1789. — Что вы нам показываете?! — закричал генерал Твёрдый, в | Записки технотеолога в миру

1789. — Что вы нам показываете?! — закричал генерал Твёрдый, вскакивая с места.
— Это же сон, Леонид Дормидонтович, это просто ваш сон... — тихим голосом сказала Аня.
— Как глупо, — пробормотал генерал и, внезапно обмякнув, сел обратно в кресло.
Все отвернулись от них, и просмотр продолжился.
— С каких пор они начали показывать в кино мои сны? — спросил генерал, когда они толпились на выходе из кинозала.
— Это часть кураторской программы по увековечению позднего метазастоя, — ответила Аня. — Ваши сны входили в пакет мемориализации. Вы сами отдали права на их проекцию, когда согласились участвовать в создании Музея Галь Руби.
Генерал хмыкнул.
— Как шутили историки Дометароссии, ирония позднего метазастоя в том, что она может оказаться иронией среднего метазастоя...
Он заметил на себе любопытствующие взгляды других зрителей и замолчал.

— Знаешь, в чём главное отличие растений от животных? — спросил Петя.
Аня сдвинула брови.
— Растения — это переводчики неорганического в органическое, они делают неживое живым, они продуценты. Тогда как животные делают живое неживым, они консументы….
— Так сказать, берут сердце из камня и возвращают сердце из плоти, — сказал Петя.
— В этом смысле растения выше животных, — продолжила Аня.
— Ну, выше не выше, а точно творческей, — сказал Петя. — Creation — от праиндоевропейского корня *ker-, «расти». Для меня главное в растениях — это как раз то, что они, как и грибы, способны расти всю жизнь. А животные имеют завершенный цикл развития. Представляешь, что было бы, если бы мы росли всю жизнь?
Аня посмотрела на Петю.
— Мы бы тогда были вынуждены постоянно расширять жилплощадь, — сказала она. — Квартирный вопрос для растений ещё более проблематичен.
— Экологи — это агенты по недвижимости на рынке растений. Перефразируя Гуссерля, Земля не движется не для нас, а для них, — состроив скептическую мину, сказал Петя.
Аня подошла к окну. При свете луны чешуя на её руках отливала перламутром. Внезапно она запела.
Это была горняя песнь вымерших летающих динозавров. В первой её части восходящие архитовы и меркаторовы коммы чередовались в темпе аллегро со вставками полевых записей подвижных составов, а вторая часть звучала так, будто к семплам, созданным из первой части, ритмически применялись эффекты реверберации и перегрузки. Закончилось всё, как вокализация зябликов, — быстрым ненотируемым росчерком.
Аня опустила крылья.
— А знаешь, почему растения победят в войне всех против всех? — вдруг спросила она.
— Очередной инсайд из анонимного канала? — в ответ спросил Петя.
— Потому что они не участвуют в войне всех против всех, — сказала Аня. — Их действительно интересует только рост, только творчество.
— Творчество — это война, — сказал Петя.
— Но, к сожалению, не всякая война — это творчество.
Потом Петя долго пересказывал Ане эпизод про разрыв блокадного кольца из воспоминаний маршала Жукова, а она ему — главу из монографии о поэтике этимологии у немецких романтиков.
Так прошёл ещё один день Бешеного (В принципе нормального) лета 2021 года хиджры.

Генерал стоял над распахнутой грудной клеткой Ани. Плановая операция по замене сердечного влечения подходила к концу.
— Что такое природа? — спросила Аня, глядя на генерала снизу вверх.
Генерал прекратил манипуляции и задумался. Потом его лицо озарилось.
— Вспомнил формулировку, — сказал он. — Природа — это удивительное.