Книгусеница

2022-08-29 09:30:00 ​​Ну ладно, не знаю, кто еще вам об этом скажет, если не я, поэтому не буду молчать. Я тут взялась читать «Гарри Поттера» в переводе на беларусский (спасибо, Яня!). К слову — очень подходящее чтение для конца лета, но сейчас о другом.

Вы, конечно, помните сцену с удавом в самом начале «Философского камня», когда Гарри еще ничего не знает о своих магических талантах и случайно убирает стекло к террариуме? Перед этим он долго переглядывается со змеей, и змея то закрывает глаза, то открывает, подмигивает там ему по-всякому.

The snake suddenly opened its beady eyes. Slowly, very slowly, it raised its head until its eyes were on a level with Harry’s.

It winked.

Harry stared. Then he looked quickly around to see if anyone was watching. They weren’t. He looked back at the snake and winked, too.

Так вот. Змеи не моргают. Совсем. Вообще. И не открывают глаза, и не закрывают тоже. Вернее, не так — технически, глаза змей всегда закрыты сросшимися веками, просто эти веки прозрачные, и через них можно видеть.

В общем, если бы Гарри чуть лучше учил биологию в школе, он бы понял, что магия началась уже в тот момент, когда змея «расплюшчыла вочы-пацеркi». Ну да когда это Гарри хоть что-нибудь вообще учил, кроме квиддича. Открыть/Комментировать

2022-08-23 10:17:47 «Эйфория», Лили Кинг

Возможно, любая наука — это всего лишь исследование себя.

Книга о любовном треугольнике белых привилегированных антропологов, которую я прочитала дважды за неделю.

Впервые со мной такое: послушала в аудио от начала до конца, потом решила полистать и собрать цитаты — а в итоге повторно зачиталась так, что пролистывать ничего не получилось.

Текст этого небольшого романа хитро устроен: некоторые важные детали выдаются сперва впроброс, незаметно, их легко прослушать или пропустить, если быстро читаешь или слушаешь между делом. И только внимательно всматриваясь (и зная, чем все закончилось), понимаешь, что эту картину писательница рисовала мелкими штришками с самых первых страниц, и что картина на самом деле выходит далеко за границы текста, и интересно ее достроить и додумать, собрать весь пазл.

Главных героев, как вы поняли, трое. Австралиец Фен — образец токсичной маскулинности, вынужденный быть в тени своей успешной жены и неспособный с этим мириться. Англичанин Бэнксон, он же рассказчик, — как истинный английский джентльмен, всю книгу предается самоуничижению и меланхолии, и лишь по некоторым намекам мы понимаем, что он вполне известный ученый и тот еще донжуан. Ну и наконец Нелл, американка, жена Фена, чьи смелые идеи опережают время, а светлый образ не дает покоя ни мужчинам, ни женщинам.

Время действия — 1933 год, место — берега реки Сепик в Новой Гвинее. Герои поселяются среди аборигенов, занимаются своими антропологическими исследованиями, постигают границы своих и чужих культур и понятий нормы, много дискутируют, изредка испытывают радость научных озарений и гораздо чаще — sexual tension по отношению друг к другу. Но будь это просто любовный роман, я бы его два раза подряд не читала.

Начнем с того, что здесь очень любопытно перемешаны правда и вымысел. Писательница признается в конце, что прототипами ее героев стали реальные антропологи Маргарет Мид, Рео Форчун и Грегори Бейтсон (оба были поочередно женаты на Мид, у нее вообще было много романов с коллегами, такая вот антропология). Но вся история в романе — вымысел, и аборигенные племена упоминаются тоже вымышленные, хотя некоторые их обычаи и ритуалы навеяны реальными кейсами. Тут интересно и почитать биографии реальных личностей, и подумать, что вдохновило писательницу на такой сюжет.

Дальше у нас имеются интрига, образная и эмоциональная наполненность текста, неоднозначные персонажи и их интеллектуальные поиски, местами довольно занятные. И предостаточно пищи для размышлений о различиях культур, об этике исследований, о чувстве собственности и о том, правда ли эти конкретные ученые видят людей в объектах своих наблюдений. Плюс все это причудливо накладывается на общемировой контекст: нет-нет да подумаешь, что двигало учеными, рвущимися пожить год-другой в джунглях, жажда открытий или эскапизм. Ну и — классно ли чувствовать свое превосходство, общаясь с носителями первобытных культур и набедренных повязок, пока в твоей собственной культуре — Великая депрессия с одной стороны, Гитлер пришел к власти с другой, а ты, большой и важный исследователь людей, ничегошеньки не можешь с этим сделать?

