Многие юристы (да и не только) Закон о мобилизации, очевидно, | Договор желтой собаки
Многие юристы (да и не только) Закон о мобилизации, очевидно, первый раз открыли в день ее объявления, до этого с этим регулированием предметно сталкивались лишь некоторые, да и то, скорее, по воле случая.
Впечатление он оставляет такое:
В законе есть три принципа мобилизации – (1) централизованное руководство; (2) заблаговременность, плановость и контроль; (3) комплексность и взаимосогласованность. Эти принципы и определяют, по сути, идеологию всего закона. Принципов законности, обоснованности, соразмерности в ряду принципов не обозначено (хотя, это и не значит, что им тут нет места).
Принят закон в далеком 1997 году, а потому общая его стилистика и логика – из того периода и законодательной традиции, даже несмотря на многочисленные поправки. В то время наше законодательство еще не тяготело к модели полной зарегулированности, поэтому очень многие положения в законе определены рамочно.
Но важен тут другой момент – читать закон сегодня правоприменители уже привыкли с презумпцией строгой исчерпанности регулирования (то есть подхода, когда в законе, условно, зарегулировано абсолютно все, это то, к чему законодательная традиция тяготеет последние лет 15). Как это стыкуется на практике – хорошо видно по тому, какие проблемы возникали при проведении мобилизации. Равно как по дискуссии о том, нужен ли указ об окончании мобилизации или нет — глубинная причина этой дискуссии тоже в разности законодательных традиций.
Что еще интересно, почему-то в силу закона бронированию подлежат только депутаты ГД и сенаторы. Ни на судей, в том числе Конституционного Суда и Верховного Суда, ни на кого более из числа лиц, замещающих государственные должности и должности госслужбы, бронь в силу закона не распространяется, а возможна только в порядке, определенном Правительством РФ. И причина этого, думается, тоже в понимании модели разделения властей на момент разработки и принятия закона.
В законе практически ничего нет и о гарантиях, о механизмах защиты прав, что, очевидно, не умаляет их, но определяет логику порядка реализации. Условно, мог быть специальный, а работают только общие механизмы, что, скорее, играет в пользу тех, чьи права могут быть нарушены.
Это не все, конечно, что на себя обращает внимание, но самое главное. Общее впечатление от закона – что разработчики его явно не рассчитывали, что заложенные в него конструктивы придется когда-либо реализовывать. И дискуссии вокруг (в том числе и о том, нужен ли указ об окончании или нет) — тоже проистекают вследствие разности традиций законотворчества на момент принятия закона и сегодняшнего дня.
Э.Г.
