Игорь Гарин

2020-11-01 16:28:03 (продолжение)

Даже в усеченном после 1991 году состоянии Россия слишком большая. США (или Европа, если когда-нибудь снова отрастит яйца) могут принять нас в качестве младшего партнера только после разоружения и расчленения на части. Разделить регионы с преобладанием русского населения труднее, чем отсечь национальные окраины (Татарстан, Кавказ), но вполне достижимо. Амбициозные и решительные политики без тормозов могут слепить новую идентичность за короткое в историческом масштабе время.

Что означает распад для нас? Экономическую разруху. Войны между новообразованными государствами. Агрессию соседей, в первую очередь, Украины.

Защитит ли новый покровитель от междоусобных войн и нападения соседей? Не только не защитит, но и приложит все силы для дальнейшего ослабления. В период самых теплых отношений с США американские президенты говорили о дружбе, но американские военные и спецслужбы продолжали рассматривать Россию как противника. Замминистра обороны Перри мотался по всему бывшему Союзу с целью ликвидации военных объектов и вывоза образцов вооружений и специалистов, а спецслужбы помогали чеченским боевикам. У нас принято обижаться на такое «неблагодарное» поведение западных партнеров, но с точки зрения собственных интересов они все делали правильно: противника надо добивать до конца. Нам еще повезло, что США в 90-х расслабились и действовали не так активно, как могли бы.

Что до экономики, то даже если мы встроимся в чужую империю без распада и масштабного разоружения, экономического выигрыша не будет. Победившая сторона постарается зацементировать свое первенство, а для этого самые конкурентные отрасли российской экономики надо будет уничтожить или взять под контроль. В качестве примера можно посмотреть, что ведут себя США со своими самыми верными союзниками: европейские компании регулярно штрафуют (1, 2), а когда получается — захватывают (1, 2, 3).

Если Россия хочет быть богатой и технологически развитой, то нет другого пути, кроме сохранения самостоятельности и агрессивной экспансии.

Нарастающий конфликт с США и их союзниками происходит не из-за агрессивности России, а из-за недостаточной агрессивности России. На той стороне чувствуют нерешительность и воспринимают это как сигнал: никаких компромиссов, надо дожимать до безоговорочной капитуляции. Открыть/Комментировать

2020-11-01 16:28:03 (продолжение)

Во-первых, вопрос безопасности. Империи никогда не возникают из тщеславия, а всегда по необходимости. Некое государство в попытке выжить стремится подавить соседей и усилиться за их счет. Если дела идут удачно, государство прирастает в размерах. Но конкуренты в ответ тоже стремятся усилиться. Ради сохранения баланса сил экспансию приходится продолжать, и однажды государство просыпается в статусе империи.

Не играть в эту игру невозможно. Тот, кто отказывается от экспансии, сам становится жертвой.

Экспансию надо вести в том числе военными методами. Вопреки рассказам модного писателя Харари, войны не устарели и не устареют, пока существуют люди в их нынешнем виде.

Воевать надо регулярно — и не только для роста, но и для поддержания статуса-кво. Политическая власть базируется на смеси страха и уважения, причем первое перетекает во второе. Со сменой поколений страх улетучивается, и его надо поддерживать периодическими сеансами устрашения. Когда страх уходит, наглеть начинают даже самые маленькие игроки.

В 1996 году Россия была в шаге от военной победы в Первой чеченской войне, но уступила политически. К 1999 году чеченские лидеры осмелели настолько, что самые амбициозные планировали дойти до Волгограда и Ростова-на-Дону. Нетрудно представить себе судьбу населения на этих территориях: истребление, рабство или изгнание. В лучшем случае — жизнь в шариатском государстве с чеченцами в качестве правящей касты.

Во-вторых, экономика. Империя — это обширный внутренний рынок и доступ к рынкам зависимых стран.

