Капитан

2019-03-13 11:17:00 Channel photo updated Открыть/Комментировать

2019-01-25 20:08:03 Историческое фото: мы с Найнэшем на фоне разборки кораблей Аланг. Надеюсь мы не стоим на куче асбеста, или еще чего. Открыть/Комментировать

2019-01-25 19:54:38 В первых воротах всё очень даже прилично. Везде висят таблички о безопасности труда и обращения с оборудованием, и баллонами с газом. Все ходят в касках. К нам приставляют специального человека, который следит чтобы мы не подходили ближе безопасного расстояния к месту где работают сварщики и грузчики. Работы тут не хитрые: режут метал газовой сваркой чтобы они точно подходили по длине в кузов популярного грузовика ТАТА. Потом под крики бригадира человек двадцать поднимают листы, и грузят. Полные грузовики тут же сменяются пустыми, работа никогда не останавливается. Этот сухогруз среднего размера разбирают пол года руками трехсот рабочих, перевел для нас Найнэш слова улыбчивого скромного мужчины из администрации, который смотрел на меня как на Иисуса, ну или, скорее, как на Будду. Последнюю церковь с крестами я видел на 700 километров южнее, так что вряд-ли тут кто-то говорит «господи», или «Исус воскрес».

Половина сухогруза глядит мне в глаза поперечным срезом, облепленным микробами-рабочими, которые снуют по периметру как муравьи. Его полукруг сияет искрами как обруч в цирке, через который прыгает всякая живность. Кажется что корабль нарезают кольцами не иначе как докторскую колбасу, когда кольцо уже не держится за корабль, и опрокидывается на пляж, микробы в сварочных масках и с черными от сажи и мазута руками нарезают его на более мелкие части.

Рядом со мной стоят пятиметровые баллоны с кислородом. Метрах в двадцати на корточках сидят человек тридцать, у каждого второго в руках газовая сварка, на лице маска. Один держит, второй режет. Все это на такой жаре, что мне даже просто стоять в тени вдалеке от них, жарко настолько что мое любимое белое поло липнет к телу.

Мы идём к следующим воротам, потом еще одни. Везде сценарий повторяется: выступление Найнэша перед администрацией, я улыбаюсь и киваю, дальше нас просят занести данные в специальный журнал посещений. В таких журналах обычно копирую дату из предыдущей записи, чтобы меньше напрягать память. 10/01/2017… Не часто же у них бывают гости. Понятно почему многие так округляют глаза, завидев европейца, переступающего порог калитки. Значит ребята в форме на проходной таки не даром свой хлеб едят — случайный гость здесь редкость. Некоторые ворота закрыты на замок, и если заглянуть в щель, видно что корабля напротив нет. Судя по всему не купили еще. Старые танкеры и сухогрузы продают на специальных аукционах. Обычная цена, по которой уходят с молотка: 400 евро за тонну. Скупщики из таких стран как Индия могут себе позволить предложить судовладельцу более высокую цену. Это возможно за счет экономии на природе, условиях труда, и его оплате. Грубо говоря, правительство Индии меняет жизни и здоровье своих граждан на метал — классический сценарий.

Прошло два часа, мы продвинулись на несколько километров вдоль забора. Осталось еще больше двенадцати, но я точно увидел то что хотел. Танкеры разных калибров, один был шириной метров 50. Его внутреннее хранилище для нефти может запросто уместить в себе рейв-вечеринку. Он лежал распиленный поперек, и смотрел последний раз на этот мир. Еще пару месяцев и микробы растащат его по углам корабельной барахолки и плавильным печам по всей стране. Буксиры, и даже военные катера грустно упирались в берег носом, и ждали поглощения временем.

В прибойной линии между кораблями можно было увидеть остатки уже разобранных: куски кормы, огромный двигатель, на 2–3 этажа, рулевые устройства. Некоторые из дворов специализировались на нефтяных платформах и бурильных установках.

