Токийский Дневник

2021-02-15 14:19:48 Открыть/Комментировать

2021-02-15 14:18:57 14 февраля 2021 (日)
Токио — Петербург — Токио

Он сказал: я вижу тебя в Петербурге.
Я ответила: это невозможно, ведь я живу в Токио. Токио — вот мой город. Токио серо-синий. Токио зелёно-серый. Дождливо-свежий. Цветуще-снежный. Из стекла и бетона. Залитый жёлтым солнцем. Пахнущий океаном. Токио. 東京. Часть моего сердца.

Но с того момента со мной что-то сделалось. Казалось бы, он просто сказал, что видит меня в Петербурге. А я ответила ему: уезжай пожалуйста и не говори мне больше об этом.
Он не сказал мне больше об этом. Ни разу.

↓

В середине января я вышла из скорого экспресса в очень холодный день, в котором спасали лишь угольные греющие стельки. Зашла в ресторан и выпила двойной виски. Съела какой-то обед. Открыла приложение «Циан» и сняла квартиру в самом центре города. Соседняя дверь справа от парадной — винный бар, слева — парикмахерская.

Простое действие.
Новая точка на карте, откуда начнут теперь расходиться в разные стороны линии новых свершений.
Как ни в чём не бывало.

↓

Возможно, я впервые за очень долгое время полюбила человека сильнее, чем можно было предположить. Полюбила сильнее, чем город, океан, или автомобиль, или рояль Yamaha, свою шею, ночные авиарейсы, горячий кофе.
Но признаться себе в этом означает взять огромную ответственность. Признаться себе в этом означает сместить тектонические плиты всего своего существования. И я очень, очень долго не признавалась.

Я сижу за роялем и курю, и играю что-то, думая об этом. А ключ от квартиры в другой стране, в другом городе лежит на полке и ждёт момента сближения с замочной скважиной и точного в неё попадания.

#fm
#ТокиоПетербург Открыть/Комментировать

2021-01-16 09:49:39 5 января 2021 (火)
Адзиро, Сидзуока

В доме моей семидесятилетней знакомой по имени Йошико в эти дни стоит ужасный холод — ветер идёт с океана, поднимая у берега белые волны и выхолаживая всё на своём пути. Бамбуковая роща вокруг её дома на вершине высокого холма волнуется, и на дне пустого бассейна во дворе кружатся сухие листья.

Мы с Собе греемся у газовой горелки, на которую Йошико поставила чайник. Весь день мы с ним провели на острове Хацусима, исследуя лавовый берег и играя с маленькими добродушными крабами, которые хоть и занимались между камней своими важными делами, таскали по песку водоросли и о чём-то как будто спорили между собой, всё же заинтересовались нами и один даже забрался ко мне на ладонь. Кроме них и небольшой стаи чаек мы больше на острове никого не встретили; все кафе и рестораны у пристани закрыты, столы и стулья перевёрнуты и прочно привязаны друг к другу — очевидно для того, чтобы их не унёс зимний шторм.

Обратно в порт Атами на небольшом пароме возвращаемся только мы и появившаяся вдруг откуда-то женщина в широкополой шляпе, на высоких каблуках и с сумкой Louis Vuitton. Похоже, какая-то сумасшедшая любительница японской глуши вроде меня. Всю дорогу она стоит у окна и смотрит вдаль, не обращая на нас никакого внимания.

Йошико говорит, что настроила рояль к моему приезду и просит что-нибудь сыграть. Собственно, так мы с ней и познакомились: однажды, уехав в Атами посреди зимы и поселившись в отеле «Акао», я обнаружила белый рояль Kawai на сцене в пустой огромной столовой. Я сидела там и играла прелюдии Баха, а она зашла, чтобы меня послушать. Это было два или три года назад. Потом она рассказала мне, что встречается в этом отеле со своим любовником и никогда не приглашает его к себе домой. Отель «Акао» — странное, мистическое место. Всегда пустующий, как будто спящий, он замысловатым образом встроен в утёс, и более всего своей архитектурой и интерьерами напоминает мне советские санатории. Я подумала тогда, что одобряю их выбор.

Я беру бокал вина и сажусь за инструмент. Акутагава, Сакамото, Абэ, Микаэл Таривердиев, Дмитрий Устинов. Почти все — в той или иной степени японцы. Музыка, близкая моему сердцу.
Йошико сидит у камина и то ли спит, то ли слушает меня с закрытыми глазами. В окнах догорает алый закат и припозднившиеся рыболовные судна возвращаются к берегу.

