2021-06-21 17:22:53
Жил-был один польский поэт. Родился он в 1901 году, всего на пару месяцев раньше Станиславы, но с социализацией у него было получше; в 1918 приехал в Краков и сразу попал в авангард: футурист, катастрофист и в целом enfant terrible. А потом взял и стал коммунистом. Коммунистом в Польше в то время быть было нелегко, так что уехал он в Париж, где продолжил быть enfant terrible, за что в итоге был выслан и оттуда. Наконец, осел в Ленинграде и начал писать на русском, пока не прекратил, в 1938 году, по понятным причинам.
Это я прочитала "Я жгу Париж" Бруно Ясенского и с трудом отхожу. Злободневность удушающая, цитировать можно любую главу, но вот этот фрагмент меня особенно зацепил:
Тайком от всех товарищ Лекок писал историю зачумленного Парижа. О том, что он когда-то занимался литературой, знали немногие. В молодости даже будто бы писал стихи, и, как говорили, неплохие. Впрочем, бросил давно. Литературного дарования стыдился, как своей эрудиции, как своего интеллигентского происхождения.
С первых же дней чумы в нем укрепилась уверенность, что Париж в кольце кордона обречен на смерть, что не уцелеет в нем ни одна живая душа.
[...]
Вымрут все, не останется никого, кто воспроизвел бы для будущих поколений историю этого осажденного города.
Решил наконец сам, основываясь на собранных сведениях, устных сообщениях, с помощью собственных наблюдений тайком написать его хронику. Умрет он, вымрут все, – останется рукопись. Исчезнет чума, придут новые люди, найдут ее, отряхнут от пыли, не пропадет для потомства богатый неожиданными опытами материал этих дней, – необыкновенные перипетии этого неповторимого периода.
И по ночам, украдкой, в часы, свободные от служебных занятий, заносил он в толстую тетрадь собранные за день известия, приводя в порядок и пополняя в изобилии наплывающие документы.
[...]
Товарищ Лекок открыл новую страницу, достал стило, перебрал в мыслях собранные за сегодняшний день материалы, потом аккуратно, сверху, ровным, мелким почерком вывел название новой главы:
«ПРИТЧА О СИНЕЙ РЕСПУБЛИКЕ» Никто не заметил и не стал ломать себе голову над тем, куда девались вдруг с перекрестков улиц маленькие, напыщенные человечки в синих пелеринках, возвышавшиеся там десятки лет, как само собой понятные, необходимые аксессуары.
Известно, однако, что в природе ничего не пропадает.
Растерявшаяся, ненужная полиция, поочередно вытесняемая из всех новообразованных государств, вернулась в силу привычки в свои казармы на островок Ситэ, блокированный с трех сторон тремя обособленными республиками, желтой, еврейской и англо-американской.
Островок Ситэ, покоящийся в объятиях двух рукавов Сены и выделенный самой природой в своего рода самостоятельную территориальную единицу, вдруг закишел безработными синими людьми.
Предоставленная самой себе полиция очутилась в первый раз в довольно затруднительном положении Внезапно потеряв компас законности, не в состоянии решить, которое из образовавшихся правительств считать законным, одновременно прекрасно отдавая себе отчет в призрачности какого-либо правительства вне кольца кордона, безработные синие человечки вскоре осознали, что в сущности теряют с каждым днем видимость реальных существ; становятся метафизической фикцией, такой же бессмысленной, как и само понятие: «полиция для полиции».
На третий день остров Ситэ стал свидетелем первой в истории человечества демонстрации безработной полиции.
Толпа безработных синих человечков широкой рекой разлилась по всему острову, задерживаясь перед префектурой. Впереди шествия демонстранты несли знамена с лозунгами: «Республика умерла – да здравствует республика!», «Требуем какого-либо правительства», «Полиция без правительства – это трамвай без электростанции» и т. п.
На площади перед префектурой состоялся внушительный митинг. После длинных прений, во имя спасения полиции как таковой, демонстранты решили поочередно обратиться ко всем правительствам государств, образовавшихся на территории Парижа, предлагая им свои услуги.
100 viewsedited 14:22
М
