А в пятницу Кентавра Верещагина поймали. Охрана сменилась, нов | С пролетарским приветом

А в пятницу Кентавра Верещагина поймали. Охрана сменилась, новеньких наняли, а те решили постараться. Они ничего дурного не имели, они имели произвести впечатление своей ретивостью. Кентавр выезжал с завода пустым. Обычно охранники только заглядывали в кузов, но никогда не залезали, потому что лень. А тут молодой парень взял и залез. Кентавр в кабине сидел, когда его позвали. Точнее, охранник спрыгнул, открыл дверь и помахал огрызком кабеля. Кентавр сглотнул и тут же стал потеть, как ненормальный. Охранник проводил его к начальнику ОМТС Светлане Аркадьевне. Светлана Аркадьевна, в смысле труда, была женщина своеобразная. Например, когда она заведовала первым производством, то могла прийти на работу в три часа ночи, чтобы проверить, посмотреть, соблюсти.
Иными словами, сунуть свой нос и дополнительно убедиться, что всё идёт именно так, как идти должно. Если завод мог бы воплотиться в человека, заиметь сердце, губы, глаза и прочие атрибуты, Светлана Аркадьевна бросила бы детей и мужа и пошла бы за этим принцем хоть на край света, так она любила родное предприятие. Сказать, что поступок Кентавра её потряс, это не сказать ничего. Поэтому утром понедельника Кентавр пошёл на дисциплинарное собрание. Он был наряден и мрачен. Он думал, что его лишат премии или заставят перерабатывать, или снимут с почётной доски возле проходной. Лучше уж премия, думал Кентавр, шагая сосновым лесом на завод. Или переработка. На доске фотография хорошая. Будто и не "бабонька". На Алена Делона чем-то похож. Или на Бельмондо. Где-то между. Порода.
Дисциплинарное собрание проходило в кабинете Светланы Аркадьевны. Там была комната для переговоров, довольно вместительная, с кожаными пухлыми креслами, длинным столом и жалюзи. Когда Кентавр вошёл, там уже сидели его коллеги: Тимоха, Вано, дядя Гриша, Самвел, Чупа и Самокат. Во главе стола, на княжеский манер, прямая, как мачта, сидела Светлана Аркадьевна. Она и начала:
– Садись, Михаил.
Кентавр сел и сложил руки на груди. Светлана Аркадьевна обратилась ко всем:
– Мы здесь собрались, потому что в пятницу Михаил Верещагин украл с завода медный кабель.
Тимоха, Вано, дядя Гриша, Самвел, Чупа и Самокат сделали лица. Тимоха воскликнул:
– Миша, как ты мог?
Дядя Гриша крякнул. Самвел качал головой. Вано смотрел в окно. Чупа и Самокат играли бровями. Все они тоже предостаточно украли с завода, в том числе и в пятницу, но квартир своих ещё не отработали и поэтому даже сочувствующих взглядов на Кентавра не бросали.
Довольная общей реакцией, Светлана Аркадьевна продолжила:
– Я хочу тебя послушать, Михаил. Объясни нам, зачем ты это сделал?
Кентавру вопрос показался нелепым. Он это сделал, потому что так делают все, и из-за денег, конечно. Но главное – потому что все. Тут ему отказало чувство самосохранения. Я бы рекомендовал Кентавру ссылаться на болезнь и нехватку денег на лекарства. Даже производственную женщину можно растрогать таким мотивом. Но Кентавр сказал, что было.
– Пиво хотел вечером попить, вот и взял.
Светлана Аркадьевна вскинулась:
– Из корысти, значит. Ради одной наживы...
– Не ради одной. Все несут, и я несу. Всегда ведь все несли, чё тут такого?
– Кто – все? Я лично не несу.
Тимоха, Вано, дядя Гриша, Самвел, Чупа и Самокат энергично закивали и посмотрели на Кентавра недружелюбно.
– Давай конкретно. Кто еще ворует с завода? Ты сказал – все. Кто – все?
Кентавр вздрогнул – его пнули под столом.
– Это я просто так сказал – фигура речи.
К этому времени Кентавр совсем сконфузился и стал распространять запах. Запах был действительно гнусным и только набирал обороты.
– Просто так? У тебя, Михаил, всё просто так. Просто так кабель взял, просто так заводчан оговорил, просто так лишился квартиры...
Сначала Кентавр подумал, что он ослышался. Когда же до него дошла суть, он помертвел, поднялся на журавлиных ногах и заблеял:
– Вы не можете... Мне два месяца... Я не дам!
– Чего ты не дашь? Я костьми лягу, чтобы ты квартиру не получил. И вас это тоже касается!
Светлана Акрадьевна обвела коллектив грозным взглядом.