Затем она набирает мне горячую ванну с водой из подземного источника. Сидеть в ней, погрузившись до подбородка, и смотреть на темноту и шелестящий на холодном ветру бамбук за окном — особое эстетическое удовольствие. Открыть/Комментировать

2020-12-30 22:22:41 30 декабря 2020 (水)

День пахнет океаном — его запах принёс в город сильный, порывистый ветер. Я вышла в Seven Eleven за кофе и тостом, завернувшись в пальто и два шарфа. Иду и вдыхаю этот холодный и пронзительный воздух как можно глубже. Воздух, в котором море неотделимо от запахов города: бензин, сухая листва, свежесть прачечной, тепло из вентиляционных люков метрополитена. Если бы только кто-нибудь смог изготовить такой аромат и поместить его в прозрачный флакон из стекла и бетона, надписав на нём два иероглифа: 東京.

После работы, которой, несмотря на праздники, становится всё больше, сажусь в машину и еду в сторону аэропорта Ханеда.
По дорогам летят ворохи листьев, кашпо с цветами, чьё-то постельное бельё, зонты и велосипеды. Люди закрывают ставни или плотно задёргивают шторы, отчего окна становятся тёмными и кажется, что в домах никого нет.
В такие ветреные беспокойные ночи мне всё кажется, будто неупокоенные души этого города кружат над ним в своём скорбном хороводе. Возможно, я — одна из них, пока ещё не отделившаяся от своей физической оболочки. Жить и умереть в Токио — что бы сказал на это Маяковский?

Самолёты, пролетающие прямо над дорогой и садящиеся на свои горящие красными огнями полосы, покачиваются от ветра. Здесь пролегает мой любимый автомобильный маршрут: аэропорт Ханеда — Tokyo Bay Aqualine. Это выглядит впечатляюще: сначала над тобой проносятся огромные лайнеры, и вот ты уже уходишь под воду. Десять километров под Токийским заливом, на протяжении которых над тобой и другими участниками движения плавают рыбы и идут корабли. Затем дорога выходит наверх — если смотреть с воздуха, то она появляется посреди водной глади из ниоткуда, и ровной полосой достигает противоположного берега.
Каждый раз, расплачиваясь с контролёром, сидящим в кабинке в конце этого маршрута, я совершенно не жалею о трёх тысячах йен.

Возвращаюсь домой по долгому пути в объезд залива. И, пересекая реку Аракава, вижу впереди сотни красных огней на крышах небоскрёбов, мерно мигающих в темноте ночи в такт моему дыханию.
Токио, моя бесконечная любовь. Ты навсегда в моём сердце. А это значит, что мы никогда не расстанемся, даже если я однажды окажусь далеко.

#свечениеглазтокийскимсиним
#времялюбвивхолодноевремягода Открыть/Комментировать

2020-12-26 22:24:32 19 декабря 2020 (土)

К концу астрономического года, в эти холодные и совсем недлинные дни, солнечный свет становится невыразимо нежным, преломляющимся о любую поверхность с особой хрупкостью. Мне очень хочется запомнить его таким: проникающим на рассвете ко мне в комнату, сияющим на ветвях среди жёлтых листьев гингко, отбрасывающим тени на стены домов, в окна кафетериев и на аллеи в парках.

Встала рано.
Выпила две чашки кофе, съела авокадо и овсянку на воде; мой утренний рацион особо не меняется.
Села за рояль работать. Нужно проверить задания по сольфеджио и теории музыки, которые я раздала ученикам месяц назад. Исправляю ошибки и думаю о том, что, как и положено самому строгому учителю в мире, буду снова и снова просить их всё переделать, пока, наконец, в воздухе не раздастся звук, подобный звуку от удара копья из чистого бескара о камень.
Примерно ведь как-то так звучит нечто совершенное.

Сегодня ночью, а точнее, в четыре утра, мы с сыном, вместо того, чтобы спать, сидели у телевизора и ждали выхода последней серии «The Mandalorian». Я смотрела на своего ребёнка и думала о том, как же круто, когда тебе десять и мама разрешает долго не ложиться, потому что прямо сейчас в мире происходят вещи намного важнее какого-то банального сна.

Мы смотрим кино и, конечно же, плачем, перематываем, смотрим финальную сцену снова и снова, и не можем остановиться. “Ладно, мам, ну не плачь уже”, — говорит он. Но, конечно же, он не понимает, насколько долго я ждала этого момента. А я не могу поверить в то, что этот момент только что произошёл. Потому что я ждала его с самого детства, с того дня, когда на видеокассете, затёртой до частичной потери изображения, увидела Хана и Чубакку, Люка и Лейю, и влюбилась во всех них.
Это кажется чем-то невероятным, запредельным, невозможным, но сегодня я снова попала туда, в те самые «Звёздные Войны», по которым скучала всю жизнь.

