Дар уль-Аман

2021-01-05 20:15:16 "Среди многочисленных примеров процветающих вакфов, которые выходят за рамки формы мечети-медресе-университета и заслуживают внимания, можно назвать вакф для одиноких женщин под названием ribāṭ, созданный в эпоху Мамлюков (1250-1517 гг.). Рибаты были известны, как суфийские организации, состоящие только из женщин, которые зародились в 6/12 веке в эпоху Фатимидов, активно развивались в период Мамлюков и пришли в упадок в раннеосманскую эпоху. Рибаты размещали исключительно незамужних женщин. Обеспеченные женщины, бедные женщины, недавно разведенные женщины и вдовы делили места вместе в рамках рибата. Помимо того, что эти заведения предоставляли место для проживания, для удовлетворения основных потребностей жительниц имелся также и персонал. Сами жительницы посещали зикры, пять ежедневных молитв и пятничную молитву, которые проводились под руководством ученой-шейхи. В дополнение к своей благотворительной функции для одиноких женщин, функционировал как пространство для воспитания женского благочестия, а также как решение проблемы бедных женщин без семей и просто одиноких женщин. Например, известно, что семья известного ученого Ибн Таймии предоставляла различные предметы быта для рибатов, которые находились рядом с домом его семьи.
В этот период рибаты были распространены повсеместно.

Вот, что пишет Yossef Rapoport в своей книге "Marriage, Money and Divorce in Medieval Islamic Society" (Cambridge: Cambridge University Press, 2005):
"Создание рибатов во всех городских центрах малюкского государства достигло пика во второй половине XIII века и в первой половине XIV века. Самым известным был Рибат аль-Багдадия, созданный в Каире в 684/1285 году, посвященный исключительно женщинам. Дочь султана Байбарса, Хатун, наделила это учреждение именем женщины-суфия Зайнаб аль-Багдадия, в честь которой оно и было названо. Шейха Зайнаб уже приобрела большую славу среди мужчин и женщин Дамаска, когда Хатун пригласила ее приехать в Каир. Рибат был расположен рядом с ханкой Байбарса и предназначался в качестве "сестринского учреждения". В 694/1295 г. амирʿAlāʾ al-Dīn al-Barabah основал схожий рибат в честь вдовы другого старшего амира. В 715/1315 году amīr Sunqur al-Saʿd прикрепил женский рибат к медресе, которое он построил в городе. Аль-Макризи и Ибн Хаджар согласны с тем, что основной функцией этих рибатов было предоставление приюта для вдов, разведенных и брошенных женщин. В четырнадцатом веке на в Египте работало по меньшей мере еще восемь рибатов для вдов и одиноких женщин...В сирийских городах было еще больше подобных женских заведений. В Дамаске термин ribāṭ стал означать конкретно женское место поклонения и проживания. Дамасский автор Ибн Зуфар аль-Ирбили (ум. в 726/1326 г.) отмечает, что ribāṭ - это ханака, посвященная исключительно женщинам (al-rubūṭ hiya al-khawāniq allatī takhtaṣṣu bi-l-nisāʾ). Затем он перечисляет двадцать таких учреждений: пятнадцать в самом городе и еще пять в его пригородах."" Открыть/Комментировать

2021-01-03 21:31:16 https://alnur.medium.com/umar-ii-789eea724d82 Открыть/Комментировать

2021-01-03 14:49:43 Коллеги из дружественного канала попросили помочь найти волонтёров для одного проекта:

https://t.me/oglavnom_online/507 Открыть/Комментировать

2020-12-25 23:12:10 ​​Тимуридский Interregnum или долгий пятнадцатый век Индии. А также, как упадок вызвал «золотую осень цивилизации» (по Гумилеву).

"Хотя Делийский султанат пережил разрушительный натиск Тимура и даже испытал что-то вроде возрождения в конце 1400-х годов, он никогда не восстановил ту мощь или престиж, которыми он пользовался во времена Мухаммада бин Туглука. На самом деле вторжение Тимура положило начало тому, что было названо «долгим пятнадцатым веком Индии», то есть периоду, который начинается со вторжения Тимура в 1398–1399 гг., а заканчивается началом правления Великих Моголов (1526–1858 гг.) ). Основатель династии Великих Моголов Бабур (годы правления 1526–1530) был прямым потомком Тимура и претендовал на право владеть северной Индией в качестве своего законного наследия. Таким образом, можно думать о периоде 1398–1526 гг. как о долгом промежутке между установлением идеи правления Тимуридов в Индии самим Тимуром и ее окончательной реализацией Бабуром.

Есть веские причины видеть последовательность в этой эпохе в истории Индии. Хотя к началу четырнадцатого века Делийский султанат объединил большую часть Южной Азии, вторжение Тимура в конце того же века разрушило султанат как стабильную политическую или культурную единицу, даже если такой статус когда-либо был несовершенно реализован. К 1400 году северные две трети субконтинента превратились в лоскутное одеяло независимых царств, так как бывшие наместники Туглукидов или их сыновья объявили себя независимыми султанами, правящими суверенными государствами. Таким образом, в политическом плане вторжение Тимура ускорило процесс деволюции, который уже начался в середине четырнадцатого века с отделения бывших провинций, таких как Бенгалия или Декан. По мере того как все больше бывших провинций Туглукидов становились независимыми султанатами, горизонты сужались, и более широкий, паниндийский мир, по крайней мере в политическом смысле, исчез.