Самые большие деньги делают на дефицитных и сложных товарах. Не каждой стране под силу разработать собственную ОС, пассажирский самолет, 5G-оборудование или вакцину от опасного вируса. Но еще труднее завоевать внешние рынки. Когда твои компании выходят на территории противника, включаются политические факторы. Гегемон всегда найдет повод помешать чужому мессенджеру, изгнать чужого производителя электроники или запретить колониям использование чужой вакцины.

Помимо обширного рынка, империи могут концентрировать колоссальные ресурсы на прорывных научных и технологических проектах. США и СССР стали первыми в космосе, потому что а) получили разработки и специалистов менее удачливой империи (Германии) и б) обладали самыми большими экономиками на тот момент.

В фильме Дудя про Кремниевую долину несколько раз проговаривается, что область залива Сан-Франциско стала главным технологическим центром мира якобы благодаря особому набору ценностей: терпимости к неудачам, открытости и т.п. Ценности имеют значение. Но для успеха Кремниевой долины куда важнее была победа США во Второй мировой войне. Америка стала империей, доллар — главной резервной валютой, а американские военные начали вливать в разработку новых вооружений огромные деньги. Когда российские компании упрекают в нежелании и неспособности развиваться за рубежом, редко вспоминают, что внешняя экспансия дается легче при наличии политического контроля над внешними рынками и печатного станка, который обеспечит инвесторов любым количеством денег, а инфляция размажется на весь мир (в интервью Дудя об этом проговаривается инвестор Николай Давыдов).

У оседлых народов превращение в империю во все времена вело к расцвету наук и технологий. У арабов это случилось после создания халифата, у Великобритании — когда она была владычицей морей и мастерской мира (XVIII — начало XX века), у Германии — в эпоху Второго и Третьего Рейха (1871-1945), у СССР — после Второй мировой войны. Это были очень разные империи с разными ценностями.

Хорошо, империя определенно дает серьезные преимущества. Но это сложный и опасный путь. Не проще поступиться чувством собственного достоинства и встроиться в чужую империю?

Такой вариант рассматривался российскими властями в 90-е и ранние 2000-е (проброс о вступлении России в НАТО). Но это не решит проблемы с безопасностью и экономикой, а только усугубит их. Открыть/Комментировать

2020-11-01 16:28:03 Ложная развилка

Любой разговор про экономику неизбежно упирается в политику. Некоторое время назад основатель крупной edtech-компании из топ-20 Рунета написал в своем телеграме: не пора ли России поставить иные цели, кроме территориальной целостности? ВВП, счастье граждан, рождаемость, космос?

Хороший вопрос: какие цели должны быть у России? И каким путем к ним идти?

У политически активной части российского общества есть два полярных взгляда на эти вопросы.

«Патриоты» выступают за активную внешнюю политику, экономическую автономию и (в основном) традиционные ценности. По политической системе четкой позиции нет. Идеологически «патриоты» бывают и очень левые («Прости нас, товарищ Сталин…»), и очень правые («Прости нас, государь император Николай II…»), вплоть до любителей измерять черепа, которые скрупулезно ищут в корнях известных людей еврейских бабушек или армянских дедушек и навешивают на людей смешанного происхождения ярлык «новиоп». Умеренные «патриоты» оптимальным вариантом видят атомное православие — синтез традиционных ценностей и передовых технологий. В мягкой форме атомное православие внедряется властями последние полтора десятка лет.

У «либералов» концепция четче. Их идеал — превращение России в «обычную европейскую страну», а единственные критерии успеха — технические метрики вроде роста ВВП и индекса счастья граждан. Путь к этой цели лежит через тотальный косплей Европы и США и внешнеполитический куколдизм.

Уровень организованности и сплоченности у «либералов» выше, а пропаганда эффективнее. Ей верит значительная часть самого образованного и обеспеченного слоя населения, а самый заметный интеллектуал «либералов» Сергей Гуриев звучит из каждого утюга.

