2023-03-19 15:00:33
Иностранцы-путешественники о лучшей жизни русских крестьян при Екатерине II в сравнении с Западной Европой
Многие дневники и записки современников, несомненно, могут грешить субъективщиной, и по одним только мемуарам воспроизвести полную картину жизни населения непросто. Однако тезис о том, что обязательно все иностранцы отмечали худшую жизнь русских людей на фоне западноевропейских стран, это очередной русофобский миф на уровне апелляций к де Кюстину; при должном желании, путем выдергивания нужных моментов из разных мемуаров, можно доказать все что угодно.
В неоднократно приводимой мной работе британской исследовательницы И. де Мадариаги, чьи изыскания в том числе представляют собой "взгляд Запада на Россию", содержатся выдержки из воспоминаний иностранных путешественников о жизни простого населения екатерининского правления:
Впечатления иностранных путешественников, которым случалось ночевать в крестьянских избах, сильно различаются в зависимости от того, из каких стран прибыли они сами и какие области России посещали. Мрачную картину жизни сибирских крестьян, описанную аббатом Шапп д'Отрошем (в книге с пикантными и весьма надуманными иллюстрациями Лепрэнса), опровергает Жильбер Ромм, будущий якобинец, путешествовавший по Сибири в 80-е гг. На его взгляд, сибирский крестьянин, пусть и несвободный, жил лучше и имел больше земли, чем французский крестьянин в окрестностях Версаля [1]. Южноамериканец Миранда, проехавший от Херсона до Москвы, а оттуда в Санкт-Петербург, то поражался грязи в крестьянских избах, то удивлялся их просторности и опрятности, особенно на Севере России. Он исходил в своих сравнениях из воспоминаний о родной Венесуэле, Испании или Италии[2]. Джон Паркинсон, проехавший в 90-е гг. от Перми до Тобольска, часто критиковал увиденное, но встретил и такой дом, «которого не постыдились бы и в Норвегии». Следуя вниз по Волге в Астрахань, Паркинсон был поражен «добротностью и аккуратностью» праздничных костюмов населения, которые выгодно отличались от «тряпок и лохмотьев простонародья в Италии»[3]. Воскресные дни и многочисленные религиозные праздники давали русским крестьянам случай нарядиться в лучшие свои одежды, расшитые причудливыми узорами, украшенные ожерельями из золотых монет. Крестьянский рацион питания - гречневая каша, ржаной хлеб, колбаса, капуста и огурцы, - дополнявшийся ягодами и грибами, дичью, а также грубой прессованной икрой во время длительных постов, был, конечно, однообразным, но зато здоровым. В некоторых районах страны, особенно на Украине, как писала Мария Гутри, в 1795- 1796 гг. груши, яблоки и сливы продавались по копейке за пятьдесят штук, а дыни и арбузы по копейке штука[4]. Как представляется, во многих частях России все крестьяне, кроме беднейших, питались в благополучные времена достаточно хорошо, хотя и жили в нищете.
У. Кокс и Дж. Ховард побывали и в некоторых больницах, сохранив об этом интересные и даже удивительные впечатления. Ховард осматривал Павловскую и Екатерининскую больницы в Москве и «хотел бы, чтобы такой же уход и чистота» царили в английских больницах. Кокс восхищался еще больше. Он описывает больничную палату, «аккуратно оклеенную обоями», с девятью кроватями за льняными занавесками. Каждому пациенту выдавали льняную ночную сорочку, стеклянный графин, а между кроватями стояли маленькие столики, и на каждом колокольчик. Это описание почти до мелочей совпадает с проектом, изложенным Екатериной в «Учреждениях…» 1775 г. В Екатерининской больнице лежало 150-200 пациентов, а в Павловской - 52. Оба эти «прекрасные учреждения» скорее походили на частные дома, чем на больницы, писал Кокс[5]. Но названные больницы явно представляли собой лишь исключения, образцы для подражания. Другим до них было далеко, кроме родовспомогательного заведения при Воспитательном доме.
Примечания:
677 views12:00
З