Кстати, возможно, звонивший мне вчера Э. и нащупал некоторое подобие истины, назвав нас братом и сестрой, но только ведь у нас не могло быть общего будущего совсем по другой причине.
Однажды, ещё во времена попытки отношений, мы сидели в кафе, обсуждали любимые книги и фильмы, и вот тут-то он и сказал мне: «Star Wars — ты что, это любишь? Да нет, ну это же полный бред. Бегают там какие-то православные с неоновыми лампами, ездят говорящие пылесосы. А эта зелёная лягушка, которая переставляет слова местами?»
Вообще-то надо было бы встать и сойти с этого поезда прямо в тот момент, не дожидаясь прибытия на конечную станцию. Меня остановило лишь искреннее сострадание к этому человеку и мысль о том, что, возможно, я смогу показать ему путь к Силе.
Но этого не произошло.
Ну что ж.

А зелёная лягушка — она теперь под защитой православного парня с неоновой лампой и говорящим пылесосом. И это, честно говоря, лучшее что случилось с нами в этом году, в одной далёкой-далёкой галактике. Открыть/Комментировать

2020-12-18 21:16:36 //

Я еду на Сибуя, выбираю оправу, ем суп, пью кофе и возвращаюсь домой с мыслью о том, что совершенно необходимо повесить в своей комнате, наконец, рулонную штору, которую я купила пару лет назад. Но без бутылки вина я вряд ли с этим справлюсь. Придётся сверлить потолок, вкручивать саморезы, и без молотка, кстати, тут тоже не обойтись никак. Вот интересно, маэстро Курентзис мог бы повесить рулонную штору, или у деятелей искусства с этим не очень-то?
На этой мысли молоток падает у меня из рук на пол, вдребезги разбивает бокал вина и оставляет след в виде буквы Т на паркете.
Какой метафизичный ответ на мой совершенно бытовой вопрос.

Нет, ну я же сама сказала, что люблю смысловые рифмы. Открыть/Комментировать

2020-12-18 21:16:20 18 декабря 2020 (金)

Какой-то сумрачный и странный, с признаками имперской роскоши, дом культуры. Гроб с телом моей бабушки стоит на сцене, к нему подходят незнакомые люди и кладут цветы, в основном, красные гвоздики и белые розы.
Я стою, прислонившись к стене, и смотрю на происходящее, не чувствуя боли и не ощущая скорби. Я понимаю, что бабушки больше нет, но это не значит, что мы с ней потеряли друг друга. В зал заходит очень высокий человек в чёрном. Это Теодор Курентзис.

— Слушайте, вот что вы тут вообще делаете? — спрашиваю его я.
— Это очень хороший вопрос, — отвечает он с акцентом, который ощутимой волной искажает пространство и время. — Можно, конечно, сказать, что я просто зашёл сюда вслед за другими людьми. Мне всегда интересно, куда и с какими мыслями устремляются людские потоки. Но вообще-то это ваш сон. А я ищу свой молоток, а точнее, девушку, которой я его на днях подарил. Вы её знаете? У меня скоро выступление. И он мне очень нужен — чтобы руководить оркестром.
— Этот молоток вам уже не принадлежит — вы его подарили. Придётся поискать новый. Знаете, сегодня похороны моей бабушки, она там, в гробу на сцене. Я думаю, что могу попросить для вас молоток у этих вот, как их, ритуальщиков, они как раз скоро будут закрывать гроб. Слушайте, а это было бы очень даже неплохим перформансом, правда? Сыграть концерт, взяв в руки молоток, которым только что были забиты последние для кого-то гвозди. Кажется, это в вашем духе.

Он смотрит на меня в восхищении.
Мы садимся в красные бархатные кресла и молча ждём завершения этого странного обряда с поднесением цветов мёртвому телу. Кто-то приносит нам два бокала шампанского. Я смотрю на его руку, в которой хрустальный бокал кажется совсем небольшим и хрупким, и думаю о том, что мне бы очень хотелось, чтобы у мужчины, которого я могла бы полюбить, были такие руки.

//


Я просыпаюсь от телефонного звонка. Это звонит Э., которого я вообще-то ещё летом, а по-хорошему — прошлой осенью попросила убраться из моей жизни совершенно и напрочь.

— Ты послушай, — возбуждённо кричит он, — я понял! Я понял, почему у нас с тобой не сложились отношения. Потому что ты моя сестра! Ты — моя сестра. Мы же ментальные близнецы, у которых не может быть всего этого плотского. Понимаешь, одна духовная пуповина! Один и тот же ход мысли. Ты посмотри на себя в зеркало! Мы одно лицо.

