Cultural Sociology Moscow/Trento

2022-08-14 21:03:33 На днях обсуждали с моим другом, немецким культурсоциологом, всякие тревоги и печали. И он вспомнил одно письмо Зиммеля, написанное им в 1918, незадолго до смерти. Как известно, когда началась Первая мировая, великие социологи сделались большими националистами. Но, парадоксальным образом, они, при этом, удерживали видение большой Европы и болели за её судьбу. Мой друг прислал мне специально переведённый для меня фрагмент, но, как это нередко бывает с не опубликованными на английском немецкими текстами, выяснилось, что всё давно опубликовано на русском (в данном случае — трудами А.Ф. Филиппова):

«Горше всего для меня мысль, что это самоубийство Европы в пользу Америки открывает новый акт мировой истории, продолжающей свое продвижение с Востока на Запад. Как несколько тысячелетий тому назад она достигла кульминации в Азии, а затем переместилась в Европу, так теперь она может идти дальше, в Америку — Европа же станет тем, чем была Греция в эпоху Римской империи: любопытной целью для поездок американцев, со множеством руин и великих воспоминаний, — и она все еще будет поставщиком художников, ученых и болтунов».
Цит. по: Зиммель Г. Из писем Георга Зиммеля графу Герману Кайзерлингу // Социологический журнал. 1994. № 2. С. 120-124.

Конечно, сейчас, сто лет спустя, всё страшно запуталось, и вычислить, кто и в чью пользу совершает свои самоубийства стало куда сложнее. Однако примечательно, что сама эта историософия всё ещё не вышла из моды; просто теперь чаще гадают, преодолело ли это зиммелевское «продвижение мировой истории» линию перемены дат. Открыть/Комментировать

2022-08-04 16:12:09 У меня есть «чемпионский» текст, в том смысле, что я не могу опубликовать его уже больше 10 лет. В основном, он живёт в столе, но время от времени случаются обострения, я его переписываю и переподаю, получаю отказы, вежливые и не очень, и так по новой. Фрейд тоже не смог опубликовать свой «Проект научной психологии», так что я себя утешаю тем, что причина неудач – то, что тема по-настоящему важна. Но это присказка.

Моё исследование посвящено проблеме эмоциональной интенсивности, которая во многих случаях является ключевым фактором культурных процессов, таких, например, как глубокие личностные изменения или сдвиги в социальных конвенциях. Мы стараемся избегать страданий, и вся мощь цивилизации тому благоволит, но в действительности некоторое преображения без них невозможны. Любопытно, что социология в основном сторонится этой проблемы. Для современности вообще характерно секвестрирование опыта, а социология – порождение современности, так что тут всё сходится.

И вот, в ходе очередного обострения, я прочитал, наконец, статью Филиппа Смита и Флориана Штолля о вагнеровском фестивале в Байройте, о котором я раньше так много от них слышал. На кейсе фестиваля они иллюстрируют свою теорию паломничества как модуса жертвоприношения, опираясь на Батая, Тёрнера, Герца и раннего Мосса, переинтерпретированного через призму позднего Мосса.

Удивительно, но задуманная Вагнером культурная форма жива по сей день, и ни прекрасная немецкая система железнодорожных перевозок, ни прочие блага цивилизации ей не помеха. Билеты на фестиваль купить крайне сложно и муторно, дорога в Байройт мучительна, в концертном холле жесткие деревянные сидения и нет кондиционеров, двери закрыты, а являться на многочасовые концерты принято в смокингах и подобных плохо сочетающихся с летней жарой одеяниях. Молодой Бернард Шоу писал, что после Мейстерзингеров он едва не свалился без сил прямо на холме возле концерт-холла, и респонденты Смита и Штолля рассказывают примерно то же, а то и похуже. Те, кто попал туда просто по случаю, фактически, не имеют шанса высидеть дольше первого акта. К сакральному нет изи-пасса.

А те, кто не по случаю, рассказывают о крайне интенсивных эмоциональных переживаниях, ведущих к глубокому трансформативному опыту, который меняет их жизни. Рассказывать о встрече с сакральным трудно, но нобелевский лауреат Шоу справился с этой задачей лучше других:

“When you leave the theater after your first Parsifal you may not be conscious of having brought away more than a phrase or two of leitmotif ... yet before long the music begins to stir within you and haunt you with growing urgency that in a few days makes another hearing seem a necessity of life” Открыть/Комментировать

2022-07-20 20:26:42 Перечитываю, по случаю, книжку Коллинза о насилии. Она написана до того, как эволюционная биология стала альфой и омегой в социальных науках, но Коллинз там делает интересный экскурс в неё, не забыв упомянуть, что вообще-то он на другой стороне грейт дивайда.

