2022-04-20 21:51:03
У меня в 90х был один случай. Жил на Кавказе, уже была война в Чечне, еще первая, уже была пара поездок «за Терек» и знакомые пригласили в гости, но предупредили, что поскольку я военный «федерал», а будут за столом и люди с «той стороны», чеченцы, чтобы у нас не было конфликтов и это такое требование хозяина дома к своим гостям, а на Кавказе это серьезное дело. Было двое молодых чеченцев, постарше меня тогда и конечно мы долго говорили о войне, о правде каждой стороны. Это был совершенно прямой, спокойный разговор, аргументы которого я хорошо помню и с годами они у меня только подтвердились. До сих пор спокойно общаюсь с чеченцами, которые были «с той стороны», даже с некоторой уверенностью.
В принципе кавказцы ближе по мировоззрению чем многие «дорогие россияне». Просто вырос в этой среде и другой особо не знаю. Кавказ любит прямоту взгляда и ты привыкаешь, принимаешь это правило. Это про умение видеть в войне главное требование — быть в любых обстоятельствах мужчиной, сохранять достоинство.
На Кавказе это часто называют «душок» — такая показательная смелость и мужество. Дух внутри, а душок наружу, в публичное. Дух про решение, а душок про поступок. Душок это признак воли. Кавказцы понимают это слово по-своему и мне это близко, я в этой культуре воспитан.
Мы говорили о грязной войне, о Кремле, о мирных людях, несправедливости, но это был нужный разговор за столом. Мужской. Давний. Полезный сейчас.
Когда мы поговорили и прощались, мы знали, что вернемся на войну. Нальчик был тыловым, спокойным городом, несколько крупных боев, в том числе и в моем погранотряде произойдут уже намного позже. Мы прощались и мои знакомы враги «с той стороны», протянули руку и я ее пожал. «Дима, хорошо, что мы встретились и хорошо бы нам там не встретиться. У тебя есть душок. У нас наша правда у тебя своя. Но мы заметили, как ты уверенно говоришь, хорошо для нас, что таких у вас мало, и еще мы заметили, что когда ты нарезал из тарелки мясо, нож который ты взял со тола, ты положил поближе к себе, под руку — это тоже мы заметили.»
Говорят, эта культура кавказского стола уже поменялась, не зовут за один стол своих друзей, которые между собой враждуют — может зря, а может правильно.
Мы были молоды, стройны, кудрявы и еще не умели глубоко и честно ненавидеть, это зрелое чувство. Но хорошо, что мы умели понимать, как могли. Это была неправильная война и у нее нет оправдания, но когда она идет — у тебя всегда есть сторона, которую ты не выбираешь, она сама тебя выбирает.
Это так. Я русский, был, буду, а они чеченцы и у нас одна война и разные стороны, но мы тогда понимали абсолютную несправедливость грязной войны. Её тотальную безбожность. Мы пожали руки, теплые и крепкие, которые знают холодок оружия, знают и помнят.
Мне бы хотелось встретиться с ними сейчас — уже не враги, надеюсь, зрелые мужчины, которые немного раньше многое поняли про сейчас. Возможно они продолжают воевать на новом фронте, а может уже истлели двадцать с лишним лет назад в земле Самашкинского леса или уехали в Европу. Надеюсь нет. После войны надо жить на своей земле. Это очень русское качество — вспоминать своих врагов с некоторой долей достоинства, снисхождения, уважения и надежды, что уважение останется, а вражда погибнет на войне. Это осталось в прошлом веке.
Мне в жизни очень помог этот случай, этот разговор, который помнят десяток моих кавказских знакомых.
Надеюсь.
334 viewsDmitry Karpov, edited 18:51
C