Я нажимаю кнопку отбоя. Ему там, похоже, подвезли знатную партию порошка. Взгляд падает на очки, лежащие на полу рядом. Чёрт бы его подрал, у нас ведь и очки с ним одинаковые. Ну что же, вот и план на день: съездить в оптику на Сибуя и выбрать себе новую модель. Эти я больше надевать что-то уже не хочу, спасибо, братик.

//

Вещи, которые несут на себе отпечаток прошлого, — вот идея, которая уже давно не даёт мне покоя. Такие вещи то ли ацтеки, то ли кто-то ещё из сакральных народов называл отравленными. И советовал, конечно, как можно быстрее от них избавляться. Я с этим полностью согласна. Но как же их много, они просто повсюду. Иногда мне кажется, что из них состоит вся моя жизнь.

Список вещей, отравленных присутствием Э.:
— очки японского производителя
— кашемировое пальто из Швеции, купленное на Омотесандо
— брюки на ремне и лоферы COS
— рубашка с красивым воротом Max Mara
— портфель цвета красного вина

Вещи, отравленные моим мужем:
— автомобиль BMW 4 серии
— моя любимая кожаная сумка Celine
— ещё примерно тысяча предметов, в которых читается история десятилетнего совместного проживания

— худи с принтом картины Фриды Кало — список одной вещи, и это вещь, напоминающая мне о Е. Я купила её ему в подарок; мы решили, что он приедет ко мне в Токио и она будет ждать его здесь, в моём шкафу. Нет, не будет. Ровно сегодня утром, пока я спала, начищенный до блеска синий мусоровоз забрал пакет со сжигаемым мусором, среди которого была и она.
Всё это очень забавно, ведь именно Е. рассказал мне о концепции отравленных вещей в мировоззрении ацтеков или каких-то других сакральных народов.
Мне нравятся подобные смысловые рифмы. Открыть/Комментировать

2020-12-13 13:22:05 8 декабря 2020 (火)
Токио

Проснулась в пять утра после трёх суток почти беспробудного сна. Давно известный парадокс: чем реже летаешь, чем больше устаёшь от каждого перелёта.
Дома холодно. Достала меховые тапочки и зимний свитер, больше похожий на одеяло крупной вязки. Рассветы в Токио в эту пору приходят лишь после шести, и я готовлю завтрак при электрическом освещении.

Иду гулять с Собе с чашкой кофе в руке и слушаю предрассветные звуки города, которые в прохладе ясного и свежего воздуха звучат совсем иначе, чем летом или осенью.
Токио просыпается рано. Мимо пробегают спортсмены, навстречу идут пожилые женщины со своими той-терьерами и пуделями, сонные дети плетутся на дошкольные спортивные секции, с характерным звуком проезжает первый автобус до станции Дзиюгаока.
И я понимаю, как же я всё это люблю.

Нам с сыном, вернувшимся домой с разных концов света (Москва; Калифорния) по правилам, продиктованным пандемией и ассоциацией здравоохранения Японии, положено отсидеть дома две недели. Но в последнее время я только и делаю что нарушаю правила. В скучном и добропорядочном государстве нормальному человеку иначе не выжить, однажды об этом предупредил меня один токийский знакомый. «Тебе непременно захочется нарушать», — со странной улыбкой сказал он. Тогда я, только что переехав сюда, не особо поняла, о чём речь. А теперь залезаю на закрытые крыши, рисую усы каким-то депутатам на уличных вывесках и сажусь за руль после бутылки вина.

В кафе «Woodberry» у станции Йога почти пусто, в углу над своей чашкой дремлет столетний старичок, девушка за прилавком читает журнал. Я заказываю кофе и сажусь на веранде, чтобы не надышать на них, а на самом деле — потому что очень скучала по солнечному свету. Вдруг из-за угла возникает высокий афроамериканец в шапочке и вовсю улыбается мне.

— Привет, — говорю ему я.
— Привет, — отвечает он. — Как дела?

И, конечно, тут же подсаживается ко мне, сообщая:

— My name is Time.
— Подожди, в каком смысле — Time?
— Да в прямом. Родители меня так назвали.

Человек-время? Ну окей. Допустим.

— Ты кем тут работаешь?
— Музыку преподаю. А ты?
— А я пилот.

Ну ясно всё. Хочешь понравиться девушке — скажи что управляешь самолётом. Да впрочем мне-то какая разница, врёт он или нет. Сколько раз, в конце концов, я сама представлялась людям как Вивьен Симонова или Windy Snow, и рассказывала, что работаю стюардессой на [вписать подходящее название] авиалиниях.