Отношения между героями и их отношение к аборигенам, взгляды на науку и вообще на жизнь — это, конечно, все части одного целого (особенно хорошо это видно на поведении Фена, но и для остальных двоих работает). И в этом свете — вот еще какая мысль: где в обоих случаях преступается грань и начинается причинение добра; где заканчиваются исследования и начинается эксплуатация. Перефразируя героиню романа, можно вывезти антрополога из колониальной культуры, а вот колониальную культуру из антрополога вывезти не получается: с какими бы благими намерениями ученые ни подходили к «своим» племенам, невозможно не думать, ну зачем вы туда вообще полезли.

В общем, как можно догадаться, сочувствия к вымышленным антропологам у меня никакого. А книгу почитайте, хорошая книга, я даже не ожидала, что так зацепит. Открыть/Комментировать

2022-08-23 10:17:29 Открыть/Комментировать

2022-08-18 15:58:06 Не обошло и меня стороной увлечение Midjourney, и теперь у меня есть несколько вариантов Книгусеницы, нарисованной искусственным интеллектом по моему текстовому описанию. С анатомической точностью изображения гусеницы есть еще проблемки, но в целом - офигенно же, ну! Кто угадает, какой книгой я вдохновлялась, подбирая стиль для запроса, тот молодец :) Открыть/Комментировать

2022-08-17 08:58:05 Когда я думаю, как работает Left neglect, мой собственный мозг взрывается: невозможно себе представить, как это — быть не в курсе существования всего, что слева (да при этом еще и не ощущать недостачи). И если сложности с управлением левой стороной тела еще как-то можно уложить в голове, то сложности в восприятии мира слева кажутся совсем уж невообразимыми. Отчасти потому, что ведь «слева» и «справа» — в некотором смысле социальный конструкт относительные понятия: мы сами, окей, делимся пополам (спасибо двусторонней симметрии), но мир-то вокруг нас раскидывается на все 360 градусов на плоскости. Казалось бы, не можешь повернуться влево — ну, поворачивайся вправо по кругу, пока не достигнешь цели. И второе: если мозг не замечает, к примеру, левую страницу книги, нельзя ли его перехитрить, сделав левым что-то другое? Положить, скажем, еще одну страницу левее, чтобы вся книга теперь была как бы справа?

Оказалось, что обе идеи — рабочие. Вот что пишет Оливер Сакс о пациентке с левосторонним игнорированием (глава «Направо, кругом!» книги «Человек, который принял жену за шляпу»):

На помощь ей приходят интеллект и дедукция. Она выработала различные стратегии, позволяющие действовать в обход дефекта. Не имея возможности смотреть и поворачиваться влево, она разворачивается вправо. Для этого она заказала вращающееся кресло-каталку и теперь, не обнаружив чего-нибудь на положенном месте, крутится по часовой стрелке до тех пор, пока искомое не окажется в поле зрения. Так она легко справляется с неуловимым десертом. Если ей кажется, что на тарелке не хватает еды, она тоже начинает вертеться вправо. Доехав по кругу до недостающей половины, она съедает ее, точнее, половину этого количества, и таким образом утоляет голод. Если миссис С. все еще голодна или если у нее есть время обдумать ситуацию, она догадывается, что поймала только половину ускользнувшей от нее половины; в этом случае она совершает еще один оборот, находит оставшуюся четверть и опять рассекает ее надвое. Как правило, этого достаточно – ведь она уже съела семь восьмых изначальной порции, однако, если миссис С. особенно проголодалась или захвачена погоней, она прокручивается в третий раз и настигает добавку – еще одну шестнадцатую (ровно столько же, разумеется, остается на тарелке).

Второй прием описан в романе Left neglected: Сара в итоге осваивает чтение, пользуясь большой ярко-красной закладкой. Она кладет закладку слева от текста, концентрируется на ее поиске, а потом двигается от закладки вправо и так читает строчку за строчкой (без закладки левая часть текста для нее как бы не существует).

И вот еще интересное по теме: ряд исследований показывают, что наш мозг воспринимает время как пространство: когда мы думаем о последовательности событий во времени, мы мысленно выстраиваем их на прямой, придавая каждому моменту времени точку в этой системе координат. Направление этой прямой (mental time line) — штука не врожденная, а культурно обусловленная: для представителей западных культур «от прошлого к будущему» — это «слева направо» (да, это обычно соответствует направлению письма, принятому в конкретной культуре). Так вот, у пациентов с левосторонним игнорированием изменяется также и восприятие времени: они хуже определяют события, произошедшие ранее условного «настоящего момента». Похоже, прошлое для мозга действительно, физически находится «слева» (по крайней мере у тех, кто пишет слева направо).

