О психонейроэндокриноиммунологии

2022-07-17 08:26:57 Для кого-то из собеседников Редигера ключевым моментом оказался достаточно резкий опыт самотрансценденции, выхода за пределы привычного “себя”, взгляд на себя с совсем другой точки зрения. У некоторых это были видения, трансовые состояния и сны.. Практически для всех такой точкой опоры, позволяющей “перевернуть землю”, оказалось столкновение с собственной смертностью. При этом само по себе столкновение со смертностью, что важно, не обязательно приводит к желанию жить. Те, кто исцелились, говорили, что видели перед собой выбор — прекратить сопротивляться, лечь и умереть (“отмучиться”), или очень сильно хотеть жить “на всю катушку”, с максимальной возможной осмысленностью и интенсивностью, столько, сколько получится (и этот выбор потребует очень сильной вовлеченности в практики самоисцеления, вложения огромных душевных, а порой и физических усилий). Редигер считает, что важно сообщать пациенту о прогнозе, но делать это надо так, чтобы по возможности укреплять в человеке ощущение его авторства жизни. (При этом важно учитывать, что люди, у которых есть фундаментальные представления о себе как об “ошибке/ дефекте”, чаще подвержены риску неправильно понять фразу “взять ответственность за свое здоровье” как “ты сам_а виноват_а, что заболел_а”. )

Редигер подчеркивает, что жизнь полной жизнью, с максимальной интенсивностью, исцеление и поддержание здоровья всегда так или иначе связаны с освобождением от притеснения. И что для того, чтобы исцеления были возможны и происходили чаще, нужно менять все устройство нашей жизни. Поэтому он подчеркивает значимость трансформационного письма, публикации историй тех, кто на своем пути к исцелению ищет ответы и находит новые вопросы, требующие изменений не только на индивидуальном уровне. Открыть/Комментировать

2022-07-17 08:26:41 (окончание обзора книги Редигера “Исцелившиеся”)

Пройдясь по факторам, которые можно отследить и измерить, Редигер уперся в “невидимое для количественных исследований”. Прямо у него на глазах, практически за неделю, в ремиссию вышел человек с множественной миеломой, на час в магнитно-резонансном томографе погрузившийся в целительный транс. При поступлении в больницу на КТ была видна большая опухоль, давившая на позвоночник; назначили операцию через несколько дней, накануне стали делать МРТ, в итоге обнаружили, что опухоли-то и нет, резать нечего. Продержали под наблюдением 10 дней и выписали, на момент публикации книги с этим человеком было все в порядке.

Это побудило Редигера присмотреться к феномену плацебо: как получается так, что некоторые люди, поверив в возможность улучшения, выздоравливают? Что при этом происходит в их организме? Как разум влияет на тело исцеляющим образом, и можно ли как-то воссоздавать условия, которые будут к этому приводить? Как это связано с нашими убеждениями об устройстве мира и о себе, о том, что возможно и чего мы вправе хотеть?

Все его собеседники, рассказывавшие о том, как им удалось исцелиться — без исключения — говорили о том, что крайне значимым для них оказался процесс “исцеления собственной идентичности”, “трансформации фундаментальных убеждений”, “пересмотра и переписывания личной истории”. А практики изменения образа жизни, ежедневные решения и поступки “подтянулись к этому”. У многих его респондентов, помимо психотерапии и духовных практик, был опыт переосмысления своей истории и восстановления авторства своей жизни через те или иные письменные практики (дневниковые и автобиографические). Все его собеседники, так или иначе, заняли позицию исследователей собственной жизни, своего прошлого, настоящего и возможного будущего. Они изучали, кто они по сути, вне привычных масок и ролей. Все они отделяли “проблему” (т.е. болезнь) от человека (т.е. от себя) и подбирали метафоры болезни и отношений с ней, укреплявшие их агентность, ощущение способности влиять на жизнь. Они относились к болезни как к посланию, сообщению, которое иначе у них не получилось бы воспринять. В частности, они рассматривали это как способ тела сказать “нет” чему-то, чему у нас так или иначе не получалось сказать “нет” другими способами; и открывали для себя, чему именно им важно сказать “да”, освободив для этого в жизни место. Одна из его респонденток сказала: “Каждый день я делаю сознательный выбор сосредотачиваться не на страхе”.