На противоположной стороне улицы расположилась огромная гремящая свалка метала, где постоянно происходило какое-то движение из людей и механизмов. Там тоже резали, грузили, вывозили. Масштаб происходящего подкрепляют данные википедии: эта разборка удовлетворяет 10% потребностей индийской экономики в металле. А ведь автомобилестроение и производство стали одни из основных секторов экономики в этой стране. Открыть/Комментировать

2019-01-25 19:45:53 Эта стена из ворот тянется на 15 километров. И за каждыми створками по одному два корабля и несколько сот рабочих. Всего в работе находится 30–100 суден одновременно.

Сначала едем медленно вдоль забора, заглядывая в открытые ворота и калитки. Найнэш до сих пор не может поверить что мы попали в зону, и ему кажется что нас вот-вот поймают и выставят. Я почему-то уверен что ничего такого с нами не произойдет, и теперь уж можно позволить себе расслабиться и получить то зачем мы проделали столько работы, и заехали так далеко.

Наш гид притормаживает возле работяги, который идет в драной грязной робе и замасленной каске вдоль дороги. Говорят на Хинди, по жестикуляции понимаю что можно заходить смотреть, но только в касках. Хм, довольно просто как для места, где по словам СМИ нарушено всё, начиная от экологии, и заканчивая правами человека. Хотя все мы знаем как работают издания. Бизнес, прибыль которого прямо пропорциональна заинтересованности читателя, будет заинтересовывать такового. Вот если бы прибыль газетчики получали за максимально непредвзятую передачу фактов, тогда другое дело.

Заходим в первые ворота, которые показал нам рабочий. Первым идёт наш гид, он рассказывает всем одну и ту же историю. Из-за того что практически всегда это смесь с английским, можно приблизительно себе представить содержание разговора. Начинается всё с утреннего звонка. Ему звонит сестра, Пужа, которая работает на ресепшене в отеле. Из трубки в его сонное сознание врывается ураганом совершенно неожиданная история: приехал иностранец, еще и моряк, который ищет машину, чтобы поехать на север, в Гуджарат, искать не пойми что, для этого хочет машину, и выезжать нужно непременно сегодня. Все-таки удалось отговорить моряка нарушать закон, и он, Найнэш, вызвался сопровождать их, переводить, помогать договариваться, и всячески оберегать от опасностей. Дальше в отеле в Сурате их с подругой не хотели селить, потому что нет свидетельства о браке, но в третьем из посещенных менеджер любезно согласился сдать нам три отдельных номера. Потом, когда мы разобщались, он был так добр намекнуть что ночевать им можно будет в одном, но вещи придется оставить в разных, на случай облавы полиции. Потом иностранец захотел сам водить машину, и у него получилось очень даже хорошо, но было несколько очень страшных моментов. По дороге на привалах моряк ел национальную еду: панир масала и чапати, и ему очень нравится.

Почему-то у Найнэша вызывает по истине бабушкин восторг мое увлечение индийской едой, он каждому встречному рассказывает как мне понравились панир масала, и курица кари, и как я ем разные чапати, и как правильно их разрываю руками. Конечно-же в каждой беседе он упоминает как Ксюше не нравится что в отелях бывает грязно, и как мы искали в Бхавангаре что-то получше, и поселились в большом и красивом резорте с панорамными окнами и бассейном. И как она почти ничего не ест, и только пьет кофе и курит.

История Найнэша всегда занимает минут 15 и иногда я не выдерживаю и одергиваю его, иначе он может провести пол дня просто рассказывая разным прохожим одну и ту же историю. Я понимаю что это культура и что для них это правда важно, но мне бы увидеть свои корабли уже. Открыть/Комментировать

