1127 (4). …Ближе к утру, когда Аня с Петей уже разъехались по | Записки технотеолога в миру

1127 (4). …Ближе к утру, когда Аня с Петей уже разъехались по домам, Гриша, «Бодрствующий», стоял один у решётки канала и, глядя на ледяную рябь, перебирал в памяти реплики Маргариты Алексеевны:
— Какой вы всё-таки смешной, Гриша. Вы просто отстали от жизни и не знаете, что диалектика дометароссийского консерватизма и либерализма уже не выражается в противостоянии этих двух вокально-метаинструментальных ансамблей… Лучше всего эта политическая поляризация воплощена сегодня, пожалуй, в квир-иконе Розовое Древо, известной в метапрошлом как Александр Розенбаум...
Гришу сжигал стыд.
«Напился и наболтал чепухи, — думал он. — Вот она и свалила к своему рыжему технотеологу. И с Анькой нормально не попрощался…».
И ещё он думал: «Бывают моменты, когда кажется, будто сейчас рассыплешься. Но не рассыпаешься: тело твёрдое, Земля твёрдая. И эта твёрдость как-то длится дальше».
А потом ему вспомнилась строчка из песни авторства Розового Древа про еврейского портного: «Люди разные, и песни разные».
— Что? — спросил одинокий прохожий.
Гриша не заметил, как произнёс эту строчку вслух.
— Все разные, — ответил он. — И люди, и песни.
— Слушай, братюня, а где сейчас можно поклубиться без этих масок?.. — не отставал прохожий.
И тут Гришу осенило — у него возник альтернативный план по объединению дометарусского народа на подлинных анархомонархистских основаниях.


(«Аннунциата. Записки технотеолога. Сезон второй»)