правила п. 3 ст. 157, которые посвящены исключительно условным эффектам:
(1) если тот, кому выгодно, недобросовестно содействовал наступлению условия, то условие считается ненаступившим;
(2) если тот, кому невыгодно, недобросовестно воспрепятствовал наступлению условия, то условие считается наступившим.

Не должны ли эти правила быть универсальными и применяться также к срокам?

Понятно, что к календарным датам эти правила в принципе неприменимы. Время нам неподвластно. Однако многие неизбежные события могут испытывать воздействие человека.

Так, если некто недобросовестно приблизил чью-либо смерть, то не должны ли мы применить ст. 157? Полагаю, что должны. Долженствования не содействовать/не препятствовать сопутствуют любой сделке, совершенной как под условием, так и под сроком.

Полагаю, что положения п. 3 ст. 157 не должны быть исключительным достоянием условий, но также должны распространяться и на сроки. Открыть/Комментировать

2022-07-26 21:12:12 2. Единство подходов
2.1. Влияние на правовые эффекты
Срок и условие - это удобные механизмы для структурирования. Они воздействуют одинаково на правовую форму - они могут ее порождать, изменять или прекращать.

Так, переход права собственности можно поставить под отлагательный срок: не истек срок = нет трансферта; этот переход можно поставить и под отлагательное условие: не разрешено условие = нет перехода права.

И момент исполнения обязательства (подчеркну: не само его появления) можно поставить под срок, что является наиболее частым и привычным: обязательство уже есть, но пока не наступил срок исполнения; также момент исполнения можно поставить и под условие: обязательство уже есть, но пока условие не разрешилось момент его исполнения не наступил.

Таким образом, роли срока и условия тождественны. Открыть/Комментировать

2022-07-26 21:12:12 69. О РАЗГРАНИЧЕНИИ СРОКА И УСЛОВИЯ

Обсуждал с коллегой Даниилом Борейшо отличия срока и условия на примере смерти. Выснилось, что все сложно :)

Порассуждаем!

Итак, жизнь правового эффекта в целом или его отдельный атрибут можно поставить под срок или условие.

Например, договор мы заключаем сейчас, но отдельно взятое обязательство из него (или вообще все) возникнет только 10.08.2022.
Это иллюстрация отлагательного срока: до 10.08.2022 обязательства вообще нет.

Также мы можем совершить сделку сейчас, обязательство возникнет тотчас же, но момент, с которого оно должно быть исполнено, приурочен к какому-нибудь «свисту рака на горе».
Здесь мы говорит о моменте необходимости исполнения: обязательство уже есть, но исполнить нужно только после свиста.

В качестве примеров сроков обычно приводят:
(1) указание на календарную дату;
(2) указание на событие, которое неизбежно наступит. Например, смерть;
Срок - неумолимая, неизбежная величина: «когда...». Она (якобы) не требует выработки особых правил, посвященных защите ожиданий сторон до его наступления

К условиям же причисляют такие обстоятельства, относительно которых есть неопределенность в их наступлении: «если…».
Они характеризуются неопределенностью и подвешенностью, которые (вроде бы как) вызывают потребность в повышенной защите и гарантиях.

Но можно встретить и позицию, сужающую понятие срока. Сроком не будет являться такое событие, которое хотя и является неизбежным, но относительно которого нельзя разумно установить момент его неумолимого наступления. В этом смысле упомянутая смерть не будет являться сроком, поскольку предугадать ее наступление невозможно, что сближает (по градусу неопределенности) ее с теми обстоятельствами, которые выступают триггерами для разрешения условий.

Нужно ли разграничивать срок и условие? Для чего? Влияет ли разграничение на регулирование?

1. Серые зоны
Первое, что бросается в глаза - это наличие пограничных ситуаций.

Например, открытие навигации в Петербурге - это срок или условие? Обычно ее приводят как пример именно срока.

Но такое ли открытие навигации неизбежное событие? Да и как вообще следует оценивать эту самую неизбежность? С опорой на какие критерии?

Ссылка на некое привычное течение событий как на критерий оценки создает неопределенность и способно приводить к различному регулированию ситуаций, которые вроде бы как являются тождественными. Где-то и при каких-то обстоятельствах навигация суть срок, а других - событие для условия.

Кроме того, изменчивость обстоятельств способна то или иное событие переводить из категории неизбежных во вполне себе вероятные.

Поэтому кажется, что привычное догматическое разграничение срока и условия на базе критерия неизбежности кажется несколько неудачным.