Он пишет, что эволюционно человек заточен на эмпатию и тончайшее и точнейшее распознавание эмоций другого и эмоциональное вовлечение в них. Именно поэтому насилие – такая трудная и противоестественная задача для людей: если в ситуации взаимодействия сформирован общий фокус внимания, осуществление насилия подразумевает движение против всей этой эмоциональной прошивки, которая требует эмпатии и сопереживания.

Поэтому историю военных техник Коллинз рассматривает как тяжелый и малоэффективный труд по «взламыванию» этой прошивки путём ухищрений в сфере социальной организации. Про то, что большая часть солдат стрелковых подразделений вообще не стреляет во время боя, а большая часть той малой части, что стреляет, стреляет наугад, слышали все. Но там у него ещё целая подборка потрясающих фактов. Например, 90% мушкетов, собранных на поле боя битвы при Геттисберге, были заряжены, а половина из них, заряжена несколько раз: то есть солдаты по команде заряжали мушкеты, а потом, во время залпа, просто не стреляли, и так по кругу.

Но больше всего меня впечатлило объяснение Коллинза, почему римская фаланга была столь эффективной и как правило позволяла побеждать превосходящие силы противника. Просто потому, утверждает Коллинз, что из фаланги намного сложнее убежать и уклониться от сражения. Почему же все не могли ходить фалангами? А это, говорит Коллинз, из-за другого фундаментального факта о насилии: культурные нарративы войны тяготеют к колоссальному искажению истинного положения дел и вместо царства страха рисуют героическое упоение битвой с превосходящим противником.

Это могло бы звучать очень жизнеутверждающе, что люди – такие человеколюбцы по природе. Вот только Коллинз не забывает уточнить, что, хотя насильственный конфликт на равных вызывает колоссальное противодействие наших эмоционально-когнитивных систем, но избиение и всякое насилие в отношении слабого или поверженного врага – это то, что люди делают легко и с удовольствием. А потом ещё и эпос не забывают сложить. Открыть/Комментировать

2022-07-02 17:31:43 Диссертация — не худшая форма эскапизма. Поскольку у нас в центре социологии культуры стартовали долгосрочные по российским меркам проекты, сейчас удачный момент прийти к нам в центр писать диссертацию. Мы ищем людей с сильным социологическим бекграундом (философский, антропологический и некоторые смежные иногда с успехом конкурируют) и вкусом к социальной теории и социологии культуры. Очень важно, чтобы потенциальные кандидаты хотели развиваться в русле дюркгеймианской культурсоциологической традиции в духе школы Дж. Александера и близких к нему подходов, потому что я не поддерживаю доминирующую в наших широтах традицию научного руководства широкого профиля.

Два проекта, лучше всего подходящие для совмещения приятного с полезным в части диссертации — это "Признание, различение и эмоциональные драйверы действия" и "Новые тренды организации эмоциональной жизни", я о них недавно писал в тг. Для тех, кто придёт к нам в этом году, научным руководителем буду я. Подробнее об этих и других проектах можно посмотреть на нашем сайте.

По аспирантуре есть опции: либо пойти в аспирантскую школу социологии, либо в школу по образованию. Первое логичнее тематически, а вторая опция имеет то преимущество, что оба новых проекта структурно прикреплены к Институту образования ВШЭ, так что Аспирантская школа по образованию — это domestic structure. Те, у кого есть хотя бы одна опубликованная работа + хороший английский, могут претендовать на академическую стипендию (40 тыс./мес.) — это вдобавок к тому, что мы будем доплачивать вам в центре, если вы будете успешно работать в проекте. Ближайший набор (вторая волна приёма) начинается в августе, но если вы заинтересованы — пишите Екатерине Павленко epavlenko@hse.ru. А вот ссылка на страницу аспирантской школы. Открыть/Комментировать

2022-07-01 19:51:44 Дорогие коллеги, я раньше писал, что у нас намечается вакансия ещё по одному проекту — про новые эмоциональные режимы. В целом, нам уже удалось собрать сильную команду внутри Вышки. Однако если найдётся сильный кандидат, мы будем рады рассмотреть. Вот короткое описание проекта в целом.