2019-01-25 19:00:05 Морской офицер позвал нас поехать таки к нему в офис. По его словам нам прийдется заполнить какие-то формы, после чего он сутки подумает пускать ли нас к мертвым кораблям. Мы отъехали от сторожей кладбища на пару сотен метров, и остановились на обочине. Пол часа поиска в сети, и надежда попасть куда ехали, почти рассеялась. Большинство таких же моряков, приехавших поглазеть на разборку, говорят что разрешения туристам не выдают уже пару лет. Какая-то французская пара написала, что прождали разрешение неделю, и потом уехали ни с чем. Выходит что всё зря. Весь путь с Тенерифе в Варшаву, оттуда Стамбул, потом Абу-Даби, пересадка в Кочи, трущобы Мумбаи, два дня на пыльной дороге, где мы вдохнули столько смога, что кажется можно уже записаться в группу риска по респираторным заболеваниям, куда обычно заносят шахтеров угольщиков — всё напрасно. Всё время и ресурсы принесены в жертву богу любопытства, ведь именно оно защекотало внутри, и не унималось пока не проехал пол мира, и не пробрался через места, где иностранцев не видели, и которые просто не предназначены для нас. Даже наш гид и водитель, а в результате друг, Найнэш, чувствовал себя не в своей тарелке здесь. Он родом из провинции чуть севернее Гоа, и Гуджиратцы не принимали его за своего. Он жаловался что даже плохо их понимает. Чем дальше мы отъезжали от Мумбаи, тем чаще я слышал как он переходит на английский, объясняясь с кем-то из местных. Его тревога и напряжение все росли. И вот сейчас он сдался, он просто не мог договориться, не мог разрешить проблему, которая в самый последний момент угрожала сорвать всё мероприятие. Судя по всему настал мой час. Наверное со стороны это звучит грубо, но такой уж у меня характер. Я начал просто командовать беднягой: позвони туда, скажи то, спроси это, и так далее. У него трусились руки, но все указания выполнял. Было видно что Найнэш абсолютно не ожидал что я буду пытаться что-то решать в этой такой агрессивной, и непонятной для него среде.

Потом по доброй славянской привычке, и к огромнейшему недоумению нашего добродушного гида, я нашел способ попасть на территорию. Бесплатно и без разрешений. В основном я стараюсь искоренить в себе постсоветские артефакты поведения как ненужные пережитки прошлого, которое не имеет ничего общего с будущим и настоящим, но иногда они помогают решать такие проблемы, которые казалось бы не возможно распутать. Можно сказать что это был именно тот, один на миллион, случай, когда инстинкт «бывалого бойца» спас нас от большой неудачи. Правда вполне возможно что не будь во мне закопано множество вот-таких заноз прошлого, то угроза поражения и не нависла бы над нами грозовой тучей в этот ясный день.

На охраняемой Территории еще грязнее чем на дороге, но не так плохо как в трущобах Мумбаи. Дорога тянется вдоль пляжа. На стороне моря стоит кирпичный забор высотой три метра, каждые 50–100 метров ворота и вывеска. Иногда они открыты, и можно увидеть над каким судном работают здесь. Иногда открыта только калитка, и нужно подойти чтобы оценить содержимое двора. Часто корабль настолько большой, что его видно гораздо выше забора, и даже с дороги можно прикинуть кого сейчас разбирают в этой компании. На вывесках надписи по-английски, что-то вроде: «Ship breaking Alang industries», или «Indian Ship Refubrishing» и так далее. Открыть/Комментировать

2019-01-25 18:52:12 Пропускной пункт. Рядом на плетенном стуле мужчина лет тридцати лениво выставляет правую руку в сторону. Ему настолько незачем напрягаться, и он настолько не знает какова истинная причина того что он тут находится, что он даже не будет вставать останавливая несанкционированное проникновение на стратегический объект, вокруг которого было так много шума последние двадцать с лишним лет. Кстати, никакого шлагбаума нет. Просто островок посреди дороги в виде бетонной будки, и еще одна арка, вроде той что проехали десять километров тому, въезжая на территорию рынка корабельных органов.

