История одного ложного доноса: американский академический рыно | я просто текст
История одного ложного доноса: американский академический рынок как война всех против всех
Две ученых познакомились в Айове, влюбились, поженились, родили двух детей. Одна американка, другая из Испании; одна занималась тем, что по-английски называется creative nonfiction, другая — лингвистикой. К 2019 году они обе работали в Университете Аризоны и жили, в общем, хорошо, хоть и мечтали переехать в штат, где погода получше, а социальная среда более дружелюбна к ЛГБТ. И тут выяснилось, что против лингвистки подали анонимную жалобу на сексуальные домогательства — и университет проводит ее официальное расследование. Лингвистка (ее зовут Марта) сразу сказала, что это выдумка; жена ей поверила, потому что детали, описанные в жалобе, плохо сходились с реальностью. Но теперь им надо было доказывать, что их оклеветали.
Текст в New York Times Magazine написан женой лингвистки — той самой, что преподает и практикует creative nonfiction, — и написан, честно говоря, так себе: много лишних деталей; сентиментальная сценка с детьми в начале, которая на самом деле ни с чем не рифмуется; лишнее морализаторство про миссию журналистики. Да и детективный сюжет разгадываешь примерно на третьей главке. Но сама история — шик.
В общем, выясняется вот что. В тот момент жена Марты (и авторка текста, зовут ее Сара) активно искала новую работу на академическом рынке. Это большой и изнурительный процесс: сначала нужно подать в каждый университет документы (везде — свой набор со своими акцентами); потом — пройти энное количество собеседований; потом, если дойдешь до финального этапа, — приехать на кампус, еще раз со всеми поговорить, прочитать тренировочную лекцию и поужинать с будущими предположительными коллегами. На каждом этапе тебя могут отсеять. Все это очень мучительно и тяжело. В общем, авторка текста дошла до финального этапа в Университете Мичигана в Анн Арборе, где они с Мартой и мечтали жить. И в итоге ей предложили работу. И ровно после этого началась история с обвинениями.
Когда она началась, Сара вспомнила странные сообщения от своего знакомого по академии. Он написал ей, ровно когда ей сказали, что она выиграла место, — и сообщил, что он тоже был среди финалистов и тоже мечтал о Мичигане, так как сейчас ему, открытому гею, приходится работать в консервативном городке. Типа — ситуация странная, но давай дружить. Сара удивилась, сначала поотвечала на сообщения, потом перестала. А когда возник сюжет с обвинениями, вспомнила, что этот мужчина употреблял в своих сообщениях характерную для юга США конструкцию y’all. И эта же конструкция была в одном из постов на Reddit с обвинениями в адрес Марты (там хитро — сначала возникли посты, их удалили, но потом на них ссылалась мнимая авторка анонимной жалобы).
В общем, Сара решила, что этот парень решил оклеветать ее жену, чтобы они в итоге не поехали работать в Университет Мичигана — и это место предложили ему. Дикая дичь, которая, разумеется, оказалась правдой.
Ну и там дальше долгая муторная история: Марту расследуют, подтверждений не находят, но расследование университет провести обязан, при этом это расследование не криминальное, а административное, то есть университету все равно, придуманы обвинения или нет, ему важно установить факт нарушения устава. Когда вроде бы уже все понятно, приходит еще одна анонимка от другого источника; все начинается по новой. В какой-то момент Сара и Марта понимают, что на самом деле в этой истории жертвы — они, и подают иск в суд, который в итоге позволяет им установить хозяина имейлов, откуда отправлялись анонимки. Разумеется, выясняется, что имейлы были зарегистрированы через телефон этого знакомого-конкурента. Сам он при этом, узнав об обвинениях в его адрес, попытался провернуть еще одну дикую спецоперацию и инсценировать, будто у него появился тролль-недоброжелатель, который завладел его имейлом и пакостил Саре с Мартой.
