Впервые ступил на борт корабля когда мне было почти 26. Это бы | Капитан

Впервые ступил на борт корабля когда мне было почти 26. Это был паром из города Сплит на побережье Хорватии к острову Хвар. Такое путешествие занимает пару часов. Удивился тому как огромный металлический остров, в который заехало пару десятков машин, и зашло пару сотен человек, легко закрыл створку стального трапа, и направился по своим делам. Для меня это было чем-то невероятным — он действительно по обьему был как многоэтажка в которой я вырос в Киеве. В тот момент мои чувства можно было сравнить с таковыми, если бы мой дом в спальном районе постсоветского мегаполиса вдруг стартонул ракетные двигатели и улетел в космос, унося меня, например, на марс.

После этого я побывал на очень разных кораблях и яхтах. У каждого были своя история и назначение. Еще больше гигантов я наблюдал проходящими около меня в море, портах, под мостами. Почему-то никогда не задавался вопросом куда они деваются когда отслужат срок. Куда уходят престарелые стальные великаны?

Мы видим их только здоровыми и сильными, когда на полном ходу играют с волной и ветром. Смотрим ролики на ютубе и сюжеты по Дискавери, где бутылку шампанского разбивают о борт, отмечая начало новой жизни в океане, как шлепок ладони акушера по жопке новорожденного. И, как первый крик, гремит радостный гудок, и впервые чихает огромный дизель, выплевывая первое черное облако из трубы высоко над палубой.

На борту работают люди — это душа морского существа. Планируют передвижения, изучают погоду, выбирают под каким углом стать к волне, быстрее или медленней. Команда — характер корабля, определяет его судьбу. У него вдумчивый взгляд капитана, но резко набирает обороты, по команде механика, и опрятный из-за того как боцман орет на матросов и любит чтобы всё на местах да палуба блестела.
По воле решений экипажа на лице корабля появятся шрамы от встречи с айсбергом или другим судном, он же выберет в какой зайти порт, прийти ли на помощь терпящему бедствие, какой груз взять, на какое судно перегрузить прямо посреди океана. Будет это гуманитарная помощь Африке, или контрабанда из Южной Америки. Или же будет возить детей смотреть как киты едят планктон у берегов Мадейры. А может всё сразу, ведь мир же не черно-белый, да?

Пройдет двадцать пять, сорок, пятьдесят лет. Корабль работает, избегает опасностей и штормов, но вот косо смотрит менеджер компании судовладельца, который родился когда корабль уже совершил первый северный вояж, и весело резал волну океанов, наматывая один за одним круги параллелей и меридианов нашей планеты как пряжу на клубок. В порту он уже не выделяется, а скорее наоборот теряется среди больших современных судов. Они же почтительно обходят его, понимают что двигатель без турбины, да и подруль уже не тот… Помпа работает без остановки, вода сочится изо всех щелей. Постоянный ремонт, сварка, ржавчина, многих деталей не выпускают лет десять — тратит все больше денег компании. Уже не учат в институтах матросов работать с таким оборудованием, все сложнее с кадрами.

Пора в последний вояж. И он уходит. Капитан командует проложить маршрут в чистилище. Механик дает последний «полный вперед» огромному двигателю. Вряд-ли кто-то моет палубу, да и ремонт уже не понадобится.

Старика-гиганта разгоняют до предела, и направляют в пляж. Операцию производят во время максимального прилива, что-бы корабль подальше забрался на сушу. Теперь душа покидает корабль. Команду высаживают, и приходят они — те кто вернет всё на свои места. Им не важно где и сколько прошел этот корабль, для них он лишь столько-то тонн стали, столько километров кабелей, и столько-то рупий в кармане да хлеб на семейном столе.

Бросают якорь прямо на берег, чтобы отлив не стаскивал судно обратно в море, откачивают топливо и другие опасные жидкости, выносят всё оборудование, которое можно продать, и начинается процесс резки. Из под газовой сварки куски падают вниз на пляж, откуда их волочат бульдозерами или руками работяг к месту, где сварщики порежут на листы, которые можно поместить в грузовик…