За два дня у меня уже появились подозрения что наш гид не самый лучший взяточник, но в этот раз всё пошло совсем не по плану. Во-первых нас не пропустили, во-вторых вызвали меня, и объяснили что для въезда иностранца на территорию нужно специальное разрешение морской полиции. Ближайший офис находился в городке, до которого нужно ехать 200 километров на запад. По индийской дороге — это четыре часа настоящего сражения за каждые сто метров. Всего в будке находилось человек семь. Зачем их там так много? Есть две версии: первый вариант, это чтобы трудоустроить как можно больше народу, как в той кофейне, где впятером подавали мне кофе, или в грузовиках, где есть отдельный человек чтобы маяковать рукой в окно вместо сигнала поворотников, вторая версия, что это место было довольно подогрето взятками от проезжающих авто, и тут собрались все у кого в этом регионе была форма цвета хаки. Прямо напрашивается метафора с пчелами и медом, ну или сами знаете какая еще. Самый старый, важный и тучный джентельмен среди них упрямо отказывался встретиться со мной взглядом, постоянно болтал по телефону, и небрежным жестом своей упитанной руки, на которой я насчитал три толстых золотых перстня, толкнул через стол грязную засаленную пластиковую папку. В единственном полиэтиленовом файле был лист, который и говорил о том что проехать без разрешения нельзя, и даже с разрешением нужно будет приплатить 50 баксов на каждого иностранца. Внизу был номер телефона, его тут-же отдал Найнэшу, что-бы тот решал как же нам быстро получить это разрешение. Эх, мне бы остаться с тем старым корупционнером наедине, дело пошло бы веселее. У него на лице написано что сотка баксов так и просится в карман. Но бетонный кубик был заполнен ребятами в форме под завязку, они так и ждали что я начну доставать купюры, и тогда начнется большая дележка вновь пойманного иностранца. Думаю так будет слишком дорого, нужно искать другие пути. Открыть/Комментировать

2019-01-25 18:39:41 Когда мы поравнялись, я улыбнулся и поднял ладонь вверх, как-бы поздравляя с тем что их жизнь закончится не сегодня. Наш гид резко одернул меня. — Нельзя ни в коем случае показывать что виноват! У нас будут проблемы! — злобной миной и раздраженными жестами прогоняет их. Позже он объяснил мне тонкую индийскую дорожную психологию. Даже если они были не в своем ряду, втроем на мотоцикле, и нарушали все правила на свете, только мое согласие быть неправым станет поводом для расправы на дороге. — Когда-то на перекрестке я зацепил мопед, который подрезал меня, выезжая на красный свет. Тогда меня избили восемь прохожих… Им было все-равно кто виноват.. — признался Найнэш с видом парня пережившего некоторое дерьмо.

За два дня пути к разборке кораблей, я увидел огромное количество мертвых животных. Как-раз километров за 12 до заветного пляжа, и пару километров до арки с вывеской «Добро пожаловать в Аланг, самую большую разборку кораблей», на обочине лежал мертвый рыжий пес размером с питбуля. Будь я знатоком судебной медицины, определил бы точно как давно погиб питомец, помню в детективных сериалах герои довольно ловко прикидывали когда кто умер по степени опухлости, и по тому что откуда вытекало и где коченело. Как и большинство встреченных на дороге трупов, этот был похож на надувной шарик, или детскую тканевую куклу, туго набитую опилками. Почему-то практически не встречались животные на других стадиях разложения, ведь по идее дальше газы должны разорвать мягкие ткани, которые постепенно стекут по костям, и останется только кожа да кости, а еще чуть позже просто скелет. Видно на такой жаре они надуваются в первый же день после гибели, а с наступлением темноты их собирают, либо съедают ночные животные.

Там где земли касался открытый рот пса, начинался маленький ручей, который заканчивался в метре небольшой лужей. Похоже что над разборкой животного уже плотно трудились, а результаты работы стекали в ручей, после чего впитывались в землю. Теперь из пса построят свои новые клетки: мухи, дерево, трава, червячки. Червячка съест курица, дерево погрызет гусеница, траву пощипает корова. Гусеница станет красивой бабочкой, которой будет любоваться человек, который потом съест куриный кари, и бросит немного говядины другому, живому, псу.

Сразу после торжественной вывески начались бесчисленные лавки со старыми деталями от танкеров и сухогрузов. Вот целый двор оранжевых спасательных шлюпок, вот горы толстых якорных цепей, а вот размером с двухэтажный дом, стоит дизельный двигатель — сердце отработавшего корабля. Это по истине напоминало рынок органов. Частей тел больших ржавых гигантов. На самом деле в тот момент мы находились в луже, которая наполнялась по тонкому ручью двух-полосной дороги, ведущей от разлагающегося трупа корабля. Именно здесь частички их тел впитаются экономикой Индии.

