домики

Самая темная неделя года — время вспомнить об уличной инсталляции The Light Station. В конце 2018 года ее установили в тоннеле в центре Лондона. Проект посвятили сезонному аффективному расстройству, или, проще говоря, зимней хандре. Он состоял из офисных рабочих мест и шести ламп для светотерапии — в 2010-е их начали активно продвигать как один из методов борьбы с депрессиями и нарушениями сна.

Есть и более практичные решения — как в шведском городе Умео, где в 2012 году похожие лампы появились на тридцати автобусных остановках. Апгрейд вовсе не избыточный и не лишенный смысла, если учесть, что в это время года на севере Швеции закат примерно в 2:30 дня.

Совершенно поразительный хронотоп в фильме «Корсаж» Мари Кройцер. Вместо отшлифованных дворцовых интерьеров — потертый мрамор, камень, а кое-где даже и бетон. И все это вперемежку с современной мебелью и электрическими светильниками. Ничто не воспроизводит старину лучше самой старины.

Зданием года по версии портала Dezeen стал культурный центр Argo Factory в центре Тегерана. Чуть раньше в этом году проект получил премию Ага Хана, одну из старейших мировых наград в области архитектуры. Авторы постройки базируются в Нью-Йорке: это компания Ahmadreza Schricker Architecture North, основанная ирано-австрийским архитектором Ахмадрезе Шрикером.

За последнее десятилетие в Иране появилось много интересной архитектуры (я показывала ее, например, здесь), но это здание играет особую культурную и политическую роль: здесь открыли первый с 1979 года частный художественный музей. Раньше в постройке 1920-х находился пивоваренный завод. Он долгие годы пустовал — в стране действует сухой закон, за алкоголь наказывают поркой и тюремными сроками.

За время простоя кровля обвалилась, и теперь ее место заняли металлические «шапки», которые перекликаются с крышами соседних домов. Эти новые конструкции зависли на высоте 50 сантиметров . Свет проникает в зазор между старым и новым, освещая новое искусство.

В этом году я писала про разбомбленные здания в центре Белграда. Автор канала Сэр с горы Алексей Дмитриев недавно съездил туда и задокументировал руины более подробно. Соглашусь с главной мыслью текста: по силе воздействия никакой мемориал не сравнится с реальными следами войны.

На канале еще много интересного:

— Псевдоготический храм под Тверью — близнец Чесменской церкви в Петербурге
— Юрты и невероятная природа в Кыргызстане
— Редкий деревянный модерн в Гороховце

Мысленно залезаем на Снежку — гору на границе Чехии и Польши. Снег и мелкие камни проносятся мимо со скоростью до 250 километров в час, в лицо дует животворящий ледяной ветер. К счастью, есть где спрятаться: ледяной покров держится до 7 месяцев в году, так что на Снежке находится популярный горнолыжный курорт, а также метеорологическая обсерватория и совершенно внезапно почта.

Почтовое отделение считается самым высокогорным в Чехии, и это тоже часть туристического опыта. Здесь можно согреться, выпить кофе, купить и отправить открытки. Здание построили в 2008 году по проекту Hut Architektury Martin Rajnis, и это такой «младший брат» антарктических станций: вместо фундамента у него металлические опоры, во время непогоды все окна можно закрыть деревянными ставнями с гидравлическим приводом. С внешней стороны — терраса со смотровой площадкой, откуда видно земли Польши и Чехии.

В Париже нежно отреставрировали Национальную библиотеку Франции и сделали новую парадную лестницу — из чего бы вы думали? — из алюминия. Новому времени — новые титульные материалы. Мне кажется, это гениальный ход: с одной стороны, металл точно указывает на новизну конструкции, с другой стороны, он переотражает среду и растворяется в ней, не привлекая слишком много внимания.

Зал Лабруста, о котором я подробно писала здесь, тоже конечно же привели в порядок.

Институт цвета Pantone объявил, что цветом следующего года станет сложный розово-красный оттенок Viva Magenta. По случаю напомню вам про деревянный сарай (он буквально так и называется — ’The Shed’), который в 2013 году возвели рядом с лондонским Национальным театром. Павильон поставили на время, пока шел ремонт в основном бруталистском здании. Архитекторы — Haworth Tompkin.

Узнала о культе вокруг ретрофутуристических киосков К67 — элементе «народного капитализма» в странах Восточного блока. Есть студия, которая их прицельно реставрирует, и кафе Kioski в берлинском районе Кройцберг. Один из киосков даже привозили в нью-йоркский МоМА на выставку про архитектуру Югославии.

Число в названии отсылает к году, когда словенский архитектор Саша Мехтиг придумал и запатентовал их. Они модульные — то есть их можно лепить друг к другу хоть до бесконечности — и до сих пор встречаются много где в Европе, а некоторые образцы покупали в США и Новую Зеландию. Того и гляди, эти веселенькие пластиковые кубики заполонили бы всю планету, но их перестали производить после провозглашения независимости Словении в 1991 году.

«Павильон для медитаций» соотечественников из бюро FAS(t). Восьмиугольный, бревенчатый, с шатровым сводом и единственным маленьким окошком. Очень сорокинско-пелевинская история.