2022-04-05 11:26:58
Что такое «запрет быть живой» и «запрет радоваться»?
Однажды подруга пригласила меня в гости к бабушке.
Сказала, что бабуля — мировая девчонка.
Встретились.
Суровая, жесткая, строгая женщина.
Чинно попили чаю, пошли слушать рассказы о юности и перебирать шкафы.
Божечки!
Я такого не видела никогда!
Обувные коробки обтянуты ситцем.
На каждой вышито гладью:
Мои любимые туфельки
Мои любимые ботиночки
Босоножки, танцевали с Павликом
И сразу она стала для не старухой, а ровесницей.
Все перемерили, все бусы разобрали, хохотали, сплетничали и злословили.
В терапии много:
-не сейчас — потом позволю
-не время расслабляться
-а чему радоваться?
-зачем делать, в чем смысл?
-ну сделаю я это-что изменится?
-это какая-то фигня
-это несерьезно
И есть иллюзия, что придет какое-то другое время и тогда можно будет радоваться и играть в игрушки.
А оно не приходит и заливает ожесточение, дисфория, пустота и скука.
А как еще, если использовать себя как инструмент для достижения целей?
И за каждый порыв и влечение лупить себя по рукам и любопытному носу?
Эрик Берн называл такие запреты родительскими посланиями: не живи, не радуйстя.
Они характерны для детей, которым пришлось рано стать родителями своим родителям: настороженно следить, чтобы папа не обижал маму, прислушиваться к материнским эмоциям, чтобы мать не ввалилась в истерику, прислушиваться к настроению отца: влетит или пронесет.
Какие уж тут игрушки?
Тут бы выжить.
Делать можно только полезное. Лажать нельзя.
Маленьким быть нельзя.
Эмоции проявлять нельзя. Внутри паника и напряжение, снаружи взрослая настороженность, сверхбдительность и контроль.
И если в повседневности такой взрослый может хоть и с пониженным эмоциональным фоном, но жить, то в кризисные времена (и внешний кризис, и внутренний) идет ретравматизация и регресс.
И в актуальность приходит скорбная девочка, рано ставшая ответственным родителем.
Исследуйте себя.
Как у вас с игрушками?
2.0K views08:26
Е
