2022-05-15 07:21:31
Когда-то в двухтысячных мы снимали дачу под Прагой, ибо там было гораздо дешевле и сытнее, чем под Москвой. И к нам задумал приехать наш друг, немецкий профессор, с красавицей женой и малолетним сыном, на авто, к которому был прицеплен дом – фургон, дом – символ радостного бытия. Был дождь, горы помрачнели, был даже ливень - град, и его авто, когда вставало на стоянку возле дома, залезло в грязь, но так, чтобы забуксовать – и больше уже не вылезти. Два профессора, две красавицы жены толкали его, раскачивали, совали под колеса доски и лопаты, но авто вместе с фургоном хотело жить в грязи, хотело спать в грязи и никуда больше не хотело.
- Ты не знаешь, - спросил я у своей красавицы жены, - здесь есть трактор?
Она посмотрела на меня как на сумасшедшего.
Мы, конечно, стали набирать телефоны, всем сообщая по-русски, по-английски и, отчаявшись, даже по-чешски, что помощь должна быть в Европейском Союзе, у стен прекрасной Праги, но отвечали нам в том духе, что лучше бы перезвонить завтра, а еще лучше послезавтра, когда нас смогут окончательно понять.
Мой друг, немецкий профессор, исчез.
-Где же он? – спросил я у его жены и малолетнего сына.
-Пошел искать трактор, - ответили они.
-Ганс! - подумал я, - У нас два заповедника, один слева, другой справа, там леса, у нас есть река, правда, не такая глубокая, как Рейн, и через два часа ночь, а ты голоден и мною не накормлен.
-И в лесах, - подумал я с грустью, - водятся дикие кабаны.
Из-за угла появилась старая чешская «Татра», она громко дымила, в кабине сидел мой друг, немецкий профессор, а за рулем сидел наш дальний сосед Франта, в промасленном комбинезоне, и тоже улыбался.
-Здравствуй, Франта! – сказали мы, - Как же вы договорились?
Франта пожал плечами, заулыбался и вытащил авто из грязи, замахав от радости руками.
-Нихт! – закричал он, когда мой друг, немецкий профессор стал совать ему деньги, - Что вы! Нихт!
-О! – сказал с уважением профессор и долго тряс его руку, и я тоже тряс его руку, а потом мы с профессором пошли пить красное вино и рассуждать, какой же это прекрасный народ и какое большое сердце у Франты, простого рабочего, живущего с «Татрой», мирно спящей у его ворот.
-Разве это возможно в немецких деревнях? – разглагольствовал я.
-Нихт! - восклицал профессор.
-А вот в наших русских деревнях возможно! – ответствовал я, - Я тебе всегда найду трактор!
Мы пили и пили красное вино, а потом пошли спать, и я строго, нахмурив брови, сказал профессору:
-Забери в дом два велосипеда, притороченных к твоему дому – фургону!
-Нихт! – снова воскликнул профессор, - Большое сердце! Мы в Европейском Союзе! У нас правила! Здесь можно, что хочешь оставить на ночь!
-Забери! – сказал я ему, немного покачиваясь, - Все-таки забери!
-Нихт! - воскликнул профессор, - Помощь! Мы узнали здесь большое сердце!
И пошел спать.
А утром его красавица – жена вышла за калитку, посмотрела на свой дом – фургон и крикнула, не соблюдая правил утренней тишины:
-Где же они?
Где горный велосипед, притороченный к заду дома – фургона, совсем новый и блестящий? Где сосед его, тоже велосипед, весь из себя, модный и дорогой? Где они сейчас в Европейском Союзе?
Да, где?
Мы тоже вышли за калитку, два профессора, мы выслушали его красавицу – жену, она умела громко кричать, мы посмотрели на обнаженный зад дома-фургона, и даже со всем вниманием огляделись кругом, не завалялись ли где-либо на этой земле велосипеды.
Но они не завалялись, и мы переглянулись, чтобы, молча, друг другу сказать:
-Никогда не обобщай. Не выводи законов. Не поддавайся профессорской привычке. И еще, никогда, слышишь, никогда не оставляй на ночь велосипеды в Европейском Союзе, и во всем мире тоже не оставляй, даже если дальний сосед Франта на старой «Татре» вытащит тебя из грязи и помашет рукой, не взяв ни гроша.
Сердце сердцем, а велосипед велосипедом, и вместе им не бывать.
4.9K views04:21
Я