Оба лагеря сильно отличаются друг друга взглядами, но одинаково подходят к формулированию целей. Цели формулируются через экономику и культуру.

Растить ВВП, чтобы что? Чтобы покупать айфоны, а не андроиды? Это неплохо, я сам предпочитаю айфон. Но правильно ли ставить это во главу угла? Рост ВВП может быть только средством, а не самоцелью.

А индекс счастья — это о чем? Разные народы воспринимают счастье по-разному и отвечают об уровне счастья по-разному. Стремление к счастью, по большому счету, самообман: на деле люди стремятся не к счастью, а к превосходству друг над другом.

При постановке цели надо идти от основ. От того, что двигает нами, хотим мы того или нет. Люди — живые организмы, а государства — человеческие сети. Ответы надо искать прежде всего в биологии.

С точки зрения биологии цель любого организма — выжить, получить преимущество и максимально распространить свои гены. Особенность человека лишь в том, что мы можем оставить не только генетический, но и культурный след.

Государства подчиняются той же программе: выжить, получить всеми правдами и неправдами преимущество и как можно дальше распространить свой титульный этнос(ы) (гены) и культуру (мемы).

Программа «выживание — доминирование — экспансия» зашита в нас на уровне инстинктов. Через несколько лет после рождения мы уже носимся с палками и пистолетиками друг за другом, позже — строим империи в Civilization и Total War, а во взрослом возрасте стремимся к богатству, известности и славе. Тот самый предприниматель, которого я упомянул в первом абзаце, начинал с нескольких не особо удачных стартапов, потом наткнулся на крупную тему и за десять лет раскачал ее до масштаба миллиардной (в рублях) бизнес-империи.

Не нужно специально искать цель для страны. Надо лишь убрать с глаз культурную пелену. Цель всегда одна и та же — экспансия. Или, другими словами, империя.

Люди часто не понимают, в чем практический смысл империи. Они смотрят репортажи про Сирию и Украину, вспоминают запущенные улицы родной Тулы или Новороссийска и их переполняет справедливое раздражение: к чему эти понты? Не лучше ли заняться внутренними проблемами? Открыть/Комментировать

2020-05-20 11:51:31 (продолжение)

Вопрос безопасности тоже не настолько серьезен: Россия в состоянии справиться с Грузией. А что граница так близко — ну и что же, крохотный Израиль всю историю живет в окружении враждебных соседей.

Технологические центры в Абхазии создавались и в прошлом. В советское время республика не была исключительно курортным и сельскохозяйственным регионом, здесь занимались ядерными и биотехнологиями.

Но даже если оставить за скобками историю про технологический центр, есть еще такой фактор, как огромный неудовлетворенный спрос на жизнь в южном климате. Желательно на берегу моря, в субтропиках. Из одной только Москвы могли бы переехать сотни тысяч, было бы куда. И другого места, кроме Сочи/Абхазии нет. Открыть/Комментировать

2020-05-20 11:51:31 Где могла бы быть русская Калифорния

В России давно пытаются создать аналог(и) Кремниевой долины. На сегодня есть две попытки: Иннополис и Сколково. В Сколково многое получилось, хотя широко это не освещается, что огорчает инсайдеров.

У Сколково и Иннополиса есть многие слагаемые успеха: деньги, кадры, инфраструктура, близость к крупным экономическим центрам. Но нет и никогда не будет калифорнийского климата, моря и гор. А это важно для многих людей. Особенно для таких капризных созданий, как сотрудники технологических компаний (вот девушка из Питера, описывая плюсы Калифорнии, отдельно упоминает погоду и природу).

Где есть подходящие природные условия?
— Крым: недостаточно тепло, логистически неудобно, слабая инфраструктура.
— Сочи: тепло, частично есть инфраструктура, но мало места — город и так задыхается от тесноты.

