Загрузили. Когда похороны, все не в своей тарелке. Русское отн | С пролетарским приветом

Загрузили. Когда похороны, все не в своей тарелке. Русское отношение к смерти напоминает отношение к зиме – лучше не замечать, перетерпеть, не высовываться. Тут кто проявит инициативу, тот и батя. Я подошёл к Ангелине.
– Садись в катафалк. Поедем уже в храм. Остальные подтянутся.
– Да я со всеми, в ПАЗике.
– Нет. Жена не должна от мужа отлучаться. Не по-христиански. Да и промокнешь вся.
Лично я от запаха Ангелины весь промок. Ангелина села в катафалк. Рядом с гробом. Я сел на переднее сиденье. Водителем был мой приятель по училищу, совершенно отвязный наркоман Павлик. Он знал, куда ехать. Ангелина заподозрила неладное уже на выезде из Перми.
– Куда мы едем, Олег?
– В Йобург. Кремировать Бориску. Сейчас тебе позвонит его мать. Вот листочек.
Зачитаешь ей с него.
На листочке было написано, что жена имеет право хоронить или кремировать мужа на свое усмотрение, а мать со своим мнением тут нужна, как хуй в жопе.
Ангелина приняла этот крендель стоически. Во всяком случае, скандалить не стала, а мать отбрила чуть ли не опасной бритвой. Мать, подозреваю, впала в помутнение. Как-никак, сына спиздили, хоть и мёртвого. А я всю дорогу ехал и думал – вот бы трахнуть Ангелину прямо в катафалке! Или вылизать.
До Йобурга мы доехали за пять часов. Кремировали Бориску на раз-два (я договорился заранее). Выбрали урну. Серая такая, на Париж похожа. Ночью вернулись в Пермь. Вылезли из катафалка на Окулова. Дошли до середины Коммунального моста. Ангелина сняла крышку и посмотрела на меня вопросительно. Я кивнул. Звёзды. Катер какой-то огоньками мигает. Тёмная вода. Прощай, говорю, Бориска! Участвуй после смерти в красивом, хитрая ты жопа! Развеяли. Поцеловал. Ждал пощечину, дождался языка. Ангелина. Маятник Фуко. Говно в проруби. Метамодернизм. Зашибись.
#павелселуков