Десять километров вверх по ручью из грузовиков, везущих части кораблей туда, где их превратят в новые танкеры, автомобили, тостеры, кому-то сделают протез ноги, отстреленной пулей вылитой из того-же танкера.

Еще шесть километров, и над зданиями вдалеке уже можно увидеть самые большие из танкеров и сухогрузов, окруженные частоколом из кранов. Если не знать куда мы едем, может показаться что это строительная верфь, или что корабли стоят на погрузке. Открыть/Комментировать

2019-01-25 18:26:51 Дорога в Аланг выглядит вполне прилично, когда смотришь изображение со спутника на Гугл карте: четыре полосы асфальта, по которым едут машины. Что может быть проще? Садишься за руль, и едешь. Движение левостороннее, но чем я хуже 34 % населения планеты, которые справляются с праворульными машинами?
На ресепшене девушка, после нескольких часов уговоров, заставляет меня согласиться ехать с гидом-водителем. Я не совсем понимаю зачем его брать, но раз по закону мне нельзя водить, то безопасней с ним. Так и быть, не буду испытывать судьбу.

Еще по дороге в отель из международного аэропорта Мумбаи, обратил внимание на хаотичность движения на дорогах, которое больше напоминает косяк рыбы, чем упорядоченность автомобильного трафика. Выезжаем в 5 часов вечера, следующая остановка — Сурат. Просто город на карте, который находится по дороге, просто чтобы заночевать в отеле. Позже оказалось что это текстильная столица Индии, где я купил себе классных поло левайс по 9 евро. Но до футболок еще триста километров. Триста километров по дороге, которую можно целиком объявить зоной отчуждения и нарушения прав человека, и возможно даже законов физики.

Наш водитель, Нэйнеш, включил сигнал поворота, зажал кнопку гудка, и резко вклинился в поток. Я никогда не стал бы так вести себя на дороге, во первых в потоке много мопедов, и мы на своем семиместном внедорожнике, могли запросто превратить штук пять из них в одну большую котлету из людей и метала. Вот вторых это же просто не прилично! Как я ошибался… Через два дня, держа руль правой рукой, переключая передачи левой, я жестко разгонял мопеды как стаи мух, и почтительно проскальзывал между грузовиков, даже не думая о вежливости. Тут выживает сильнейший. Если проявишь малейшую нерешительность, или уважение (которое тут же принимают за слабость), сразу появится кто-то, бранящий через окно, или даже жестом предлагающий остановиться на обочине и выяснить отношения по мужски. Только сила — педаль газа в пол, зажимаешь сигнал, и едешь куда тебе надо. Через время, в общем оркестре гудков, даже через закрытое окно четко слышу приближается ли он, как далеко, в каком направлении. По тембру определяю мопед, легковушка или грузовик. По ускорению, да, мне кажется я стал различать эффект доплера на слух, можно даже понять что водитель сердится, и прилично дал газу при маневре. Все это формирует объемную картину ситуации на дороге, и я, как летучая мышь, маневрирую, торможу, газую, сигналю, кричу на кого-то — настоящая дорожная бойня.

Наступил момент когда я очень уверенно себя чувствовал на дороге. Уже почти не путал поворотники с дворниками, рука не тянулась переключать передачи где-то на двери. Перед маневром посмотрел в правое зеркало, а когда перевел взгляд вперед, меньше чем в двух метрах перед капотом приближался мотоцикл с тремя пассажирами. Разница в скорости была такая, что я уже готовился резко увести наш джип в отбойник, но инстинктивно нажал педаль тормоза. Отсутсвие АБС, чего я никак не мог ожидать от современной машины, тут же пустило нас в занос. Пронзительный звук, до мотоцикла метр или даже меньше, водитель поворачивает голову, и через два плеча товарищей его взгляд встречается сначала с капотом, потом с моими глазами. В нем полное спокойствие, видно в такой ситуации не до эмоций. Отрабатывает ручкой газа, и мне кажется мы почти коснулись, когда его скорость наконец становится выше чем у нашего Махиндры Скорпио — очень модного индийского джипа. Открыть/Комментировать