Варианты исчерпаны? Нет, Сочи подойдет, если посмотреть на него в более широком контексте. Исторически Сочи и Абхазия были единым регионом. И (до Кавказской войны) были заселены одними и теми же племенами, что до сих пор видно по сочинским топонимам. В Сочи нет места, но Сочи + Абхазия — другое дело.

Упоминание Абхазии как потенциальной площадки под технологический центр может прозвучать как безумие. Захочет ли этого Абхазия? Как быть с санкциями? Кто будет инвестировать в непризнанную республику, на которую претендует вассал США? В какую копеечку это влетит? Безопасно ли строить технологический центр на неспокойной границе?

Все эти проблемы преодолимы. Просто мы забыли, что такое по-настоящему пассионарная власть, способная мыслить масштабно и далеко вперед.

Чтобы сделать из Абхазии русскую Калифорнию, для начала надо будет договориться с местными элитами (чтобы помогали, а не тормозили процесс) и удовлетворить местную молодежь (чтобы не было желающих бегать с автоматами по лесам). Элиты интересуют политические гарантии и свой кусок от экономического бума, а молодежь — возможность получить высокооплачиваемую работу, а не роль уборщиков и охранников.

Скорее всего, Абхазия уже давно бы вошла в состав России, если бы не шизофреническая политика Кремля. С одной стороны, Россия помогла Абхазии отбиться от Грузии еще в начале 1990-х и поддерживала ее с тех пор, с другой — до 2008 года держала запрет на торговлю и транспортные связи.

Из-за этого отношение к России в Абхазии сложное. Выжить сами они не смогут ни в военном, ни в экономическом плане (бюджет на 50-70% наполняется вливаниями из России), но память о том, что их бросили одних, изгладится нескоро.

Демографически Абхазия интересна тем, что на титульный этнос приходится только половина населения республики. Во второй половине XX века были периоды, когда доля абхазов составляла всего 15%.

Начинать в Абхазии придется с самых базовых вещей: строительства инфраструктуры и наведения элементарного порядка. Пока в республике такой бардак, что бизнес отжимают даже у инвесторов с административным ресурсом в Москве и знанием абхазских реалий. Влить придется миллиарды, но это деньги окупятся.

Кто будет инвестировать туда в условиях санкций? Захотят ли «Сбербанк» и «Яндекс» открывать там офисы, рискуя попасть под американские санкции? Не все и не сразу, но откроются. Вопрос санкций проще, чем кажется, если смотреть дальше краткосрочной перспективы:

— С Абхазией ситуация не такая острая, как с Крымом. Грузия менее важна для Америки, чем Украина, да и лоббистский ресурс у нее меньше (на Украине есть олигархи с глубокими карманами).

— Геополитика и эпидемия толкают мир к фрагментации.

— Сила американских санкций основана на силе доллара. Но доминирование доллара не продлится вечно, особенно в условиях, когда финансовые власти США в считанные недели создают триллионы из воздуха.

— Часть американской политической элиты давно пришла к выводу, что США надо улучшить отношения с Россией и сосредоточиться на Китае, но до сих пор им мешала инерция остального политического класса. Логика простая: дружить с более слабым против более сильного. Открыть/Комментировать

2020-04-13 18:01:27 Миф о постиндустриальной экономике

Чем хороши кризисы — они быстро расставляют все на свои места. В обычное время некоторые догмы бронебойны. Их невозможно ставить под сомнение — никто слушать не будет. Но в кризис мифы, державшиеся годами и десятилетиями, рассыпаются за недели. Один из таких мифов — о постиндустриальной экономике.

Согласно этому мифу, значительная часть мира уже несколько десятилетий живет в постиндустриальной эпохе. Промышленность перестала быть признаком развитой страны, в экономике преобладает сектор услуг, а самым главным фактором развития стал человеческий капитал. Утратившим промышленность странам предлагается смириться и переключиться на услуги, в которых у них есть преимущества.