Мозг это космос, что и говорить. Открыть/Комментировать

2022-08-16 09:31:11 Left neglected by Lisa Genova

«Моя темная сторона», Лайза Дженова

Normal is overrated if you ask me.

Сара — классический трудоголик и достигатор, также известный как «суперуспешная бизнесвумен и мать троих детей»: она работает по 80 часов в неделю, пишет рабочие мейлы стоя в пробке и устраивает рабочие совещания по телефону, пока смотрит школьный матч сына. Поскольку трудоголизм — вполне себе зависимость, Сара по-честному кайфует от своей жизни в бешеном темпе, игнорируя все тревожные сигналы тела. Знаете шутку про «жизнь бьет ключом по голове»? Буквально это и происходит: в очередной бурный рабочий день Сара попадает в аварию и получает черепно-мозговую травму.

Вот тут-то самое крутое и начинается, хотя Сара бы со мной вряд ли согласилась. Дело в том, что писательница Лайза Дженова — не только писательница, но и нейробиолог. Работа мозга — ее стихия, и все ее романы, хотя полностью художественные, очень подробно и точно рассказывают о разных неврологических нарушениях (чтобы описать их, Дженова не только использует свои академические знания, но и берет огромное количество интервью у специалистов и пациентов). Возможно, вы слышали несколько лет назад про фильм «Все еще Элис» (Still Alice) — так вот, он снят по другой книге Дженовы, тоже нашумевшей и очень успешной.

Нарушение, которое получает Сара, по-английски называется Left neglect (сравните с названием книги и зацените игру слов), а по-русски — левостороннее пространственное игнорирование. Проще говоря, ее мозг словно не замечает ничего, что происходит слева от Сары. Ее зрение в полном порядке, но она не видит мужа, стоящего с левой стороны; у нее нет паралича, но она не может управлять левой рукой и ногой (I know I have a left hand, but I have no idea where it is). Но самое неприятное, что сама Сара по большей части не замечает этих пробелов: ей кажется, что она видит все целиком и вполне адекватно воспринимает реальность. Сара уверяет, что съела весь свой завтрак, хотя левая половина тарелки остается нетронутой; или рисует портрет сына, который кажется ей вполне завершенным, — но на деле у портрета отсутствует вся левая половина.

Если на этой минуте вам вспомнился Оливер Сакс, то недаром, я его тоже много раз вспоминала, пока читала роман. В частности, случай одностороннего игнорирования описан в одной из глав книги «Человек, который принял жену за шляпу».

Ну а в романе дальше начинается история не столько выздоровления, сколько приспособления Сары к новой жизни. Тут мы узнаем, какую важную роль в этом процессе играет психологическое сопротивление и его преодоление (вспоминается полухудожественная книжка о психотерапии), а Сара понимает, что жизнь с синдромом игнорирования все еще может быть полной и счастливой. Ключевая метафора романа detected: в жизни до аварии, которую героиня считала идеальной, ее мозг, возможно, игнорировал и упускал гораздо больше важного, схожим образом полагая, что все как и должно быть.

На русском языке книга выходила дважды: в 2013 году в Эксмо под названием «Синдром игнорирования» и в 2021 в Азбуке-Аттикус как «Моя темная сторона». Второй вариант перевода названия мне нравится немного больше, только непонятно, почему на обложке переводного издания яблоко «стерли» справа, а не слева, как в оригинале (и по логике сюжета).

Если есть возможность прочесть книгу на английском, советую ее не упускать. Лайза Дженова пишет прямо как я люблю: просто и без избыточных украшательств, при этом точно, легко и остроумно. У главной героини (она же рассказчица) отличное чувство юмора, и ее ироничные замечания по поводу всего на свете — отдельная, дополнительная радость при чтении.

Теперь в срочном порядке разыскиваю Still Alice и остальные книги Дженовы (в переводе на русский многие из них есть на Букмейт). Открыть/Комментировать

2022-08-16 09:31:02 Открыть/Комментировать

2022-08-12 10:38:15 «Американха», Чимаманда Нгози Адичи

«Однажды я огляжусь и увижу, что все люди, которых я знала, умерли или за рубежом».