Многие традиционные историографии изображают долгий пятнадцатый век в качестве упадочного период, когда кажется, что свет на сцене исторического театра потух, а зрители вынуждены сидеть в темноте, ожидая, когда же поднимется занавес, чтобы открыть ослепительный рассвет эпохи Великих Моголов. когда Индия снова увидит большую централизованную империю. Но на самом деле это была одна из самых ярких и творческих эпох в Индии. Фрагментация северной Индии, спровоцированная вторжением Тимура, среди прочего означала растущий спрос на литературных и военных специалистов, пока толпы конкурирующих вождей и военачальников стремились заполнить вакуум власти, образовавшийся в результате падения Дели. Вместо единого централизованного патронажа десятки таких более мелких центров теперь росли по всей территории Северной Индии, каждый во главе со своим честолюбивым строителем государства. "

India in the Persianate Age Открыть/Комментировать

2020-12-14 11:03:41 Перед революцией туркменские племена российской Закаспийской области отличались четко соблюдаемыми генеалогическими линиями, уходящими корнями к мифологическим предкам, разными диалектами и орнаментами. Кочевники-скотоводы, они не имели очерченной территории, общих политических институтов, общей письменной массовой культуры и систем формального образования. Каждое туркменское племя было связано с одним из сынов Огуза (йомуды, теке, салыры, гокленги, эрасиры и др) и «каждое имело свою родословную, историю, легенды и мифы. И даже определенный туркменский диалект, тип одежды и ковровых орнаментов». При этом обычное племенное право «адат» регулировало все аспекты жизни.
В таком контексте, как отмечает Эдгар, внутреннее единство республики было непростым делом. Новая республика была этнически неоднородной – туркмены составляли в ней около 77 процентов от общей численности населения республики, составляющей около миллиона человек. Остальными были узбеки, русские, казахи. Отсутствие туркмен в городских районах представляло особую проблему для советских модернизаторов, пишет автор, так как города были населены в основном татарами, русскими, узбеками, армянами и иранцами. По данным книги, в 1923 году из 943 701 жителей городов Туркестан и Хива менее 1000 были туркменами.
https://caa-network.org/archives/18724
(декабрь 2019 г) Открыть/Комментировать

2020-12-13 23:16:28 Интересно, что как для Газневидов (включая Махмуда Газневи), так и для ранних делийских султанов, территория Индостана не представляла интереса как объект экспансии и аннексии. Опустошительные походы были призваны собираться с глубинной Индии ресурсы — Газневидам для борьбы за Хорасан (куда более ценный приз с их точки зрения), султанам Дели для войны с монголами.

Ричард Итон пишет о том, как походы кампании делийских султанов против индусских государств субконтинента сохранили Индостан от вероятно гораздо большего монгольского разорения.

«Прежде чем самому стать султаном, Балбан убеждал султана Насир ад-Дина предпринимать военные кампании вглубь Индии - не из жадности и не с целью аннексии территории, а для того, чтобы использовать ее богатство на финансирование защиты северной Индии от монгольских нашествий.

«Желательно, чтобы в течение этого года величественные флаги были подняты с целью разорения и ведения священной войны в отдаленных частях земли Индостана, дабы ... добыча могла попасть в руки войск Ислама, и средства для отражения неверных моголов [монголов], в форме богатства, могли быть накоплены». (Зия уд-Дин аль-Барани, Тарих-и Фироз Шахи)

Поскольку угроза нападений монголов не прекратилась с первоначальным вторжение Чингисхана в Индию в 1220-х годах, это продолжалось на протяжении всего тринадцатого и четырнадцатого веков. Балбан хорошо понимал важность размещения гарнизонов в приграничных городах Пенджаба и на перевалах, ведущих от афганских гор к равнине Инда. Это было дальновидное геополитическое видение двора, которое спасло Индию от разрушений, нанесенных народам Китая, Центральной Азии, Руси и Ближнего Востока».