Редигер пишет о представлениях о себе, которые формируются у нас достаточно рано и прописываются в семантической памяти в результате многократных типичных взаимодействий. Это “фон” и “тон” нашего бытия — либо это что-то живое, нежное, устойчивое, теплое и открытое, либо это дыра с острыми краями, ощущение ненадежной опоры и сквозняк, свистящий из этой дыры (…это мое обобщение того, что он пишет, моими словами. - ДК). К этому фону и тону “пришнурованы” убеждения о том, все ли с нами в порядке, на месте ли мы, имеем ли мы право быть собой и радоваться жизни, или мы ошибка, дефект, не имеющий права существовать и быть любимым. Редигер пишет об исследованиях неблагоприятного детского опыта, проведенных В.Фелитти и Р.Анда на огромной выборке. В целом, они показали, что чем больше травмирующего опыта и хронического токсического стресса было в детстве, тем больше разных хронических заболеваний в зрелом возрасте. Но это не приговор, так как последствия травмирующего детского опыта преодолимы, и это показывают истории его собеседников (и сам Редигер, в частности, тому пример.) (Вообще про неблагоприятный детский опыт и преодоление его последствий есть на русском книга Донны Джексон Наказавы “Осколки детских травм”. — ДК) Открыть/Комментировать

2022-07-17 07:21:49 Стресса в нашей жизни всегда много. Но мы можем воспринимать его по-разному. Какой-то стресс “давит” на нас, создавая у нас ощущение “загнанности”, “некуда бежать”, “необходимо упираться”, “я этого не выбирала, да что ж это такое”, “я не справлюсь, но я должна”. Какой-то стресс вызывает у нас ощущение “интересного вызова”: “у меня есть сильные стороны, умения и достаточно поддержки, чтобы справиться”, “посмотрим, чему это поможет мне научиться”, “о, приключение”, “у меня есть шанс проявить себя с лучшей стороны, хоть это и будет непросто”. Факторов, обусловливающих различия между этими видами стресса, несколько: наши реальные мощности (есть ли у нас силы, свобода для хоть какого-то маневра, шанс восстановиться), эмоциональное восприятие источников стресса (если “они это нарочно со мной делают, мучают меня, не слышат моих просьб, я для них ничего не значу” — такой стресс переносится гораздо тяжелее), и ощущение способности влиять на значимое (“я выдержу это сейчас для того, чтобы потом мочь…”, “я знаю, какие ценности я защищаю, и ищу способы действовать в соответствии с ними в сколь угодно малых объемах” и пр.). Редигер предлагает провести инвентаризацию наших сильных сторон, умений и ценностей, а также условий, которые помогают нам воспринимать стресс не как токсический и давящий, а как бросающий вызов.

(продолжение следует) Открыть/Комментировать

2022-07-17 07:21:34 (третий фрагмент обзора книги Джеффа Редигера “Исцелившиеся”)

Изменение питания очень часто приводит к заметному снижению уровня хронического воспаления. Само хроническое воспаление — это общий фактор множества тяжелых хронических заболеваний. Часто повышенные маркеры воспаления появляются заметно раньше, чем симптомы заболевания. Поэтому все, что нам помогает возвращать показатели хронического воспаления в норму, полезно для здоровья. Что еще полезно, кроме питания? Редигер пишет о таком важном параметре, как “настроенность на сигналы тела”, телесная осознанность. Чем лучше мы настроены на сигналы тела, тем лучше мы понимаем, от чего нам становится хуже, а от чего — лучше. Основной принцип тут достаточно прост: найти то, от чего телу (…и душе) становится лучше, и посвящать этому оптимальное количество времени. Для кого-то это йога, для кого-то — бег, практически для всех — сон такое занятие, от которого становится лучше. Для кого-то целительным занятием становится рукоделие, для кого-то — различные виды творчества.

Что же мешает настраиваться на сигналы тела? Хронический стресс, последствия травмирующего опыта, вызывающие диссоциированность с телом, постоянная “загнанность”, ощущение, что “с такой скоростью нужно бежать, только чтобы остаться на месте, а чтобы куда-то попасть, нужно бежать вдвое быстрее”. Для многих болезнь оказывается, в каком-то смысле, разрешением остановиться и не бежать. Для того, чтобы исцеление могло произойти, нужно научиться переключать организм из модуса выживания в модус исцеления, когда доминирует не симпатическая, а парасимпатическая нервная система. Редигер приводит в пример практики медитации и релаксации, а также дыхательные практики, которые могут ненадолго “переключить” организм на доминирование парасимпатической системы. Все они очень важны, и чем больше (и глубже) их мы можем встроить в свою жизнь, тем лучше для нас, в целом.

