Red Chamber

2021-05-10 13:12:35 Позднее лето (2018)

Семейная пара открывает на острове Чеджу не слишком популярный хостел «Намасте». В конце лета, когда туристический сезон уже окончен, но всё ещё жарко, в хостел заезжают две девушки, работающие в сеульских офисах, и одинокий дизайнер книжных обложек. Они пьют много пива и макколли, пробуют местные блюда из морепродуктов и учатся серфингу у назойливого инструктора. Вскоре выясняется, что каждый из хозяев близко знаком с одним из гостей, и вообще супруги мало знают о прошлом друг друга.

«Позднее лето» – маленькая романтическая комедия Дэвида Чо, автора замечательной пост-хонсансушной алко-драмы «В этом году зима была тёплой». Но если последняя всматривалась в рутину сорокалетних, то «Позднее лето» – безделушка об отдыхе тридцатилетних. Основной фокус Дэвида Чо, впрочем, остаётся там же – на ожидании события вместо самого события, ведь именно в ожидании, по мнению автора, и сосредоточен весь кайф жизни, любви, рыбалки и серфинга. Но ценность «Позднего лета», конечно, не в экзистенциальных откровениях, но в том, что можно назвать эффектом Апатау, – мире персонажей, с которыми приятно просто «позависать» часа полтора, а, когда начинается какой-то сюжет, он воспринимается не более, чем досадное недоразумение.

https://www.imdb.com/title/tt9174120/?ref_=ttfc_fc_tt Открыть/Комментировать

2021-05-07 13:03:06 Открыть/Комментировать

2021-05-07 13:03:00 Ким Чжун Хёк «Зомби»

У Чжи Хуна необычная работа: он колесит по отдаленным уголкам Южной Кореи и замеряет уровень сигнала сотовой связи под музыку из шестидесятых с пластинок, доставшихся от умершего старшего брата. Его настроение редко поднимается выше трех по десятибалльной шкале до тех пор, пока он не находит странную деревню в горах близ военной базы, где вообще не ловят мобильные. Там Чжи Хун встречает неожиданных друзей: 130-килограммового библиотекаря и пожилую переводчицу мемуаров выдуманного рок-музыканта. В деревне творится всякая чертовщина: жители делают ставки на то, в какой последовательности они будут умирать; столы-самобранки, установленные в каждом доме, буквально из воздуха сервируют какао и бублики; могилы на местном кладбище роют вертикально вглубь; а ещё периодически заявляются зомби.

Роман «Зомби» – новый перевод Ким Чжун Хёка, автора отличного квази-детектива «Ваша тень понедельник». Но если последний исследовал противостояние между человеком и искусственным миром вещей, то «Зомби» всматривается в промежуточные явления, затевает жутковатую игру в «живое-неживое». Давно известно, что человек человеку волк (особенно если один из них – военный), а зомби зомби зомби; но кем приходится зомби человеку – вопрос всё ещё открытый.

В кино-каноне зомби агрессивно распространяются, и альтернативы их уничтожению ради спасения человечества не просматриваются; у Ким Чжун Хёка численность зомби на Земле всегда стабильна, тысяч двести экземпляров, и их вполне возможно отпустить на свободу или развлечь прог-роком.

В послесловии корейский писатель отмечает, что в его шизофренической сказке для взрослых зомби выступают лишь в роли метафоры: для воспоминаний о безвременно ушедших, для проблемных родственников, для солдат после долгой муштры, для гастарбайтеров и для всего того в человеческой душе, что нельзя назвать ни живым, ни мертвым, что не получается ни уничтожить, ни отпустить. Открыть/Комментировать

2021-05-05 19:10:59 Открыть/Комментировать

2021-05-05 19:10:54 Чжан Юэжань «Кокон»

Чэн Гун и Ли Цзяци в начале девяностых вместе учились в школе в провинции Шаньдун. Отец Ли Цзяци, алкоголик и бывший поэт, бросил её с нелюбимыми родственниками и уехал в Пекин продавать ширпотреб в Россию. Мать Чэн Гуна сбежала от неблагополучной семьи с районным кондитером. Но в старшем поколении дело ещё неприятнее: дед Чэн Гуна уже много лет находится в вегетативном состоянии после того, как во времена Культурной революции кто-то вогнал ему в голову гвоздь. Вполне вероятно, не обошлось без деда Ли Цзяци, хирурга и академика с холодным сердцем. Этой таинственной историей определяется, кажется, вся жизнь одноклассников. И пока они проводят импровизированные расследования, каждый своё, их родственники и знакомые болеют раком и шизофренией, вешаются, получают уродливые шрамы, разводятся, погибают в автокатастрофах и просто спиваются.