India in the Persianate Age Открыть/Комментировать

2020-12-13 10:08:48 Описание процесса завоевания Центральной Азии часто читается как захватывающий истерн, в котором местное население регулярно восстает против захватчиков. Насколько верно такое описание “дикого, дикого Востока”? На этот вопрос ведущего подкаста Хауг возражает, что в реальности эта борьба не являлась восстанием против арабов. Арабы на самом деле воспользовались существовавшими институтами Сасанидов для управления их землями – то есть Хорасаном. Но за Хорасаном возникали более глубокие проблемы. В Тохаристане или Трансоксиане были конкурирующие источники власти, которые также претендовали на те же территории. В Тохаристане после арабов за данью могли заявиться эфталиты и потребовать свою долю. Вряд ли это можно рассматривать как восстание или сопротивление. Такова была реальность в пограничной зоне со слабым политическим контролем. В Согдиане, с ее городами-государствами, против халифата, который пытался расшириться через реку и укрепить свое положение на несколько десятилетий вперед, выступали степные тюрки, переживавшие свои собственные внутриполитические коллизии. В целом от активности тюрков зависел успех или неуспех арабов. То есть, территории, на которые шли арабы, не были каким-то свободным пространством, а были зоной активности тюрков, которые тоже боролись за пространство.

https://caa-network.org/archives/18760
(декабрь 2019 г) Открыть/Комментировать

2020-12-12 14:04:15 Радикализм Аль-Барани становится особенно хорошо понятен, если учитывать влияние монгольского завоевания Центральной Азии, и мухаджирское происхождение многих североиндийских мусульман. Чем-то похоже на мухаджирский радикализм в более поздние времена в Турции и Пакистане.

"Оценивая влияние завоевания на подданное население Северной Индии, необходимо отличать риторику завоевания от практики завоевателей и правителей. Многие современные летописцы сами были иммигрантами или их близкими потомками, которые были травмированы разрушительными вторжениями язычников-монголов в их родную Среднюю Азию. Следовательно, они смотрели на Дели как на безопасное убежище для себя и для Ислама. Они также трубили о мусульманских захватчиках, триумфально победивших массу индийских неверных. Но такая риторика противоречила практике правителей Делийского султаната, которым нужно было управлять огромным населением, привыкшим к своим собственным способам ведения дел. Отвергая возражения своих более консервативных мусульманских советников, они следовали политике своих предшественников Газневидов и Гуридов, интегрируя побежденные индийские элиты в свои политические системы и согласовывая свою чеканку с местными нумизматическими традициями."

India in the Persianate Age: 1000-1765 Открыть/Комментировать

2020-12-12 12:51:18 Среди многих мусульман бытует мнение, что вот эта трехчастная кастовая система у индийских мусульман является каким-то пережитком индуизма, выжившим вопреки эгалитарной проповеди Ислама. Однако идеолог такой системы, шейх Зия уд-Дин аль-Барани (ум. 1367), вряд ли подходит на роль проводника индуистских идей в исламскую умму.

Аль-Барани был хронистом и политическим мыслителем при дворе делийских султанов Мухаммада бин Туглака и Фируза Шаха. Свои политические идеалы он выразил в работе Фатва-и-Джахандари. Это классический пример литературы "насыхат аль-мулюк" (зерцало принцев так сказать), руководства по управлению государством.

В фатве он критикует делийских султанов за то, как они потакают индуистам.

"А в своей столице [Дели] мусульманские цари не только разрешают, но и радуются тому факту, что неверные, многобожники, идолопоклонники и поклонники коровьего навоза строят дома, похожие на дворцы, носят одежду из парчи и ездят верхом на арабских лошадях в капюшонах, с золотыми и серебряными украшениями... Они берут на службу мусульман и заставляют их бежать впереди своих лошадей; бедные мусульмане просят милостыню у их дверей; а в столице Ислама… их называют rai [великие правители], rana [второстепенные правители], thakur [воины], saha [банкиры], mehta [клерки] и pandit [священники]...

В их столице и в городах мусульман открыто практикуются обычаи неверия, публично поклоняются идолам... они также украшают своих идолов и празднуют свое веселье во время своих фестивалей под барабанный бой и дхолы [двусторонний барабан] и с пением и танцами. Просто заплатив несколько танка и подушный налог [джизья], они могут продолжить традиции неверия".

Аль-Барани в фетве заявляет, что нет разницы между мусульманским царем и индуистским раджей, если мусульманский царь доволен сбором джизьи и хараджа с индусов (потому что сбором налогов с подданных занимается и раджа). Чтобы установить верховенство Ислама в Индии, пишет он, царь должен предавать мечу брахманов. Он призывает мусульманских царей "принять твердое решение одолеть, захватить, поработить и унизить неверных".

Разумеется, не обязательно любить индуистов, чтобы оказаться под их невольным влиянием. Но из фатвы, в которой он одобряет сегрегацию между ашрафами, аджлафами и азралами, совершенно очевидно, что его взгляды на иерархию определяются его пониманием интересов мусульманского сообщества. Как хронист Аль-Барани был свидетелем того, как во времена политической нестабильности "частые смены правящих классов приводят к разорению прославленных мусульманских семей". Легендарная социальная мобильность, при которой раб, только вчера обратившийся в Ислам, мог подняться из грязи в князи, ему как раз представлялась катастрофической, потому что именно высшие семьи хранили лучшие государственные качества.

Говоря словами современного историка Музаффара Алама, кастовая иерархия "была сознательным выбором, сделанным Барани для обслуживания узко сектантских интересов раннего исламского режима в Индии"

https://t.me/HVSchannel/4189 Открыть/Комментировать

2020-12-12 11:17:03 Серебряная монета, отчеканенная в правление султана Балбана Открыть/Комментировать