2019-01-25 18:18:30 Впервые ступил на борт корабля когда мне было почти 26. Это был паром из города Сплит на побережье Хорватии к острову Хвар. Такое путешествие занимает пару часов. Удивился тому как огромный металлический остров, в который заехало пару десятков машин, и зашло пару сотен человек, легко закрыл створку стального трапа, и направился по своим делам. Для меня это было чем-то невероятным — он действительно по обьему был как многоэтажка в которой я вырос в Киеве. В тот момент мои чувства можно было сравнить с таковыми, если бы мой дом в спальном районе постсоветского мегаполиса вдруг стартонул ракетные двигатели и улетел в космос, унося меня, например, на марс.

После этого я побывал на очень разных кораблях и яхтах. У каждого были своя история и назначение. Еще больше гигантов я наблюдал проходящими около меня в море, портах, под мостами. Почему-то никогда не задавался вопросом куда они деваются когда отслужат срок. Куда уходят престарелые стальные великаны?

Мы видим их только здоровыми и сильными, когда на полном ходу играют с волной и ветром. Смотрим ролики на ютубе и сюжеты по Дискавери, где бутылку шампанского разбивают о борт, отмечая начало новой жизни в океане, как шлепок ладони акушера по жопке новорожденного. И, как первый крик, гремит радостный гудок, и впервые чихает огромный дизель, выплевывая первое черное облако из трубы высоко над палубой.

На борту работают люди — это душа морского существа. Планируют передвижения, изучают погоду, выбирают под каким углом стать к волне, быстрее или медленней. Команда — характер корабля, определяет его судьбу. У него вдумчивый взгляд капитана, но резко набирает обороты, по команде механика, и опрятный из-за того как боцман орет на матросов и любит чтобы всё на местах да палуба блестела.
По воле решений экипажа на лице корабля появятся шрамы от встречи с айсбергом или другим судном, он же выберет в какой зайти порт, прийти ли на помощь терпящему бедствие, какой груз взять, на какое судно перегрузить прямо посреди океана. Будет это гуманитарная помощь Африке, или контрабанда из Южной Америки. Или же будет возить детей смотреть как киты едят планктон у берегов Мадейры. А может всё сразу, ведь мир же не черно-белый, да?

Пройдет двадцать пять, сорок, пятьдесят лет. Корабль работает, избегает опасностей и штормов, но вот косо смотрит менеджер компании судовладельца, который родился когда корабль уже совершил первый северный вояж, и весело резал волну океанов, наматывая один за одним круги параллелей и меридианов нашей планеты как пряжу на клубок. В порту он уже не выделяется, а скорее наоборот теряется среди больших современных судов. Они же почтительно обходят его, понимают что двигатель без турбины, да и подруль уже не тот… Помпа работает без остановки, вода сочится изо всех щелей. Постоянный ремонт, сварка, ржавчина, многих деталей не выпускают лет десять — тратит все больше денег компании. Уже не учат в институтах матросов работать с таким оборудованием, все сложнее с кадрами.

Пора в последний вояж. И он уходит. Капитан командует проложить маршрут в чистилище. Механик дает последний «полный вперед» огромному двигателю. Вряд-ли кто-то моет палубу, да и ремонт уже не понадобится.

Старика-гиганта разгоняют до предела, и направляют в пляж. Операцию производят во время максимального прилива, что-бы корабль подальше забрался на сушу. Теперь душа покидает корабль. Команду высаживают, и приходят они — те кто вернет всё на свои места. Им не важно где и сколько прошел этот корабль, для них он лишь столько-то тонн стали, столько километров кабелей, и столько-то рупий в кармане да хлеб на семейном столе.