Предыстория, в двух словах, такая: в Вышке запущена новая долгосрочная программа поддержки научных исследований, разделённая на пять стратегических проектов. Первый из них посвящён проблематике human enhancement, по замыслу художника — с выходом на всяческие практические применимости. В этом стратегическом проекте шесть разделов, и наш центр курирует первый из них. Это исследовательский раздел про восприятие h.e., риски, возможности и эмоционально-заряженные эффекты и коллизии.

Существующая литература по h.e. в основном выстроена вокруг проблем восприятия и прежде всего этических конфликтов, проистекающих из трансгрессивного по своей логике пересечения границ человеческого, в котором и состоит суть h.e. уже на уровне словарных определений. Поэтому в своей части проекта мы отталкиваемся от центральной роли коллективных эмоций, определяющих логику протекания этих процессов — в родной для нас дюркгеймианской традиции и с опорой на предыдущие исследования "энергетической" стороны культуры. В свою очередь, с точки зрения эмоциональных процессов сейчас самый важный тренд — это новые эмоциональные режимы, о которых пишут Ева Иллуз и другие: эмоциональная чувствительность и контроль, терапевтический дискурс и пр.

Именно это эмоциональное измерение культуры и составляет сердцевину выстраиваемого нами подхода. С нами работают философы и социологи, для которых эмоции — не первый кивёрд, но в выстраиваемой нами логике эмоциональные механизмы культурных процессов становятся ядром, вокруг которого объединяются такие на первый взгляд разнородные темы как, например, натурализация/когнитивизация этики и techno-poverty. Открыть/Комментировать

2022-06-29 10:38:50 Вышел свежий СоцОбоз с впечатляющими блоками по политической теологии и социологии и другими интересными статьями https://t.me/LogicaSocialis/818 Открыть/Комментировать

2022-06-28 19:59:52 Так сложилось исторически, что я уже десять лет руковожу лонгитюдом "Траектории в образовании и профессии". Это, кстати, лучший в России дата-сет по образовательно-профессиональным траекториям: там данные международных тестирований, неплохая достижимость и т.д. И данные мы не прячем, а предоставляем исследователям. Но я не об этом.

Конечно, когда под боком работает такая махина, время от времени невольно возникают идеи и гипотезы, которые нет времени развивать и проверять. Одна из них — "образование как инвестиция в надежду". В основе тут, конечно, сдержанная ирония в адрес "образования как инвестиции". То есть речь не о коммодификации надежды, а, скорее, о де-инструментализации и культурной проблематизации инвестиции.

В чём суть инвестиции в надежду? Как когда-то пел Виктор Цой, "тот, у кого есть хороший жизненный план, вряд ли будет думать о чём-то другом". А как насчёт тех, у кого такого плана нет? Вероятно, на них во многом и держится образовательный рынок, потому что они инвестируют в надежду, ведь образование — это немножко продажа будущего. В некотором смысле, это оборотная сторона кривой потерь/выигрышей Канемана и Тверски. Когда люди не знают, как сделать свою игру на рынке труда, чтобы не фиксировать убыток, многие предпочитают ещё поучиться.

К счастью, "всё уже было в Симпсонах" в этом лучшем из миров. В 2015 году вышла книга Оливера Беннетта "Cultures of Optimism: The Institutional Promotion of Hope" о культурных и институциональных корнях производства оптимизма в западной культуре. Как оптимизм драйвит политику и работу, семью и религию и как это не только хорошо, но и плохо (с приветом от Хохшильд). И как психотерапия началась за десятки лет до Фрейда. Некоторые другие эскизы "социологи надежды" (в т.ч. применительно к образованию) я видел, но этот мне кажется особенно интересным, т.к. тут добротная дискурсивная история. Кстати, по-русски о работах Беннетта уже писали — Ольга Симонова и другие. Я думаю, что в контексте роста социологии будущего, а также из-за общей скорбности текущих времён, понятие надежды будет привлекать в ближайшее время всё большее внимание. Открыть/Комментировать

