2021-05-16 07:16:32
Хороший пример, по которому становится понятно, почему в СССР зарубили «косыгинскую реформу» и в целом не решились на цивилизованные, социал-демократические рыночные реформы.
В 1968 году в небольшом тульском городе Щёкино (60 тыс. населения) начался эксперимент на местном химпредприятии.Он состоял в следующем. Заводу зафиксировали фонд заработной платы. Сэкономленные в результате сокращения штата и увеличения производительности труда деньги можно было использовать по своему усмотрению с таким условием: 60% сэкономленного разрешалось направить для материального поощрения работников, остальные деньги завод тратил на собственные нужды. Как правило, они шли на социальную сферу – строительство жилья и детских учреждений.
К 1 января 1969 года на химкомбинате сократили 800 человек – из 7600 человек персонала, при этом на 86% повысилась производительность труда, на 73% увеличились объёмы производства. Через год на комбинате численность рабочих уменьшилась ещё на 200 человек. Зарплата оставшихся увеличилась за год сразу на 24,5%. Также на сэкономленные деньги начали строить дом культуры и бассейн, современный стоматологический кабинет.
Такой огромный рост производительности был достигнут только за счёт улучшения организации труда. Например, появился внутризаводской транспорт, прошло укрупнение цехов, проведена систематизация складского хозяйства, созданы специальные ремонтные бригады и т.п. Да, и уволены были в основном прогульщики и сильно выпивающие.
Директор завода Шаров вспоминал, что через министерство начал вести переговоры с американской химкомпанией ДюПон, её делегация приехала на завод. Предполагалось, что американцы проведут автоматизацию, и это позволило бы сократить численность рабочих в 2 раза – с 6600 человек до 3 тыс. Т.е. в целом за три года завод избавился бы от 4,6 тыс. человек из 7,6 тыс. прежде занятых.
Сначала возмутился горком, потом обком, затем дошло до ЦК КПСС. Главным стал вопрос: куда девать сокращённых работников? С огромными усилиями трудоустроили 1 тыс. сокращённых в 60-тысячном Щёкино – разбросали на хлебокомбинат, на неквалифицированные работы на железной дороге. Больше рабочих мест в городе не было, чтобы принять ещё 3,6 тыс. уволенных с химкомбината. Это сейчас с трудом, но уволенные могли бы уехать работать в другой регион. А тогда в СССР царила неподвижность общества: прописка привязывала тебя к месту жительства, рынка жилья фактически не было. Особенно тяжело пришлось бы семейным.
Второе возмущение – зарплата оставшихся на заводе к прежней прибавке в 24,5% выросла бы ещё на 40%, и была бы уже на 70% выше, чем в среднем по химотрасли страны. Это считалось бы рвачеством.
В итоге Щёкинский эксперимент постепенно свернули, автоматизации от американцев отказали.
Позднее появились расчёты, что если бы «косыгинская реформа» развернулась в полной мере, из-за роста производительности труда можно было смело сократить 30-40% всех занятых в СССР. Это означало бы безработицу минимум в 30 млн. человек, чего в Союзе допустить не могли. Этих людей могла бы впитать сфера услуг, как это происходило во всём мире, где шёл похожий процесс – автоматизация вытесняла людей из промышленности. Но тогда в СССР пришлось бы начинать и рыночные реформы, с разрешением хотя бы мелкой частной собственности, расширения кооперативной деятельности. Т.е. возрождать что-то похожее на НЭП. На это власти тем более не могли решиться.
В итоге спустя 20 лет рыночные реформы всё равно же пришлось запустить, только в ужасном, латиноамериканском варианте – неолиберализме для слаборазвитых стран.
29 views04:16
Р