Но для того, чтобы исцелить серьезное заболевание, нужно пребывать в модусе исцеления достаточно долго. Это еще один фактор, который работал в бразильском целительском центре — “свобода от повседневных забот”, во-первых (т.е. ретрит или санаторий), а второй — поддерживающее сообщество. Когда мы находимся в присутствии людей, с которыми нам хорошо, наш организм переключается в модус исцеления более устойчиво (…спасибо окситоцину). Многие из исцелившихся людей, с которыми беседовал Редигер, после получения мрачного прогноза сильно меняли круг общения, прекращали общаться с теми, кто из них “тянул жилы” годами, и проводили больше времени в компании людей, с которыми им хорошо. Там в книге очень милый пример, как пожилая дама, которой диагностировали рак поджелудочной железы, отказавшись от операции, сняла домик у моря, пригласила дорогих подружек, и какое-то время они там просто веселились, в частности, расписывая капкейки эротическими изображениями. И это зарядило ее каким-то очень бодрым и оптимистичным настроем надолго, что помогло ей дальше совершать разные непростые шаги, связанные с перестройкой образа жизни.

При этом оказываются важны не только глубокие длительные связи и отношения с людьми, но, даже в большей степени, микромоменты живого контакта, разделенного ощущения “все сейчас хорошо”. Даже если речь о том, чтобы обменяться парой слов и улыбкой с кассиршей в магазине. Чем больше таких микромоментов контакта, тем лучше. Мы все можем способствовать здоровью друг друга таким образом, если уделим этому немного внимания. Открыть/Комментировать

2022-07-17 06:12:11 Менялось не только то, что люди ели, но и то, как они это делали и с каким отношением. Там, где раньше они “закидывали в себя” еду на бегу, не обращая внимания на то, что едят, — когда они брались сделать все возможное для своего исцеления, их питание становилось осознанным. Они занимали позицию “садовников собственного внутреннего сада”. Они понимали, что наше состояние в момент “приема пищи” влияет на переваривание и усвоение питательных веществ не меньше, а в каких-то случаях и больше, чем то, что мы едим. Можно подобрать для себя “идеальный рацион”, но если мы все время находимся в состоянии “бежать или драться”, в модусе выживания, в котором доминирует симпатическая нервная система, — наш ЖКТ может не усвоить полезные вещества из пищи, потому что нашему организму в принципе “не до этого”.

Редигер уделяет внимание и процессу перестройки пищевых привычек. В бразильском целительском центре, очевидно, посетители резко переключались на другое питание, и это могло давать заметный результат в плане улучшения состояния уже в течение нескольких дней. Когда мы не на “ретрите” и не в “санатории”, а у себя дома, привычки менять сложнее. Он подчеркивает, что изменение одного аспекта образа жизни всегда приводит к изменению образа жизни в целом, и не в последнюю очередь из-за того, что мы учимся ставить себя и свое здоровье в приоритет, а не “ужиматься”, “подстраиваться” и “делать другим удобно”. Точкой входа в изменение образа жизни в целом может быть что угодно, но питание из всех этих факторов — пожалуй, наиболее удобная “рукоятка управления”, потому что она на самой поверхности; мы так и так должны есть, можем сделать это для себя фактором исцеления. Открыть/Комментировать

2022-07-17 06:11:59 Продолжаю рассказывать про книгу Джеффа Редигера “Исцелившиеся”. Напомню: этот выпускник семинарии и врач-психиатр стал исследовать феномен спонтанной ремиссии, собирая и анализируя подробные интервью с теми, у кого случай ремиссии однозначен и подтвержден документально. Он подчеркивает, что, как правило, в так называемой “спонтанной” ремиссии нет ничего спонтанного — болезнь проходит не сразу, и исцеление связано с какими-то активными действиями и усилиями человека. (Именно поэтому я считаю, что название книги — “Cured” — важно переводить как “Исцелившиеся”, а не как “Исцеленные”, т.к. исключительно важна агентность, активная позиция и собственные усилия этих людей.)