«Кокон», написанный в 2016 и недавно переведенный на русский бестселлер молодой китайской писательницы Чжан Юэжань, пришёлся по душе отечественным литературным критикам, обычно игнорирующим дальневосточную прозу. Читательские отзывы в рунете – туда же, сплошные восторги. Так и хочется немного побарахтаться против течения. Не буду спорить, роман действительно технично сконструирован и прекрасно переведен. Но рассуждения про прорыв для китайской литературы, энциклопедию китайской жизни и зеркало китайского общества – если не глупость, то точно преувеличение.

Чжан Юэжань предваряет текст цитатой из Теккерея: «Бедное дитя! Лучшим подарком тебе будет капелька невзгод». Эпиграф выбран, несомненно, в кассу: сюжет представляет собой не что иное, как каталогизацию этих самых невзгод, выпавших на долю героев, а зачастую и сладострастно выбираемых ими самими; раскрытие толстовского тезиса о том, что все семьи несчастливы по-своему (а если не несчастливы – стоит только тщательнее присмотреться). Да что там семьи – каждый персонаж романа в отдельности отчаянно и декларативно несчастен, крещен именами вины и большой исторической травмы. Выбор для эпиграфа Теккерея показателен еще и в другом смысле: «Кокон» – очень западный роман; и дело не столько в прямолинейных отсылках к Диккенсу, Бронте и Толстому или христианстве на месте восточных религий; сколько в способе подачи материала. Традиционно китайская проза, как и китайская поэзия, гордится тем, что умеет вызывать чувства вместо их описания. «Кокон» работает в противоположном, западном ключе; он демонстративно психологичен: переживания героев настолько остры, акцентированы и подробны, что в какой-то момент становятся утомительными. В мире достаточно любителей misery porn, и Чжан Юэжань удачно упражняется в жанре, но говорить о том, что живой труп есть точная «метафора современного китайского общества» значит всего лишь не иметь о последнем нюансированного представления. Это как считать, что Звягинцевым исчерпывается или хотя бы объясняется Россия. Открыть/Комментировать

2021-05-03 19:51:38 Исправление неразумных: Часть 2

Red Chamber представляет новую рубрику: некоторые соображения по поводу классического неоконфуцианского трактата Чжан Цзая «Чжэн Мэн» («Исправление неразумных», 11 век н.э.).

Конфуцианские тексты часто полемичны: но если ранние конфуцианцы спорили, в основном, с даосами и моистами, то «Исправление неразумных» с удовольствием критикует буддизм – за пораженчество и излишний психологизм. Можно сказать, что это критика со стороны реальности, которую, по «Чжэн Мэн», непродуктивно сводить к аспектам отношения к ней.

В пятой главе Чжан Цзай пишет: «Если созерцать в одиночестве и вслушиваться в одиночестве, то можно достичь малого различения – сверхъестественных способностей. Они происходят из болезненности и иллюзии. Если же созерцать сообща и вслушиваться сообща, то можно достичь великого различения – искренности». То есть путь буддиста не столько ложен (малое различение там всё-таки достигается), сколько ограничен; буддист подобен летнему насекомому, с которым бессмысленно беседовать о снеге, но можно пообсуждать разные типы жары.

Различение по-настоящему получается практиковать только в коллективе. Эта мысль вряд ли поражает новизной, с ней согласился бы, например, Сократ. Необычно другое: через интерсубъективность у Чжан Цзая достигается не что иное, как искренность. Что значит быть искренним в неоконфуцианском смысле? Очевидно, что речь идет не о том, чтобы не врать, говорить то, что думаешь, или открыто выражать свои чувства. Искренность как «великое различение» есть преодоление четырёх недостатков обыденного сознания: индивидуального начала, направленного размышления, твёрдости и упорства. На взгляд современного западного человека, эти черты должны скорее усиливать искренность, чем подавлять её. Но не таков конфуцианец.

Твёрдость сознания для него есть отсутствие преобразований и исправления, препятствие воспитанию; упорство – выжидательность, граничащая с трусостью; индивидуальное начало – излишняя локализация в мире и эгоизм, мешающий человеколюбию. Труднее всего разобраться с тем, что не так с направленным размышлением и почему его следует искоренять. Это настолько трудно понять, что западные переводчики постоянно норовят подменить его чем-нибудь вроде «предвзятого взгляда». В конце концов, разве не любое мышление направленно, или, как говорят феноменологи, интенционально?

