2021-02-07 13:08:28
Посмотрел я пятого февраля на то, что делало ЭТО с ветераном, стариком, в суде. Как кривлялось и хихикало и с наслаждением повторяло слово «дед» снова и снова. Повторяло как приговор, как отмахивающий знак рукой, который эсэсовцы делали в Освенциме, отправляя обреченных на смерть.
И вдруг вспомнились девяностые. Как начиналось. Как растаскивали и разрушали великую страну, как гнали великих из книг, домов, храмов, из памяти и сердца. В радостном победном гуле как–то не услышали, как захлопали, заскрипели двери, рамы и сквозь стены и окна, сквозь серую дождливую мглу, сквозь тех, кто прижался к стенам и застыл посреди ледяных улиц пошли, поплыли за светлым силуэтом чьи то невесомые тени, появлялись и исчезали, наполняя улицы последними звуками уходящего прошлого.
Одни несли портреты, другие портфели, сумки, шкатулки, патефоны, пачки небрежно перевязанных книг, засохшие букеты цветов, альбомы и дагерротипы, из карманов драповых пальто торчали пожелтевшие газеты. Тиснутые сепией лица пахли нафталином и уютным теплом старых квартир, шляпы, пучки и заколки, круглые очки текли сквозь, мимо, растворялись во мгле, а за ними шли новые, шаркали, кашляли, роняли папиросы и ордена из плоских железных и картонных коробочек.
Вдруг кто-то отлепился от стены и дернул за рукав сухую тень человека с пергаменным лицом.
- Кто вы? Постойте. Куда вы идете?
- Мы эпоха. Мы уходим за нашим временем. Живите как хотите.
- А с вами…
- Нельзя. Научитесь сначала радоваться и плакать, научитесь ценить истинную, настоящую жизнь, хлебните кровь своего сердца и омойте ею лица любимых, научитесь молчать, думать, говорить – и тогда мы возвратимся. Может быть.
И стало тихо.
Затих шелест шагов и все вздрогнули. Бросились к своим домам – и не нашли их. День прощался с землей, все быстрее вокруг таяла, рушилась старая страна и появлялась новая, чужая, в которой не было места всем.
Из углов, щелей, дыр поползло: «Вы жили неправильно, воевали, а надо было дружить, верили, а надо было сомневаться, любили душой, а надо телом… Откажитесь, отрекитесь, меняйтесь. Скорее. Мы дадим вам все новое, небывалое, а за это разбейте зеркала, забудьте свою память, свое лицо.
- Хорошо, мы согласны.
- Докажите.
- Как?
- Берите камни и бросайте вслед. Тем, что ушли. Отрекитесь от них. Ищите тех, кто спрятался, тащите их следом, очиститесь.
И город наводнился криками и шумом шагов, побежали по квартирам, распахивали двери, шарили по чуланам, углам, чердакам, искали, тащили за руки по улицам, пинали, улюлюкали, харкали на следы и могилы. Комья грязи и камни полетели вслед, больно и страшно ударяя по головам и спинам и бросились уходящие в ужасе, закрываясь руками, роняя портреты, ордена, письма и лепестки засохших цветов.
А когда вернулись домой, то заметили, что исчезли с полок темные, благородные переплеты – вместо них засверкали яркие, разноцветные, словно стая попугаев уселась в ряд на полке. Устроились вечером в кресле, открыли и липкие шершавые страницы потекли потом, плотью, слизью, однозвучными сочетаниями букв, перевертышами и пересмешниками. Швырнули, вытерли руки, перерыли полки.
- Господи, нет ничего. Ничего нет!
Включили – плеснуло ревом, икотой, блеяньем, гадостью. Завертели ручки, нажали на кнопки – и там нет. Нигде нет! Смех, гогот, берущие за то, что ниже, пасти, глаза навыкате, лоснящиеся, словно из теста, лица, слова пулеметом… И почувствовали, как стынет сердце, как холодно, бесприютно стало в доме…
Упали в кресла, закрыли лицо руками:
- Боже мой. Да что же это? Неужели так теперь всегда будет?
Будет.
Пару дней назад я в этом убедился лично. Хотя бы потому, что ни с одним подонком, глумившимся над старостью и героизмом не случилось ровным счетом ничего.
3.2K viewsedited 10:08
Я