На самом деле никакой постиндустриальной экономики нет и никогда не было. Роль промышленности не снизилась — снизилось число занятых в ней людей (то есть выросла производительность) плюс произошло географическое перераспределение предприятий (наибольшее количество сконцентрировалось в Китае). Преобладание услуг в ВВП над промышленностью обманчиво: часть сектора услуг работает на обслуживание промышленности, а часть не является жизненно важной. Если завтра исчезнут Facebook и VK, мир не обрушится. А без стали, нефти, комбайнов и поездов — очень может быть. В кризисной ситуации (война, эпидемия) наличие собственной промышленности вообще становится вопросом выживания.

Еще важнее роль промышленности для внешней торговли. Экспорт — это, то обеспечивает приток денег в страну. Экспорт над импортом обычно преобладает у стран с сильной промышленностью и/или богатых ресурсами. Услуги для экспорта приспособлены хуже: в услугах медленнее растет производительность труда, они хуже масштабируются, а порой вообще не поддаются экспорту.

К чему ведет деиндустриализация можно посмотреть на примере бывшей мастерской мира Великобритании. За вычетом Лондона, который паразитирует на деньгах русских олигархов и арабских шейхов, сегодня это самое бедное место Западной Европы.

А что человеческий капитал? Под человеческим капиталом в первую очередь имеют в виду образование и здравоохранение. Развивать образование, безусловно, полезно, но недостаточно. Связь между образованием и богатством страны не такая уж и прямая. Можно быть небогатой страной с относительно образованным населением (Россия). Можно быть очень богатой страной с гораздо менее образованным населением (богатые нефтью арабские страны). А можно быть богатой страной с развитой промышленностью, но заметно меньшей долей выпускников вузов, чем у стран с сопоставимым индексом человеческого капитала (Швейцария).

Так называемая экономика знаний двигается вперед небольшим числом самых лучших умов. Но они откуда они берутся? Исторически последовательность всегда была такая: сначала военные победы и накопление капитала, а потом появляются исключительные мозги и страна становится мировым лидером в науках и технологиях. Золотой век Греции случился после победы над персами, золотой век арабов — после создания халифата, для Англии пиковым в науке и технологиях был период XVIII — начало XX века (владычица морей и мастерская мира), для Германии — вторая половина XIX и первая половина XX (создание империи и попытки экспансии). СССР и Америка прошли по тому же пути. В СССР пик в науке и технологиях в пришелся на 60-е годы, после победы во Второй мировой войне. Америка стала безальтернативным магнитом для лучших мозгов мира после Первой мировой войны, а с завершением Второй мировой этот тренд стал еще сильнее. Открыть/Комментировать

2020-04-06 19:20:22 Пандемия заставит многие государства и организации задуматься, как избежать повторения таких неприятностей в будущем. Но в основном будут готовиться к прошлой войне. О других рисках мало кто задумается. А что это за риски?

Один из рисков — тотальная зависимость всего и вся от интернета и облачных серверов. Фильмы и музыка — в стриминговых сервисах. Игры идут в том же направлении. Софт — по подписке или в облаках. Рабочие файлы — в облачных хранилищах. Торренты умирают. Популярные мессенджеры все клиент-серверные.

Если исчезнет доступ к зарубежной инфраструктуре, проблемы будут у всех — от пиццерий, которые пользуются облаками Google, Microsoft и Amazon, до учителей, которым нужны Zoom, Dnevnik.ru и Uchi.ru.

Из-за чего может исчезнуть доступ? Самый вероятный сценарий — война. Или просто обострение отношений. Что за этим следует, все уже видели, но это была лишь демоверсия. В случае действительно сильного кризиса Google, Microsoft, Amazon, Apple заставят выключить инфраструктуру в приказном порядке, не считаясь с экономическими потерями. Это может звучать фантастично, но таковы уж экстремальные сценарии — они кажутся невероятными до тех пор, пока не случаются.

Люди, которые за все хорошее против всего плохого, говорят, что избегать войн очень просто: надо вести себя прилично, по-европейски, внедрить демократию и не ссориться с соседями. Но так говорят или дураки, или пропагандисты.

