Как смеет эта сирень цвести, ведь в мире идёт война. Прости е | Между нами говоря

Как смеет эта сирень цвести,
ведь в мире идёт война.
Прости её. И себя прости,
Что живы ты и она.

Эти строки из стихотворения Али Хайтлиной я прочла на второй день терапевтической группы, в которой была участницей. Так бывает, что случайно увиденное попадает в самое сердце, будто было написано специально для меня. На группе я пыталась рассказать о том, как переживаю войну, и не могла найти способ сформулировать эти переживания так, чтобы их можно было с кем-то разделить. Среди них было и чувство вины, рождающееся из ощущения, что я не заслуживаю жить нормальной жизнью, когда моя страна калечит и убивает жителей другой страны. Читая это стихотворение, я вдруг поняла, что ищу способ искупить свою вину и быть прощённой другими, тогда как на самом деле никто не сможет простить меня за то, что я жива, кроме меня самой.

Через день после группы я уехала на море, где несколько дней общалась с друзьями, ела фрукты, плавала и спала. Идиллические пейзажи и довольные жизнью туристы из преимущественно европейских стран создавали иллюзию того, что в мире всё спокойно, но реалии войны не давали о себе забыть: местные жители, сочувственно расспрашивающие мою украинскую подругу о происходящем, дети, играющие в бассейне в Россию и Украину — дыхание боли и смерти посреди покоя и жизни. За эти дни я пришла к мысли о том, что мне самим фактом моего рождения была дана важнейшая ответственность — ответственность за свою жизнь, и если я позволяю себе погружаться в стыд, вину и самоуничижение, это значит, что я недостаточно хорошо справляюсь с этой ответственностью. Я должна это самой себе — беречь своё тело и разум, давать отдых душе. Это не значит, что стоит пренебрегать ответственностью перед людьми и миром в целом — напротив, чем лучше я выполняю долг перед собой, там больше у меня сил на то, чтобы быть с другими.

Это простая мысль, я даже уже писала о чём-то похожем; но мне важно сейчас зафиксировать новый ракурс, с которого я смогла посмотреть на заботу о себе. Приходится признать, что теперь я живу в мире, где идёт война, которая касается меня лично — не физически, но душевно и ценностно. Этот факт разрушил иллюзии о безопасности, прогрессе и справедливости, которые всё ещё у меня оставались. Эту реальность невозможно постичь, и одновременно она стала привычным — даже не фоном, но базисом того, что со мной происходит. Но пока моя жизнь продолжается, худшее, что я могу с ней сделать — это перестать её жить до того, как она закончится. Я просто не могу себе этого позволить.