2022-06-13 15:38:49
Политолог Кирилл Рогов рассказывает
об изменениях в Казахстане и том, почему они важны и для России. На фоне фронтовых сводок и дискуссий об эмбарго на российскую нефть малозаметным остался такой эпизод «мирной жизни» как референдум по поправкам к конституции Казахстана. Фактически эти поправки демонтировали политическое наследие Нурсултана Назарбаева, подведя черту под его карьерой последнего советского коммунистического секретаря, пересевшего в кресло президента постсоветской республики.
До начала этого года Назарбаев претендовал на место образцового персоналистского автократа. В 1991 г. ВВП на душу населения в Казахстане составлял чуть меньше половины от российского, а сегодня – около 90%. Назарбаев меньше и аккуратнее прибегал к насилию, чтобы сохранить власть, чем его соседи и коллеги по посткоммунистическому правлению в Туркмении и Узбекистане. Наконец, он загодя готовил тщательно институционально аранжированный транзит власти к своему преемнику.
Этот транзит и был прописан в конституции: Назарбаев получал конституционный статус Елбасы – основателя государства, пожизненно сохранявшего многие полномочия, в частности – по контролю над силовой сферой в качестве главы Совета безопасности. Таким образом он оставался фактически соправителем избранного президента-преемника.
Постсоветский опыт ясно показывает: в условиях консолидированного персоналистского режима модель «преемника» не работает. Два коллеги Назарбаева – первых секретаря компартии, пересевших в президентские кресла, – Керимов в Узбекистане и Ниязов в Туркмении – умерли в президентской должности. Их преемники – очевидный в узбекском случае и не столь очевидный в туркменском – начали с того, что разгромили особо приближенных к предшественнику силовиков (несмотря даже на то, что при их помощи пришли к власти), затем добили остатки «семьи» предшественника, а затем взялись за демонтаж его символического и политического наследия.
Причина очевидна: сам принцип персоналистского единоначалия требует показательного уничтожения всего «капитала власти» предшественника. За единственным исключением: когда преемником становится прямой наследник, а институт «семьи» из вспомогательного, неформального превращается в центральный и публичный.
Конституционные поправки Токаева могут выглядеть некоторым движением в сторону демократизации. Они запрещают президенту (на конституционном уровне) назначать своих родственников на государственные посты, восстанавливают конституционный суд, вводят смешанную систему выборов (которая несколько децентрализует доступ в парламент, открывая окно возможностей для элитных групп), подтверждают ограничения для действующего президента по срокам избрания.
Но не стоит обольщаться, Нурсултан Назарбаев, как и его центральноазитские коллеги, начинал в 1990е гг. с принятия полупрезидентских конституций с ограничениями президентских сроков. Назарбаев делал это потому, чувствовал себя в тот момент (после острого конфликта с парламентом в 1994 г.) недостаточно уверенно и стремился продемонстрировать элитам, что у них будут возможности как-то влиять на процесс и защитить себя. Неуверенно чувствует себя и Токаев, поэтому он должен продемонстрировать элитам границы своей власти. Конституционный параграф о запрете назначать близких родственников президента на должности не просто выпад в сторону Назарбаева, но и прямое обещание. Дело в том, что у Токаева есть сын.
Однако, как и в случае Назарбаева, все эти гарантии могут быть впоследствии пересмотрены, если Токаеву удастся поставить под надежный контроль силовиков и систему правоприменения. Единственное, что ограничивает Токаева – это возраст. Он всего лишь на год моложе пожилого российского президента Путина. И шансы, что он успеет достаточно перестроить систему под себя, не так велики.
Какое все это имеет отношение к России и войне в Украине. Мне кажется, что неочевидное, но непосредственное. Если бы у Путина был сын, может быть, он сосредоточился бы на менее кровопролитном проекте утверждения своего наследства?
982 views12:38
О