Государства созданы для войны. Это их основная функция. Государства воюют между собой постоянно (в экономике, спорте, культуре, киберпространстве), иногда переходя в горячую фазу с применением вооружений. Экономика и благополучие жителей — не самоцель, это лишь средство.

Демократия по существу ничего не меняет. Демократические государства воюют между собой столь же охотно, что доказали еще изобретатели демократии греки. Миф «демократии между собой не воюют» целиком основан на опыте после 1945 года. Горячих войн между демократиями в этот период было мало просто потому, что почти все демократии находились и продолжают находиться под влиянием одной сверхдержавы и/или имеют общего врага.

Злая воля власть предержащих повышает агрессивность внешней политики. Но государство — это нечто большее, чем просто власть и все население. Большие коллективы обладают свойством эмерджентности. У государств и крупных компаний может быть своя повестка, не совпадающая или частично совпадающая с повесткой тех, кто, как считается, принимает окончательные решения (среди тех, кто убежден в наличии собственной повестки у больших организаций есть такой известный практик, как Михаил Фридман из «Альфы»).

Если большие организации действительно обладают собственной повесткой, почему этому есть так мало свидетельств? Отдельный нейрон вряд ли подозревает о существовании мозга. Мы не можем взаимодействовать с толпой, природой, рынком или государством как единым целым — только с отдельными элементами и проявлениями. Открыть/Комментировать

2020-03-30 12:27:24 Когда все закончится, многие задумаются, как снизить риски новых пандемий. Одна из идей, которая может прийти в голову, — ускорить переход на искусственные мясо, яйца и молоко. Сейчас эти технологии развивают из соображений снижения цен, сокращения выбросов и заботы о животных (кадры с одной из американских ферм, тяжелое зрелище). С этого года может добавиться еще один фактор — уменьшить вероятность возникновения следующей эпидемии. Животные на современных фермах содержатся в огромных количествах и в страшной тесноте. Болезни регулярно выкашивают миллионы кур и свиней, но за пределами отрасли это мало кого волнует. Теперь может внезапно начать волновать. Открыть/Комментировать

2020-03-24 12:54:53 Один из подписчиков спросил, что я думаю по поводу «наступления цифрового тоталитаризма» (отслеживание заболевших по геолокации, обязательные селфи с геометками в Польше и т.п.). Использовать слово «тоталитаризм» пока было бы преувеличением, но движение в эту сторону неизбежно. Правило «если народ между свободой и безопасностью выбирает безопасность, он теряет и то и другое» устарело.

Намеки на то, что это правило обречено, появились 20 лет назад, когда Россия и США начали всерьез бороться с исламистами. Дудаев еще в 1995-м угрожал Москве грязной бомбой в Измайловском парке, а «Аль-Каеда» пыталась приобрести или разработать оружие массового поражения как минимум с 1998 года. Когда такие разрушительные технологии становятся доступны широкому кругу стран, это неприятно, но преодолимо: государства обычно действуют действуют рационально и уравновешивают друг друга. Намного хуже, когда они оказываются в руках одиночек, сект или террористических организаций. Одиночки непредсказумы, а лидеры подпольных организаций, даже если мыслят рационально (как «Аль-Каеда» или ИГ), могут быть заинтересованы в нанесении вреда как враждебным, так и собственным странам.

Любые технологии со временем дешевеют и демократизируются. Вряд ли короновирус разработали специально — но в будущем такой сценарий куда более вероятен. С развитием синтетической биологии, нано- и других потенциально опасных технологий мы придем к ситуации, когда буквально один человек или небольшая организация смогут угрожать всему миру. В такой ситуации цифровой тоталитаризм может оказаться единственным способом выживания. Открыть/Комментировать

2020-03-20 15:39:49 Уэльбек в «Серотонине» про стартаперов Открыть/Комментировать