2/3 Так вот, к чему это все. А к тому, что государство тогда н | The Veil Of Ignorance
2/3
Так вот, к чему это все. А к тому, что государство тогда не играло настолько значимую роль в обычной жизни людей, симпатии к его институтам не было, отношения с ними воспринимались как досадная необходимость, а выстраивать с ним какую-то систему доверия было западло, особенно с его силовым крылом. Какую-то симпатию к государству испытывали ностальгирующие совки, возвратно-поступательно камлающие на Сталина любители сильной руки в подхвостье и мечтающие о православном царе имперцы. Но в контексте описанной выше системы они были достаточно маргинальны и сами ей с удовольствием пользовались, ибо ностальгировать по совку с забитым едой супермаркетом за углом легко и приятно. Не то чтоб они осознавала ее профит, но ощущали, что если включат олдскул и хардкор, то окружающий народ плюнет так, что утереться будет непросто. Образ полоумной орущей бабки, стучащей ментам на все, что ей не нравится, был очень ярок. "Не нужон нам интернет ваш".
С повторным воцарением плешивого государство стремительно начало морально и интеллектуально деградировать. Сурковские политтехнологии сменялись на топорный патриотизм, в Госдуме стало звучать больше пещерной риторики, которая раньше была свойственна отдельным фрикам вроде Жириновского и всяким движениям православных казаков. Дорожка эволюции всегда скользкая — у многих людей Крым и Донбасс расчесали зудящий веймарский синдром, обратив приоритеты со сложного процесса "оцивилизовывания" на сиюминутное мнимое "величие". Проблема в том, что для причащения этому эрзац-величию было необходимо позволить себе изрядно деградировать, потонув в постправде и двоемыслии. Риторика власти намеренно опускалась на этот уровень, чтобы общаться с этой частью населения на одном языке, создавать новую "нормальность", где деградантские реплики очередного спикера перестают быть чем-то диким, убогим и неприемлемым. Государство вытаскивало из не успевшего цивилизационно сформироваться общества пещерное начало и делало основой своей с ним связи. Произошло еще одно научение, где пестовалась уже толерантность как к словам и действиям власти, так и к тому, что власть может отобрать часть каких-то благ, ввести дискриминационные законы или что-то отжать. Таким образом, снижалась моральная и интеллектуальная планка, сводя создаваемые государством проблемы к им же придуманным лозунгам в духе "не смешите мои искандеры" и "можем повторить".
Ну а если власть так делает, значит, это норм, думал маргинальный гражданин-сталинодрочер. Теперь уже общество не может плюнуть в него, ведь государство главнее и важнее. Да и само общество учится новой реальности и не умеет ей противостоять, говоря от своего имени, поскольку без власти никакого имени у него почти никогда и не было, народ сам был придатком то к православию-самодержавию, то к партии. Как говорил Миша Пожарский, русская национальная одежда — не косоворотка, а военный мундир. Ну а война не заставила себя долго ждать, породив запрос не только на мясо для штурмов, но и на тоталитарные инструменты. Например, доносы.
И тут пригодились они: полоумные и ненавидящие всех бабки, скучающие по вертухайскому порядку (и ждущего этого порядка от бандитской власти при этом) пыльные совки, жмущиеся к власти трусливые обыватели, считающие, что лояльность к сильному защитит их от проблем, человекообразный сблев бывших провластных молодежных движений (нашисты, мгеровцы и др.), видящий в происходящем очередной социальный лифт, и прочие отдаленно напоминающие человеческие особи существа. Как уже упоминалось раньше, маленькие крысы дождались своего часа и теперь участвуют в дальнейшем формировании новой нормальности, беспокоя приличных людей и совращая слабых.