Бросают якорь прямо на берег, чтобы отлив не стаскивал судно обратно в море, откачивают топливо и другие опасные жидкости, выносят всё оборудование, которое можно продать, и начинается процесс резки. Из под газовой сварки куски падают вниз на пляж, откуда их волочат бульдозерами или руками работяг к месту, где сварщики порежут на листы, которые можно поместить в грузовик… Открыть/Комментировать

2019-01-15 23:52:27 ​​Путь на север Индии оказался не таким простым. Устал удивляться. В старом отеле, какие можно увидеть в сериалах годов так 80х, в номере, где пульт от телевизора перетянут резинкой, вспоминаю дорогу к нашему самому новому году…

…Егор с командой на «Британни» обогнали меня на закате, и стали двумя огоньками на горизонте: нижний — ходовой на корме, верхний — на топе мачты. Тот что ниже, находится в метре над поверхностью океана. Волна три метра, потому он мерцает, размеренно отбивая ритм дыхания нашей морской жизни. Верхний фонарик колышется над нижним совсем иначе. Его видно постоянно, и колебания подчиняются странному, и очень комфортному закону. В нем есть периодичность большой океанской волны, на которую накладывается рваность ветровой, и биение самого ветра, который давит в парус, и то наклонит на 45 градусов, заставив яхту побежать по волнам, то отпустит на волю водной стихии. Добавляем работу нейросети в голове рулевого, и получается то, что мы называем «живой природой». Да, фонарик жив, и трепещет над водой как лепесток цветка, как ворсинка на крыле у птицы, как спинной плавник у рыбы.

Отрабатывая ночную вахту можно смотреть на звезды, можно наблюдать за искрами светящегося за бортом планктона, и взрывами светящихся медуз, можно слушать музыку, или болтать обо всем на свете с напарником. Но в этот раз гвоздем ночной программы для меня стали именно эти огоньки жизни на горизонте. Смотришь на них, и в тебе разливается тепло понимания что ты не один в этом бескрайнем черном космосе, хоть и полного жизни, но в той форме, где ты уже далек от вершины пищевой цепочки.

Распределили вахты. Спать. Моя в два часа ночи, отпустил напарника, пускай не мучается, в такую погоду звездами не полюбуешься, лучше отдохнуть. От скуки гоняюсь с «Британни». Думаю сейчас пролечу мимо, и в рацию накричу как круто быть первым) Режим гонки включается сразу как вырубаю автопилот — этот парень хоть и экономит много сил, но с ветром и волной работает плохо, от чего теряется процентов 30 скорости. Прошел час, огни гораздо ближе, предвкушаю победу, придумываю речь для сеанса радиосвязи. Огни странно себя ведут, верхний резко устремился вниз и влево. Может показалось? Я довольно сонный, и гонка затеяна именно для борьбы с дремотой. Скорее всего привиделось, ну с чего бы в такую погоду крениться. Догоняю, но успокоиться не выходит, тревога решила вахтовать со мной, и не собирается уходить.

Еще пол часа — треугольник. Слева внизу белый, сверху белый, справа внизу зеленый — «Британни» повернута ко мне правым бортом, наши курсы пересекаются, зачем ребята сменили галс? Еще пять минут пеленгую огни, понимаю что их яхта стоит на месте, топовый огонь движется наподобие маятника. На всякий случай беру полнее, чтобы обойти по корме, так безопасней всего. Иду по возможности медленно, чтобы рассмотреть что происходит. Вот уже видно паруса… Парус. Он один, переднего треугольника нет. Зачем убрали? Еще ближе, вижу фигуры в копите. Движение. Бл..ть, они достают парус из-под яхты. Минут пять просто продолжаю двигаться вперед, и пытаюсь осознать увиденное. Наверное показалось. Точно показалось. Ну что парусу делать под яхтой? Погода конечно свежая, но безопасная. Скручиваю стаксель, разворот, возвращаюсь к Егору и «Британни». Идут под одним гротом, рация молчит. Пару раз обхожу, ночью подходить близко не хочу. Пристраиваюсь в корму, до утра будем идти за «Бриттани», а там попробуем установить аудио контакт минуя технологии — просто покричим громко с борта… Открыть/Комментировать