Очень интересно читать, как менялись вопросы Редигера по мере того, как развивалось его понимание процесса исцеления. Он начал с того, что посетил в Бразилии целительский центр Жуана Тешейра де Фариа, “Иоанна Господня” (который сам по себе персонаж очень сомнительный, и Редигер потом его центр никому не рекомендовал). Но вокруг этого центра было достаточно много случаев спонтанных ремиссий, целый кластер, и Редигеру было интересно, что же там такого, в этом центре — или, возможно, в людях, которые туда приезжают? Первое, что бросилось ему в глаза — радикальное отличие образа жизни. Если сравнивать ритм жизни целительского центра, то, как в нем организовано пространство, как происходит общение участников, как кормят, сколько физической нагрузки получается у посетителей в день, какие практики медитации и пр. предлагают — это, конечно, совсем другое дело по сравнению с тем, как живет обычный гражданин какой-нибудь западной страны.

Редигер начал анализировать возможные факторы изменений начиная с самого заметного, и дальше его исследование похоже на движение по спирали-лабиринту, к центру — и потом от центра. Его первый и главный вопрос был: “Вполне возможно, что люди, пришедшие к исцелению, так или иначе смогли повлиять на работу своей иммунной системы. Но как они это сделали?” В книге он емко и толково рассказывает об устройстве иммунной системы, о ее функциях и дисфункциях (в частности, о хроническом воспалении как общем факторе многих заболеваний), об условиях, которые выводят иммунную систему из состояния баланса и оптимального функционирования (это, в частности, хронический психоэмоциональный стресс, инфекции и токсическая нагрузка, в том числе из-за дисбактериоза).

Как же люди могут повлиять на свою иммунную систему?

Редигер начал с питания. Практически все его собеседники, получив от врачей диагноз и мрачный прогноз, первым делом брались менять питание. Они начинали внимательно присматриваться к тому, что и как едят, и спрашивать себя, ведет ли их эта конкретная еда в сторону здоровья или в сторону болезни. Наблюдали за ощущениями и симптомами и подбирали для себя подходящий рацион. Редигер подчеркивает, что, по его данным, нет единого целебного рациона для всех, т.к. организмы разные.

Но один общий фактор он все же выделяет в питании: это “пищевая насыщенность” (количество витаминов, минералов и фитонутриентов на одну калорию). Чем больше пищевая насыщенность рациона, тем лучше. В целом под этот критерий подходит рацион, в котором: нет полуфабрикатов, много клетчатки, нет или очень мало “быстрых” углеводов (сахаров, крахмала), мало насыщенных жиров и достаточно много полиненасыщенных, много свежих качественных некрахмалистых овощей, есть ягоды и грибы. Этот рацион может быть как веганским, так и пескатарианским, так и “всеядным”. В нем может быть разное соотношение жиров и углеводов. Открыть/Комментировать

2022-07-02 09:19:22 Ну вот. Вчера около 300 человек ответили на мой вопрос, как они для себя обозначают состояние, противоположное тому, что они испытывают в депрессии. Проясню немного постфактум, откуда появился этот вопрос.

Недавно на учебе мы внимательно рассматривали так называемые “негативные эмоциональные аттракторы” в противовес “позитивным эмоциональным аттракторам”. И те, и другие могут мотивировать нас двигаться в предпочитаемом направлении, но “негативные эмоциональные аттракторы” мотивируют нас двигаться через ощущение напряжения, борьбы, вынужденности, преодоления. Когда мы делаем что-то, опираясь на “негативные эмоциональные аттракторы”, мы делаем это потому, что “надо”, и еще потому, что “а то хуже будет”. И молодцы, что делаем, а не сдаемся и не опускаем руки совсем.
“Позитивные эмоциональные аттракторы” мотивируют нас через ощущение радости, предвкушения, желания, устремленности к желаемому. В этом движении есть легкость, радость, притяжение, гибкая устойчивость, расширение. Мы делаем что-то, потому что “хочется”, “это мечта”, “это радует”.

