2021-01-18 20:05:53
несколько слов о последней прочитанной книге в 2020-м — романе Елены Посвятовской "Важенка. Портрет самозванки" (издательство РЕШ https://t.me/shubinabooks)
Новая книга Елены Посвятовской посвящена Татьяне Никитичне Толстой, окрестившей ее произведения "прозой высшего сорта"; "шелком без добавки синтетики". Так, роман "Важенка" и вправду создает впечатление текста "беспримесного", лишенного "фальши": сложносочиненная система образов, рифм и смыслов воспроизводит плотную реальность восьмидесятых, к которой не применима упрощенная формула "добра" и "зла" — делать выбор и назначать ориентиры героям (и читателям, впрочем) приходится самостоятельно.
У хлесткой, въедливой Ирины Важиной, к слову, ориентиры размыты и меняются в зависимости от обстоятельств. Будь то пансионат "Сосновая горка", кафе "Север" или тесная комната в студенческом общежитии — подобно изменчивой, бесцветной воде (и в этом смысле, как кажется, "зазеркальный" Ленинград избран ею не случайно), многоликая героиня "отражает" окружающий мир, примеряя на себя чужие черты и порядки. "Самозванку" несет хаотичное течение жизни, и попытки хоть как-то им управлять — прибиться наконец к "тихой гавани" — едва ли ей удаются:
"Важенка мечтала отряхнуться от страха, зажить обычной средней жизнью, принадлежать какому-то порядку, есть, спать, подниматься по будильнику, гудку, колокольчику, только чтобы не выпирать, не чувствовать собственную неприкаянность, ненужность. Встроиться в систему, не бояться больше высоких входных дверей, смело откидывать в лицо вахтеру корочку пропуска, где бы он ни сидел, хоть на Пряжке или в Скворечне, куда звали ее санитаркой, там даже комнату через пять лет можно получить".
Между тем, "узаконенная мышиная жизнь" Важенку не прельщает: "сны о чем-то большем" преследуют Иру с ангарского детства, но желанный город, изобилующий разнородными литературными цитатами (так, например, с места на место переезжает с ней бюстик Маяковского), словно не торопится ее допустить. Что, в общем-то, ожидаемо: неприкаянность и нищета вкупе с мечтой о "сияющей картинке мира" присущи многим "маленьким людям", грезящим о Петербурге, в том числе и герою "Опытов бесприютного неба" Степана Гаврилова.
"Вдруг почувствовала, что идет по другому городу: у них с Татой они разные. Она сама все еще на подступах, у холодного камня фортов, карабкается по стенам, ломая ногти, спасибо, что смолу не льют. Тата — уже внутри, через ров, через залив, вбежала по мостику своего совершенства, ворота сами распахнулись, там ей тепло, вина в бокал, литавры и гобой, живая роза ассамблеи".
Как кажется, к городу-герою, чей многосложный портрет, как и портрет Иры, представляет собой сонм контрастов, без "коллектива" не подступиться. Несмотря на свободолюбие и некоторую инаковость, Важенка взрослеет и постигает действительность, наблюдая за людьми (немалое значение в романе имеет и лейтмотив женской дружбы); их способом выживать и жить. Подчас, чтобы увидеть себя самого, человеку нужен человек — вот и жизнь Важенки претерпевает метаморфозу от встречи к встрече.
232 viewsSanya Guseva, 17:05
В