Тайм заказывает нам какао. Рассказывает, что восемнадцать лет после выпуска из лётного колледжа жил во Флориде, затем пятнадцать в Японии. То есть, примерно двадцать два, думаю я, плюс восемнадцать плюс пятнадцать. Многовато. Но я же не уточнила в своём плане на 2021 год верхнюю возрастную планку парня нормального. Надо внести поправки.

Мы обмениваемся телефонами и через час он, конечно, уже что-то мне пишет, но отвечать ему особо некогда: до конца года осталось чуть больше трёх недель и за это время мне надо успеть очень многое.
Вымыть квартиру, например, для начала. Дочитать семь книг. Записать что-нибудь вдохновенное под рояль.

Было бы только вдохновение. Открыть/Комментировать

2020-12-09 12:31:16 3 декабря 2020 (чт)

Я лечу в самолёте Airbus А350 компании «Аэрофлот», рейс SU260, следующий по маршруту Москва — Токио. Салон заполнен примерно на одну десятую, и я сижу, прислонившись затылком к иллюминатору и вытянув ноги на три сиденья — A,B и С. Пью третий стакан красного вина и читаю книгу Пелевина, которую мне подарил один мой хороший друг. Впрочем, есть ли у меня плохие друзья? Они присутствовали в моей жизни когда-то, но со временем все исчезли. Исчезли, потому что были плохими.

Бортпроводница Светлана приносит мне ужин, я открываю контейнер из фольги: белая рыба и картофельное пюре, морковь, шпинат — в целом выглядит нормально. А булочки с маслом, Светлана, ешьте сами пожалуйста, я и так набрала в Москве почти три килограмма на глазированных сырках Б.Ю.Александрова и всяких там игристых винах.
Я смотрю на обложку «Непобедимого солнца» и вдруг вспоминаю, что видела её в Инстаграме у Е.: он стоит и держит книгу в руке, закрывая ей лицо, а лучше бы, вообще-то, прикрыл свои голые, возмутительно, преступно прекрасные плечи.

Вот наипростейший маршрут, кратчайшая прямая от очарования к разочарованию.
Мужчина, в которого я влюблена, приходит в гости по утрам, готовит кофе, выгуливает мою собаку, но думает только о том, чтобы заняться со мной сексом. Конечно, секс у нас был, первые два дня нас было невозможно оторвать друг от друга. Но у меня, сложной какой-то и странной женщины, желания рефлексировать всегда больше чем желания заниматься любовью, и особенно поздней осенью, и особенно, когда я не видела человека почти год, и мне хочется с ним разговаривать, разговаривать и снова разговаривать. Разговаривать обо всём, что произошло, чего не происходило, обо всём том, что я думала, и о том, о чём думал он. Но его это, кажется, не очень интересует.
Ты обещал защитить мою хрупкость от жестокости этого мира, хочется тогда сказать ему мне. Ты говорил, что обнимешь меня и ни за что никуда не отпустишь. Но только ничего этого не происходит. Ты поступаешь так, как удобно или угодно одному лишь тебе. А значит — слушай, ну мне же не пятнадцать лет — вовсе не любишь меня.

Я снова чего-то ждала, мои ожидания снова не оправдались. Психотерапевт Вика уже два года красным пунктиром проводит в разговорах со мной мысль о том, что от людей лучше бы вообще ничего не ждать. Но для этого надо либо просветлеть, либо обрести определённого рода деменцию, кажется. И думая о своих ожиданиях, мне, конечно, хочется плакать. Впрочем, сколько же уже раз я плакала, летя этим маршрутом — над Рыбинском и Пермью, над Уральским хребтом и Сибирским плато, над Омском, Томском и Кемеровской областью? И, конечно, над озером Байкал и рекой Амур, над зелёной или заснеженной тайгой, над краем Большой земли и над Японским морем.

Но я обычно не плачу долго.
Поэтому уже через двадцать минут открываю блокнот и пишу:

39 / 2021

— сместить акценты
— совершить Предельное* Путешествие
— обзавестись нормальным** парнем

* то, “которое опирается само на себя и не нуждается ни в чём другом”
** не музыкант, не писатель; возраст строго от сорока; ебанутость — до 30%.

Бортпроводница Светлана просит сменить медицинские маски после трёх часов полёта, но мне лень вступать с ней в разговор и я делаю вид, что сплю, спрятав лицо за раскрытым на шестьдесят первой странице «Непобедимым солнцем».

#новыегоризонты Открыть/Комментировать

2020-12-08 12:08:29 Открыть/Комментировать