Должно быть, любое, отвечает Чжан Цзай: «Выправивший себя и выправляющий вещи не сможет избегнуть бремени направленных размышлений.» Таким образом, абсолютная искренность – искренность Неба – индивидуально, видимо, просто недостижима. Хотя Конфуций, судя по девятой главе «Суждений и бесед», всё-таки как-то справился. Открыть/Комментировать

2021-01-31 14:18:56 Открыть/Комментировать

2021-01-31 14:18:48 Хван Со Гён «Привычный мир»

В прошлом году вышел русскоязычный перевод написанного в 2011 «Привычного мира» (он же Familiar Things в английском издании) патриарха современной корейской литературы Хван Со Гёна. Это короткий, на сто сорок страниц, роман о жизни обитателей гигантского мусорного полигона «Остров цветов» на окраине мегаполиса, в котором легко узнается Сеул.

На «Острове цветов» оседают не только отходы жизнедеятельности, но и так называемые отбросы общества – маргиналы, которым не находится место в стремительно меняющейся социально-экономической среде большого города эпохи развитого капитализма. На полигоне они ютятся в кое-как сколоченных лачугах и выживают благодаря сортировке мусора. Впрочем, и здесь есть свои чеболи: организации, монополизировавшие самые доходные сектора: с мусором из делового центра и американской военной базы.

К счастью, социальный пафос «Привычного мира», показывающего обратную сторону корейского экономического чуда, уравновешивается задором главных героев: 14-летнего Пучеглазого и 10-летнего Плешивого. Они не смотрят на «Остров цветов» единственно как на пространство страдания и несправедливости – причем благодаря не столько стоицизму, сколько возрасту, когда страх ещё не переборол детское любопытство и тягу к приключениям. Они едят просроченные продукты вместе с грязью, но избегают отравлений. Вступают в «штаб», своеобразное детское братство мусорных трущоб, но обходится без одичания в духе «Повелителя мух» (благо, чего-чего, а мух здесь на всех хватает). Дружат со стаей собак-инвалидов и их хозяйкой с эпилепсией и шизофренией. Кормят мемильмуком семейство приболевших призраков, бывших обитателей этих мест. Играют в «Братьев Марио», пробуют соджу и нюхают клей. Выбираются в баню и в торговый центр.

Увы, Хван Со Гён не был бы корейским писателем, если бы оставил символический порядок Пучеглазого и Плешивого без резкого и травматичного вторжения реального. Открыть/Комментировать

2021-01-25 20:56:52 Избави нас от лукавого (2020)

"Избави нас от лукавого" Хон Вон Чхана -- просто разочарование. Сценарист "Преследователя" и "Желтого моря" не слишком преуспевает в режиссуре: сначала он умудрился выпустить фильм под названием "Офис" одновременно с Джонни То, а теперь вновь собрал звёзд "Нового мира" Хван Джон Мина и Ли Джон Джэ ради пресного паназиатского боевика категории Б.

Помятый Хван Джон Мин с потным лицом работает киллером и в качестве последнего дела за большие деньги убивает в Токио якудзу по фамилии Корээда (увы, скорее всего просто распространенная фамилия, а не синефильский гэг), после чего собирается отчалить на Панаму доживать свой век. Тем временем в Бангкоке среди бела дня похищают девятилетнюю корейскую девочку для продажи на органы. Быстро выясняются две вещи: девочка скорее всего приходится Хван Джон Мину дочкой, которую он никогда не видел; а у убитого якудзы есть мстительный брат-садист (чудовищный мискаст Ли Джон Джэ с глазами сильно уставшего человека).

По приезду в Бангкок Хван Джон Мин обзаводится кусачками, чтобы отрубать пальцы представителям местной корейской диаспоры, а также трансгендером с Сой Ковбой в качестве гида на местности; но продолжает, потея, носить пыльный костюм черного цвета, чем вызывает недоумение аборигенов. Ли Джон Джэ отправляется следом за ним драться на ножах и бросать гранаты с тук-тука.

Бангкок из "Избави нас от лукавого" вряд ли порадует министерство туризма страны тысячи улыбок, но заядлая гиперболизация стереотипов о Таиланде -- единственное достоинство этого вялого парафраза "Человека из ниоткуда". Когда один из бангкокских корейцев узнает о похищении, он с готовностью выдаёт: "Няня украла корейскую девочку, чтобы продать на органы? Что ж, в этом районе такое случается постоянно."

https://www.imdb.com/title/tt12763920/?ref_=tttr_tr_tt Открыть/Комментировать

2021-01-22 18:36:13 Топ 2020: Дальневосточная музыка для вечеринки из одного человека

Red Chamber рекомендует несколько прошлогодних пластинок азиатских исполнителей для сопровождения отчужденного карантинного быта: никакого кей- и джей-попа, рэпа и рока, танцевальных ритмов, шума и ярости; только отборные седативные, терапевтические и анестезирующие средства музыкального фармакона Японии и Южной Кореи.

https://telegra.ph/Top-2020-Dalnevostochnaya-muzyka-dlya-vecherinki-iz-odnogo-cheloveka-01-22 Открыть/Комментировать