2023-04-03 10:06:01
Варя Бабицкая пишет в ФБ, и я с ней согласен:
Вы (не ты, мой читатель — это фигура речи, конечно) меня достали уже со своей национальной виной, поэтому я предлагаю ультимативный ответ — несколько цитат из эссе Ханны Арендт, которую сторонники «партии виноватящих» так любят поднять на флаг, явно толком не прочитав. Эссе называется «Организованная вина и всеобщая ответственность» — знакомо звучит? Каждый из этих пассажей мог бы быть написан сегодня.
1) «Чем серьёзнее военные поражения вермахта на полях сражений, тем более очевидной становится победа нацистов в политической борьбе, которую так часто ошибочно считают простой пропагандой. Главный тезис нацистской политической стратегии состоит в том, что нет никакой разницы между нацистами и немцами, что народ един в своей поддержке правительства, что все надежды союзников найти часть народа, не заражённую идеологически, как и все призывы к демократической Германии будущего, являются чистыми иллюзиями. Из этого следует, конечно, то, что нет никакого различия в вопросе ответственности, что немецкие антифашисты пострадают от поражения не меньше, чем немецкие фашисты, и что союзники проводили такие различия в начале войны только в пропагандистских целях. Ещё одно следствие состоит в том, что постановления союзников относительно наказания военных преступников окажутся пустыми угрозами, потому что не удастся найти никого, к кому нельзя было бы применить определение военного преступника».
2) «Самый радикальный лозунг, который появился у союзников во время этой войны («хороший немец — мёртвый немец»), имеет прочную основу в реальности: единственный способ определить противника нацистов это увидеть, когда нацисты повесят его. Никакого другого надежного признака не существует».
3) «Каким бы ни было будущее Германии, оно не будет определяться ничем, кроме неизбежных последствий проигранной войны — последствий, которые по своей природе носят временный характер. Не существует никакого политического ответа на немецкие массовые преступления, а уничтожение семидесяти или восьмидесяти миллионов немцев или даже их постепенная смерть от голода (о которой, конечно же, никто, кроме нескольких психотических фанатиков не мечтает) означали бы просто победу нацистской идеологии, даже если власть и право сильного перешли к другим людям».
4) «Каждый раз, когда общество через безработицу лишает маленького человека его нормальной жизни и нормального самоуважения, оно готовит его к этой последней стадии, когда он готов взять на себя любую функцию, даже палача. Один выпущенный из Бухенвальда еврей обнаружил среди эсэсовцев, которые дали ему бумаги об освобождении, своего бывшего одноклассника, к которому он не обращался, но все же пристально смотрел. Вдруг тот, на кого он смотрел, сказал: «Ты должен понять — я уже пять лет как безработный. Они могут делать со мной всё что угодно».
5) «Если сказать члену этого нового профессионального класса, созданного нашим временем, что его призовут к ответу за то, что он сделал, он не почувствует ничего, кроме того, что его предали. Но если в шоке катастрофы он действительно осознает, что на самом деле он был не только функционером, но и убийцей, то выходом для него будет не бунт, а самоубийство — точно так же, как многие уже выбрали путь самоубийства в Германии, где волны самоубийств идут одна за другой. И от этого никому из нас пользы тоже не будет».
6) «На протяжении многих лет мы встречали немцев, которые заявляют, что им стыдно быть немцами. И у меня часто возникал соблазн ответить, что мне стыдно быть человеком».
7) «Идея человечества, очищенная от всякой сентиментальности, имеет очень серьёзные последствия, требуя, чтобы в том или ином виде люди взяли на себя ответственность за все преступления, совершённые людьми, и чтобы все народы разделяли бремя зла, совершённого всеми остальными. Чувство стыда за то, что ты человек, глубоко индивидуально и по-прежнему остаётся неполитическим выражением этой идеи.
2.0K viewsAndrei Desnitsky, 07:06
Д