2022-06-17 19:40:21 Время от времени мне напоминают, что моё предисловие к русскому переводу "Элементарных форм" Дюркгейма затерялось и его мало кто читал. Поскольку я дописывал его, сидя на Лазурном Берегу, вместо того, чтобы прогуливаться по Английской набережной или, если надоест, махнуть в Прованс дегустировать розе, об этом теперь особенно больно думать. Для тех, кому любопытно, ради чего в Belle Epoque было принято жертвовать Каннами и Сан-Тропе, я, с разрешения издательства, выложил этот текст на своей университетской странице. А вообще "Элементарные формы" щедро разместили полный текст книги на своём веб-сайте. Тактильный восторг от тканевой обложки по-прежнему можно испытать только за деньги. Открыть/Комментировать

2022-06-09 08:48:16 Дорогие коллеги, мы получаем письма по поводу наших вакансий, относимся к ним со всем вниманием, и через некоторое время начнём отвечать. Прежде чем я расскажу про другой наш новый проект, ещё пара слов про "Признание, различение и эмоциональные драйверы действия". Если вы хотите сложить первое впечатление про наши виды на социологию культуры и неравенства, но у вас нет времени читать 65-страничную "Трагедию неравенства", вы можете посмотреть мою колонку в IQ.HSE (там, кроме того, пара идей, которых нет в "Трагедии"): https://iq.hse.ru/news/474774462.html

И, чтобы два раза не вставать: мы в центре социологии культуры остро осознали, что нам нужен менеджер/ассистент где-то на полставки – супер ответственный, надёжный и чёткий человек, который может не только контролировать и координировать процессы, дедлайны и выполнение запланированного (то есть обладающий качествами, которых так не хватает нам самим), но и подключаться содержательно: участвовать в подготовке презентаций, отчётов, коммуницировать с нашими коллегами и партнерами и т.д. Знание вышкинской внутренней административной кухни желательно, но его отсутствие можно наверстать. Хорошо бы и скиллы по деловой/академической коммуникации на английском (будем оптимистами). Гипотетически, можно совмещать с полноценной содержательной работой у нас. Если вы заинтересованы, пишите, пожалуйста, Анастасии Лукиной: aalukina@hse.ru, ТГ @naslukina. Открыть/Комментировать

2022-06-08 16:58:17 Есть такой американский социолог – Омар Лизардо. Я думаю, он самый влиятельный в мире теоретик из числа восходящих звёзд (если "восходящими" считать авторов до 50 лет, в духе "молодых учёных" РАН, но поскольку люди науки должны думать о себе примерно как о нуменорцах, это вполне оправданно). Мы с ним из разных стай, так что такое моё суждение вполне unbiased. Так вот, в своей свежей рецензии на книжку Айзека Рида "Power in Modernity", Лизардо пишет необычайное: "Isaac Reed’s Power in Modernity is perhaps the most important social theory book published in a generation. Undoubtedly, the most significant and consequential that I have seen published by a living American sociologist since I have been part of the discipline (that is, the last two decades, if you are counting)."

Книга и вправду производит впечатление, как и последовавшая за ней полемика Рида с Лизардо в AJCS. Работая с историческим материалом Ранней Американской Республики, Рид рассматривает современность как производную от краха европейской модели "двух тел короля", описанной Эрнстом Канторовичем. Он показывает, что возникающее в результате этого краха (который он называет "creative destruction") негативное семиотическое пространство создаёт условия для динамического конституирования волатильного сакрального порядка, характерного для современности. Социология современности поэтому невозможна без политической теологии. В противоположность упрощённым трактовкам "расколдования" мира и торжества инструментальной рациональности, Рид показывает, что культура является активной действующей силой формирования нового политического и социального порядка – как и конкретные исторические и материальные условия, в которых он складывается ("Culture meets logistics in the making of politics" – как он ёмко сформулировал в своём ответе на обзор Лизардо).

В основе всех построений Рида лежит трёхчастная схема власти и агентности, выстроенная на основе фигур "ректора", осуществляющего доминирование, "актора", которому производится делегирование проектов, и "другого" – неизбежной фигуры исключения. На эту схему у него завязано очень многое, но для меня наиболее примечательно в ней то её неочевидное свойство, что она позволяет увидеть, как трансцендентный порядок формируется и преобразуется в трансакционных практиках (в терминах Мориса Блоха) – задача, которую ставил во главу угла уже Дюркгейм.

Возможно, титанам и подвижникам социологических переводов, таким как Издательство "Элементарные формы", стоит поместить книгу в лонглист идей для новых переводов. Только, как говорили поздне-советские люди, "чур не я". Открыть/Комментировать