И тут я хлопнула себя по лбу. Десять лет я уже занимаюсь “практиками антидепрессии”, но сама эта формулировка задает нам движение с опорой на “негативный эмоциональный аттрактор” (…ну еще бы, в депрессии других аттракторов-то, собственно, и нет, собственно, чего так тухло-то в ней). Но если представить, например, что депрессия — это сорняк, которым зарос сад моей жизни, или, хуже того, плесень, — то для чего я хочу освободить от нее место в саду моей жизни? К чему я стремлюсь? Какие состояния я хочу культивировать?

Я сформулировала свои, и мне показалось как-то маловато и бедновато. Поэтому я решила обратиться к коллективному разуму, т.е. к вам. Сейчас напишу, что получилось (не все, потому что там больше 115 слов, но самые часто встречающиеся напишу). Понятно, что у каждого из нас свои предпочитаемые состояния и не все слова отзовутся. Но какие-то отзовутся, и, может быть, пригласят вас задуматься о том, как можно приглашать в свою жизнь, культивировать, растить в своем жизненном саду те или иные состояния. И вообще сам факт ощущения, что что-то отзывается, “дзынькает”, — это уже маленький островок свободы от депрессии, потому что в депрессии не “дзынькает” ничего.

В порядке убывания частоты:

1. Жизнь, чувствовать себя живым (47)
2. Радость (40)
3. Желание/ желания (36)
4. Энергия (35)
5. Легкость (23)
6. Интерес (22)
7. Силы (22)
8. Спокойствие (19)
9. Вдохновение (18)
10. Деятельное состояние (17)
11. Адекватность (16)
12. Удовольствие (15)
13. Устойчивость (15)
14. Любопытство (13)
15. Ясность (12)
16. Свобода (12)
17. Движение (12)
18. Наполненность (10)
19. Открытость опыту (10)
20. Здоровье (9)
21. Надежда (9)
22. Покой (9)
23. Принятие себя (9)
24. Вкус (8)
25. Смелость (8)
26. Течение опыта (8) в противовес стагнации
27. Включенность в жизнь (7)
28. Драйв (7)
29. Живость (7)
30. Оптимизм (7)
31. Заинтересованность в жизни (7)
32. Планы (7)
33. Свет (7)
34. Цвет (7)
35. Яркость (7)
36. Возможности (6)
37. Подъем (6)
38. Поток (6) в противовес стагнации
39. Равновесие (6)
40. Трудоспособность (6)
41. Витальность (5)
42. Дыхание (5)
43. Уверенность (5)
44. Шаловливость (5)
45. Азарт (4)
46. Активность (4)
47. Бодрость (4)
48. Игра (4)
49. Могу-щество (4)
50. Обращенность к людям (4)
51. Ресурс (4)
52. Собранность (4)
53. Стрессоустойчивость (4)
54. Тепло (4)
55. Энтузиазм (4)

Что из этого вам бы хотелось пригласить в свою жизнь? Какие у вас есть микропрактики культивации этих состояний? Открыть/Комментировать

2022-07-01 07:51:30 А вот еще вопрос меня интересует, адресую его тем, кому знакомо состояние депрессии:

какими словами вы для себя обозначаете состояние, противоположное тому, что вы испытываете в депрессии? Открыть/Комментировать

2022-06-29 14:52:45 Если у вас по предыдущему посту есть вопросы и соображения, попробуйте оставить их в комментах здесь Открыть/Комментировать

2022-06-29 06:25:24 3. Практики антидепрессии. Я считаю, что депрессия — это в очень большой степени эпифеномен разных нарушенных биохимических и метаболических процессов в организме (а нарушаться они могут очень по разным причинам, в том числе см. пп. 1 и 2), и нейротрансмиттеры в этом контексте — только “верхушка айсберга”, небольшой фрагмент в большой сети взаимосвязанных и взаимовлияющих процессов. При этом депрессия очень сильно влияет на “способность тела к действию”, т.е. агентность, и поэтому человеку в этом состоянии нужна особая поддержка в процессе изменений, в процессе построения новых (или забытых старых) привычек, которые будут менять средовые факторы, поддерживающие состояние депрессии. Особенно меня интересует коморбидная депрессия, присутствующая при различных хронических заболеваниях.

А если вам интересны интегративная физиология, ПНЭИ и функциональная медицина (…или что-то в этом роде), то почему? Или наука внедрения изменений в этом контексте? На какие вопросы вам интересно было бы найти ответы? Открыть/Комментировать