КАК ЧИТАТЬ СОЛОВЬЕВА, ЧТОБЫ ЛУЧШЕ РАЗОБРАТЬСЯ В РУССКОЙ ФИЛОСО | Листок РХГА

КАК ЧИТАТЬ СОЛОВЬЕВА, ЧТОБЫ ЛУЧШЕ РАЗОБРАТЬСЯ В РУССКОЙ ФИЛОСОФИИ

Русская философия делится на до и после Соловьева. До были: славянофилы, западники, позитивисты. После: марксисты, идеалисты, «новые христиане». Что произошло? Загвоздка в сложной философской эволюции самого Соловьева. Составили по ней путеводитель.

1 ЭТАП. ПРОТИВНИК ЗАПАДНОЙ ФИЛОСОФИИ: 1870-е

ЧТО ЧИТАТЬ: «Кризис западной философии», «Критика отвлеченных начал», «Философские начала цельного знания», «Исторические дела философии».

В юности Соловьев был ярым позитивистом и атеистом: доходило до того, что он выбрасывал иконы из окна своей комнаты. Он поступил на физико-математический факультет Московского университета, но в 1871-1872 гг. в его мировоззрении происходит перелом: Соловьев разочаровывается в светских идеалах «людей шестидесятых годов».

КРИТИКА ЗАПАДА
Уже в 21 год Соловьев защищает магистерскую работу «Кризис западной философии. Против позитивистов». Работа юного мыслителя запустила широкую дискуссию: одни обвиняли Соловьева в научной недобросовестности и поверхностности, другие увидели в его труде новый этап развития русской философии.

Прежде всего, молодой Соловьев анализирует (и критикует) всю историю западной философии. Человечество, по Соловьеву, всегда стремилось к обретению цельного знания. Однако история западной философии, напротив, есть господство односторонних начал, поэтапно сменявших друг друга — рационализма и эмпиризма, материализма и идеализма, панлогизма и позитивизма и т.д. При этом вражда между этими началами происходила только внешне, тогда как внутренне они всегда соглашались в одном выводе: истину дает сам акт или форма познания, но никогда — познаваемое или познающий. Так истинно сущее заменялось пустой отвлеченностью, явление затмевало бытие.

ПОЛОЖИТЕЛЬНОЕ УЧЕНИЕ СЛАВЯНОФИЛЬСТВА
Соловьев настаивает на необходимости воскрешения метафизики как учения о цельном знании, где воля, вера и мысль объединены в единую познавательную способность. Рецепт этого «воскрешения» Соловьев предлагает в «Философских началах цельного знания». Наука и философия должны пойти рука об руку с религией. Тогда внешнему материалу мышления будет дано конкретное и в то же время безусловное содержание божественного Откровения.

Носителем же этого божественного содержания станет народ-мессия, равнодушный к мелким интересам жизни и всецело верящий в положительную действительность высшего мира. Эти черты Соловьев находит в русском народе — тому способствует и национальный склад характера, и условия исторического развития, и чистота учения Православной Церкви. Здесь сказывается влияние славянофильского учения, а также Достоевского, с которым Соловьев был очень близок в последние годы жизни писателя.

2 ЭТАП. БОГОСЛОВ И ЗАПАДНИК: 1880-е

ЧТО ЧИТАТЬ: «Чтения о богочеловечестве», «Россия и вселенская Церковь», «История и будущность теократии», «Россия и Европа».

В 1878 году Соловьев выступил в Петербурге с циклом публичных лекций «Чтения о богочеловечестве». Соловьев-оратор пользовался большой популярностью: послушать молодого философа приходили Толстой, Достоевский, Страхов. Сам Соловьев так описывал задачу своих «чтений»: «Показать разумность положительной религии, показать, что истина веры, во всей полноте её конкретного содержания, есть вместе с тем и истина разума».

Соловьев всё больше и больше склоняется к богословскому решению тех противоречий, которые ставила перед ним господствующая эпоха. Особую роль Соловьев отводит вопросу о смысле истории. Идея прогресса, взятая вне догмата о боговоплощении и воскресении, ложна. История стремится не к всеобщему благополучию человечества, но к выявлению своего идеального начала. Свидетельством возможности этого выявления стало воплощение Бога в мире — фигура Христа. Осуществленную же идею человечества Соловьев называет Софией: «София есть идеальное, совершенное человечество, вечно заключающееся в цельном божественном существе, или Христе».

ЗАДАЧА ВСЕМИРНОЙ ТЕОКРАТИИ
Обозначив теоретическое начало своей философии, Соловьев в то же время критикует ограничение веры исключительно областью теории.