1553. Спасаясь от высоких температур на поверхности Земли, нек | Записки технотеолога в миру
1553. Спасаясь от высоких температур на поверхности Земли, некоторые метарусские овладели технологиями строительства в верхних слоях атмосферы. После отмены высотного регламента многие из них переселились на физиологически комфортную границу стратопаузы и мезосферы: такие называли себя аэрусскими. Оттуда они могли регулярно наблюдать описанные астрономом Витольдом Цераским и классифицированные метеорологом-протоиереем Николаем Гришиным серебристые облака, которые стали неофициальным аэронимом их нового местообитания («жить под светящимися облаками»).
В этом стремлении аэрусских к обитаемой выси проявилось их культурное преемство с русскими: от последних они унаследовали одновременно мечту о космическом полёте и страсть к глубине. Русские стремились вглубь Земли — к упокоенным предкам, к первым основаниям, к последним вопросам, — тогда как для аэрусских глубина создаётся в воздушном столбе, в пространстве между небом и землёй. Воздух Метароссии — это глубокий воздух.
Скажут, что аэрусские во всех смыслах занеслись, а те, кто высоко заносится, больно или смертельно падает. Падают — с выси, и падают — в глубину, но для аэрусских между этими двумя падениями нет разницы. Несмотря на все средства безопасности (микропарашюты, зашитые между лопатками, и прочее), несчастные случаи среди них не так уж редки. Аэрусские выпадают из своих высоких жилищ и разбиваются оземь, как будто они больше не быстрые разумом Невтоны, а невтоновы яблоки. Так погиб мой друг и коллега, профессиональный постметеоролог и исследователь-любитель внутренних этнографий Франциск Пришвин. Он встал в один ряд с дометароссийскими пишущими, проигравшими неравную битву со всемирным тяготением, такими как Алексей Саморядов и Василий Кондратьев. О нём можно было бы написать отдельную книгу.
Долгие годы занимаясь метафизикой атмосферы и теологией погоды, Франциск Пришвин пришёл к аэрофашизму. Фашистский принцип неравенства, полагал он, лежит также в основе воздушной стихии Метароссии: как реки для того, чтобы течь, нуждаются в перепаде ландшафтных высот, так и ветер для того, чтобы веять, нуждается в неравномерном распределении атмосферного давления. Без иерархии нет развития, нет движения — образуется, как писал московский географ Борис Родоман, «сплошное болото» (метаболото). Но как в природе, так и в обществе тот, кто «ниже», парадоксально получает больше того, кто «выше». Во многом именно благодаря Франциску мысль о неравенстве возвратилась в легитимное поле натурполитических рассуждений.
Другим вкладом Франциска Пришвина в свободное исследование стало подробное описание физики пневмометеоров (открытых психоаналитиком Вильгельмом Райхом, но ещё не опознанных как таковые), а также развитие гипотезы об эквивалентности метеорологических и пневмопсихических настроек. Если погода — это настроение территории, а территория всегда отчасти воображаема, то возможно неполное отображение гидрометеоров в пневмометеоры, то есть, например, кружащего, искрящегося на солнце снега — в радостное сознание собственной правоты (ранее приписывавшееся воздействию ангелов). Я очень сожалею о том, что мой друг Франциск не дожил до эпохи эфироцена, когда эфирусские коммунисты, объединившись с аэрусскими фашистами (а под aether, напомню, греки понимали более «высокий» воздух, чем aer), создали технологию управления погодой из состояния осознанного сновидения: он часто рассказывал мне о своих повторяющихся снах, в которых шёл самый долгий дождь, и остановить его могло только подобное — излитие слёзной жидкости из конъюнктивального мешка через края век наружу.
(Алвареду душ Сантуш, «Назад в Метароссию»)