Но спасает ли ситуацию другой критерий, предлагаемый некоторыми исследователями: неопределенность в моменте наступления? Не важно событие неизбежное или вероятное. Ключевое здесь - а способны ли мы предыгудать момент наступления? Создается ли некая предсказуемость?

Согласно этому мнению если ответ «да, определенность есть», то перед нами срок. А если «нет», то мы наблюдаем условие.

Но даже при этом подходе остаются вопросы:
(1) зачем все же сохранять разграничение? Не должен ли быть подход единым?
(2) так ли хороша альтернатива? Ведь и при ней сохраняется градус неопределенности и непредсказуемости. Срок (если только это не дата) и условие легко перепутать. Открыть/Комментировать

2022-07-22 20:19:04 68. О ПРЕДМЕТЕ ОБЯЗАННОСТИ ПРОДАВЦА

1. Модельный казус
Продавец продал и уступил несуществующее требование, о чем покупатель не мог знать. Он также передал покупателю все доказательства его существования.

Благодаря доказательствам покупателю удалось победить в суде мнимого должника и взыскать деньги: суд в споре между цессионарием и этим должником признал, что требование есть и платить надо.

Однако затем покупателю стало известно, что требования не существовало. И он может это доказать.

Зададимся воспросами: был ли все же исполнен продавцом договор? Если да, то в какой момент оно состоялось?

Можно стоять на почве ст. 454 (1) и сказать: исполнение не состоялось, поскольку продавец не наделил покупателя требованием. Товар мнимый, его не было и нет. Деньги надо вернуть.

Но кажется, что такое решение несправедливо.
Чтобы разрешить эту задачу, предлагаю рассмотреть похожие ситуации в более привычной сфере телесных вещей.

2. Примеры с телесными вещами
Продавец не был собственником вещи, но покупатель им все же в итоге стал:
(1) в результате смешения полученной вещи со своими вещами;
(2) в результате мгновенного приобретения по ст. 302;
(3) в результате приобретательной давности (ст. 234).

Здесь нет перехода собственности от продавца к покупателю. Однако вряд ли можно упрекнуть продавца в неисполнении. Ведь покупатель получил удовлетворение в решающей степени за счет поведения продавца.

Важным оказывается именно правовой результат, а не способ его достижения.

(отмечу, что в случае с давностью (ст. 234) до ее наступления позиция покупателя является шаткой. Он беззащитен перед настоящим собственником. Поэтому до приобретения по давности покупатель может заявить о неисполнении; наступление давности приведет к тому, что продавца надо будет рассматривать как исполнившего с обратной силой. Однако возможно и альтернативное обоснование: продавец исполнил главное обязательство при доставлении владения. Однако наряду с уже исполненным долгом купля создала и особую гарантию обеспечения спокойного и оконочательного владения (habere licere). Если эта гарантия будет нарушена (вещь истребована), то обязательство будет считаться неисполненным)

3. В чем состоит обязанность современного продавца?
Формулировать ее следует так:
(а) продавец обязан сделать все, чтобы покупатель стал полным правообладателем продаваемого блага (товара), его хозяином (собственником в широком смысле). Подчеркну: продавец должен не перенести право (его у него может не быть), но сделать так, чтобы покупатель стал собственником;
(б) если продавец совершил все действия, необходимые для превращения покупателя в хозяина, но этого все же не случилось, то обязательство не исполнено, имеется просрочка;
(в) однако если результат достигнут впоследствии и в решающей степени это будет заслугой описанных действий продавца (например, наступила давность), то обязательство будет считаться исполненным, считается, что просрочки нет. Причем с обратной силой - с момента, когда приобретение могло бы состояться, как если бы порока не было. При этом обратная сила здесь означает лишь фикцию доставления задолженного, аннулирование с обратной силой просрочки, но не иных нарушений обязательства.

4. Решение модельного казуса
Таким образом, исходный кейс решается так:
(1) после бесповоротного получения денег продавец не считается просрочившим с обратной силой - с момента, когда цессия бы состоялась, если бы требование существовало;
(2) до получения денег покупатель может упрекнуть продавца в неисполнении.

P.S.
Товаром в купле-продаже может быть любое правовое благо - все, что может быть предметом правового (не фактического) обладания. Все, что может быть предметом вещного права в его широком смысле.

P.P.S.
Какую роль играет владение (квази-владение для бестелесных вещей) во всем этом? Думаю, что конкретный формат передачи владения (из рук в руки или иначе) - это не предмет долга, но модус. При том иногда отсутствующий. Ведь задолженное (собственность) можно доставлять даже без владения (например, когда продается и отчуждается вещь, которую украли, потеряли и т.д.). Открыть/Комментировать