Ч. 2 Когда страховая получила этот комплект документов, изумле | Больница в моей голове

Ч. 2
Когда страховая получила этот комплект документов, изумлению ее пределов не было. Работники страховой были настолько шокированы наглостью Ивана Савельевича, что от рядового эксперта, через старшего, через начальника отдела, дело оказалось на столе заместителя начальника управления. Говорят, он коньяком подавился и презрев все правила, решил выехать на проверку лично.
Страховая вежливо за неделю о своем визите уведомляла и сообщала, какие именно пациенты ее интересуют. Так было и на этот раз.

Владимир Антонович привычно из архива запросил нужные истории. Среди них была и эта легендарная. Но сначала он ничего плохого не заподозрил. Тоненькая стандартная история, 22 дня, два отделения. Как и было на самом деле. Но когда он вытянул статистический талон, творчество Ивана Савельевича, на основании которого и проходила оплата, и без того седые волосы его поблекли. Там были месяцы реанимации, самые дорогие коды стационарного лечения, да и вовсе не было понятно, как человек выжил.

Вызывает Петра Васильевича, чтобы как-то что-то исправить, а если исправить невозможно, было кого наказать.
- Петр Васильевич, надо бы историю переписать. Совсем она не похожа на то, что в страховую подали.

Петр Васильевич историю смотрит, больного помнит, но ни реанимаций, ни перитонитов с ним не было. А тут есть.
- Да как же я такое безумие напишу? Тут белыми нитками шито!
- А меня не касается, пишите!
- Сами пишите, - взревел Петр Васильевич, и хлопнув дверью, вышел.
Такое поведение было для него несвойственно. Он славился невероятными историями, которые другого бы убили или с ума свели. А он о них рассказывал с неизменным увлечением

Такое:
- Еду я на дачу на своем «Москвиче». Последние километры по грунтовке, луг колхозный. На даче теща с тестем ждут, я стройматериалы везу. Опаздывать никак нельзя, надо сарай покрасить и починить засветло. А тут поперек моего пути коровы. И много, идут толпами и пропускать не собираются. Решил я их попугать, подъехал поближе и давай сигналить. А ближайшая корова с перепугу взяла да и присела мне на капот. Машинка-то старая, того гляди – развалится. А ей еще на теплом капоте понравилась, задницей ерзать стала, едва мне машину не перевернула. Ушли коровы, поехал я дальше, но передняя часть была в смятку, долго потом чинил.

Решили мы тем летом с тестем не только сарай обновить, но и дом виниловым сайдингом отделать. Делали сами, заодно и учились. Но долго, только в октябре закончили, по ночам были большие холода. Домик белый стоит, как американец белозубый, переливается на закате, все соседи завидовали. Пошли мы в дом ночью спать. И заодно саомогоночки сделать. Растопил тесть печь, поставил самогонный аппарат сверху. Ой пошла какая чистая, как слеза. -А потом… А потом… - Петр Васильевич рассказывает, а сам от смеха как медны самовар фырчит, за живот держится и на диване покатывается.

- Так вот. Самогонки мы нагнали, выпили, поужинали. Картошечка, огурчики, уха, сами рыбу ловили. Хорошо. И разморило нас. Просыпаюсь от невероятной жары. Гляжу, отсветы в доме багровые, зловещие. Вижу, буржуйка до красна раскалилась. Самогонный аппарат на ней выкипел и тоже краснеть начал, а из дверцы тлеющий уголек на деревянный пол выпал, того гляди займётся.

Я недолго думал. Надо дом спасать. В томе тесть, теща, жена. Хватаю с пола ковер, оборачиваю буржуйку и на улицу с ней бегом. Тесть проснутся, дверь мне открыл, кричит, в пруд ее тащи, за сараем пруд! Я бегу, у сарая спотыкаюсь, падаю, буржуйка из рук летит, все красная, с углями и ковер уже гореть начал, летит на свежеокрашенной сарай. А в нем дрова, мастерская, стружка, масло машинное, покрышки от «Москвича».

Как полыхнуло, загудело, думаю, лишь бы ветром не на дом. А ветер уже осенний, не надежный. Вокруг другие дома, соседские. Вот думаю. Свой еще ничего, а чужие – не расплатишься потом. Стали мы с тестем из пруда воду таскать, да толку чуть, уже выше лесных деревьев пламя стоит. Но повезло, не разносит. Только жар стоит невероятный. Смотрю на дом, а сайдинг наш американский, белый, виниловый, так и потек. Я его водой, а вода только снизу, течет сверху.