Сегодня 350 лет Петру Первому Я никоим образом не считаю се | Стальной шлем
Сегодня 350 лет Петру Первому
Я никоим образом не считаю себя специалистом по петровской эпохе, так что всё нижесказанное будет из разряда «имхо, я так вижу».
Так уж вышло, что для Дорогой редакции Пётр с детства был главным лицом русской истории. Пётр – это квинтэссенция России со всеми её плюсами и минусами. Квинтэссенция главной страны Восточной Европы, которой, судя по всему, на роду написано вечно разбираться и с собой, и с другими, сколько в ней «восточного», а сколько «европейского». И великая заслуга Петра состоит в том, что он, как мог и умел, влил в эту смесь столько «европейского», сколько успел.
Абсолютистская модернизация Петра с целью создания «полицейского государства» в России ничем не отличалась от аналогичных процессов в других континентальных европейских странах Нового времени. Пётр – это «всего лишь» наш Людовик XIV, наш Гогенцоллерн (от курфюрста Фридриха Вильгельма I до его внука – уже короля Фридриха Вильгельма I). В этом смысле модернизация первого императора, способствовавшая превращению России в «нормальное» европейское государство, сопоставима с модернизацией первого царя – Ивана Грозного, совершенно «нормального» европейского правителя XVI в. И одновременно обе эти модернизации несопоставимы с большевистским вариантом модернизации XX в., который по итогу привёл к сепарации и изоляции от «нормального» европейского пути развития.
Мог ли Пётр провести модернизацию по-другому, «как в Англии и Голландии»? Нет, не мог, потому что Восточная Европа – не Западная. Могла ли она быть более «всеобъемлющей», а не касаться узкого слоя аристократии и образованного класса? Нет, не могла, потому что ни о каком массовом обществе до индустриализации говорить не приходится. Любые культурные изменения в этот период могли быть усвоены лишь ограниченным кругом элиты и лишь впоследствии через поколения «растечься» по основной массе населения.
Какое будущее ожидало Россию без Петра? У нас есть пример двух главных соседей России в Восточной и Юго-Восточной Европе: Речи Посполитой и Османской империи. Польские короли так и не смогли обуздать дворянскую вольницу и создать «нормальный» европейский аппарат государственного принуждения. Чем это закончилось для Речи Посполитой к концу XVIII в., напоминать не стоит. Османская империя стабильно и постепенно европеизировалась в течение всего XVIII в. (прямо как Россия в XVII в.) без всяких революций и «ломаний через колено». К концу столетия она безнадёжно отстала от европейских держав, превратившись в объект полуколониальной эксплуатации в следующем веке.
В общем, виват Петру Алексеевичу!
P.S. Ах, ну и да, Пётр понимал элементарную вещь, что Россия способна успешно воевать только тогда, когда у неё есть нормальные военные союзники. Поэтому главные победы Петра – над Турцией под Азовом и над Швецией в Северной войне, одержаны в составе европейских коалиций:)))