Этот роман — мой третий подход к работам нигерийской писательницы Чимаманды Адичи. Первым было довольно толковое эссе о феминизме, вторым — роман о Гражданской войне в Нигерии, который мне скорее не понравился, хотя узнать об исторических событиях было интересно: персонажи казались плоскими, стиль — напыщенным, количество вставленных в текст слов на игбо и сносок к ним зашкаливало. Плюс там были какие-то отталкивающие для меня лично описания телесности и как будто не очень качественно вычитанный перевод.

И вот, помня все это, что называется, в здравом уме и твердой памяти, я все же взялась за «Американху»: заметила на Сторител, начала слушать и как-то втянулась (хорошая начитка творит чудеса!). И даже стала думать, что все недостатки предыдущего романа — возможно, не недостатки вовсе, а специфика стиля и нигерийской оптики. Напыщенность языка прямо в романе обсуждается как специфическая черта нигерийского английского, телесная откровенность героев и героинь на этот раз вполне органична, а схематичный и кажущийся неважным сюжет — очевидно, просто повод для рассуждений о нигерийской идентичности.

И эти рассуждения как раз — самое интересное в романе. Герои «Американхи» — молодые нигерийцы, наши современники, отправляющиеся за лучшей жизнью в США и Англию. Через все, что с ними случается, через все трудности и взлеты герои осознают себя, а мы узнаем больше о нигерийской реальности (по прогнозам демографов, Лагос станет самым населенным городом на планете к концу века, так что знание небесполезное).

Главная героиня Ифемелу учится в Принстоне и ведет популярный блог о расовых вопросах. Ее посты и размышления — нигерийский взгляд на расу, на Америку и американцев, на африканцев дома и в эмиграции. Взгляд смелый, не обходящий острые углы и постоянно напоминающий, что не стоит слепо объединять людей на основе одного только цвета кожи.

«Я приехала из страны, где раса — не камень преткновения: я не считала себя черной и стала ею, лишь прибыв в Америку».

Самыми увлекательными местами в «Американхе» для меня оказались все упроминания африканских волос: подробности плетения косичек, мучительное выпрямление и прочие детали обыденного ухода за прическами африканок и афроамериканок — честное слово, я бы не против была, если бы вся книга состояла только из этой информации, это же целый социокультурный пласт (уж точно интересней, чем бесконечные любовные страдания Эфемелу и Обинзе).

«Вообразите: Мишель Обама устала от вечной жарки, решила перейти на естественную прическу и заявилась на телевидение с копной шерстистых волос или в тугих спиральных кудрях. (Никому не ведомо, какая у ее волос будет текстура. Случается, у какой-нибудь черной женщины три разные текстуры на голове.) Мишель-то зажжет, а вот бедняга Барак наверняка потеряет независимых избирателей и даже колеблющихся демократов».

Самое внезапное открытие: сколько узнаваемого, оказывается, можно вычитать в романе о нигерийцах, если ты беларус(ка). Все эти устремления за границу, попытки получить визу в «большой мир» как национальная идея, постоянная оглядка на империю во всем, от экономической помощи до культуры и образа жизни; серые схемы как единственный способ быстрого обогащения, коррупция и «подхалимская экономика». Все страны с колониальным прошлым похожи друг на друга, хотя каждая, вероятно, несчастлива по-своему.

«…все до единого сочувствовали побегу от войны, от нищеты, какая сокрушает человеческие души, но не понимали нужду побега от гнетущей летаргии отсутствия выбора».

В целом полезно помнить, что Чимаманда Адичи — в первую очередь просветительница и активистка. Романы — ее способ рассказывать аудитории о своей стране и продвигать важные идеи. То, что это так бросается в глаза, немного снижает их художественную ценность, но если подходить к чтению с этой мыслью, взаимодействие с книгой выйдет более приятным и продуктивным. Открыть/Комментировать

2022-08-12 10:38:04 Открыть/Комментировать

2022-08-10 09:30:01 ​​Не про книги, но из серии «занимательные рандомные факты про перевод всего на свете», на этот раз про сериал «Теория большого взрыва». Поскольку этот сериал я знаю наизусть на английском и в переводе Кураж-Бомбей, теперь смотрю его на чешском. И недавно узнала, что название культовой игры, в которую играют Шелдон и компания,

«Камень, ножницы, бумага, ящерица, Спок»,

на чешский в сериале перевели как

kámen, nůžky, papír, tapír, Spock.

Ну то есть, как можно видеть по узнаваемым корням, четыре слова из пяти те же, а вот ящерицу заменили на тапира для рифмы. Третий день хожу умиляюсь, люблю тапиров (правда, лучше вам не знать, что с ним происходит, когда он проигрывает).

Тапира на фото, между тем, зовут Морзе. Открыть/Комментировать