Грузчики На Пролетарке есть строительный магазин 'Терминал'. О | С пролетарским приветом

Грузчики
На Пролетарке есть строительный магазин "Терминал". Олег устроился туда грузчиком. Олега никуда не брали, потому что он был без образования и с биографией. Даже в двадцать лет случаются биографии, чего уж говорить про двадцатипятилетних? А ещё Олег писал плохие стихи, что тоже, к сожалению, бывает. Олег просто перепутал. Он читал много книжек, особенно стихотворных, и получал от этого удовольствие. То есть, он что-то в них понимал и от этого в нём родилось заблуждение, что он и сам может писать стихи. Олег был хорошим читателем, а ему померещилось писательство. Опытного же человека, чтобы исправить эту кривизну, рядом не оказалось. Олег питал амбиции и через эти амбиции считал свое грузчицкое положение временным. Он хотел написать книжку стихов и прославиться, как Пушкин. Он думал, что это не за горами. Ему казалось, что он особенный. Свою особенность он не выпячивал, а лелеял внутри, как тайную прелесть. Бодрийяр бы ему всё объяснил, но Бодрийяр про Олега ничего не знал и вообще умер в 2007-м году, а Олег жил в 2009-м.
В "Терминале" Олег работал на складе, которым заведовала Тамара Ивановна. Тамара Ивановна была женщиной суровой и крикливой. Она могла сказать: "Хуль ты бля олень ебучий, ложишь куда?" Под её началом было двое грузчиков. Вторым был Саныч. Наверное, он был Иваном Санычем или Антоном Санычем, а может быть и вовсе Юрием. Этого никто не знает, потому что звали его просто Санычем. Саныч выпивал, был неряшлив и слабосилен. Грузчиком мало кто хочет работать. Однако, когда тебе пятьдесят шесть, тебя не берут на работу точно так же, как двадцатипятилетнего, даже если ты без биографии. То есть, биография Саныча – это биография водки. Подешевел, исчез, подорожал, стал не искренним, сбавил градусов. Во всяком случае, так думал Олег, проработав с ним три недели. Это были хорошие три недели. Умирал март. Несмелые ручьи пробивались сквозь лед. Воздух набирал запахи. Саныч устроился в "Терминал" в начале зимы, а Олег в конце. Они оба были совершенными девственниками в грузчицком деле. Им казалось, что они так и будут перекладывать швеллера, таскать гипсокартон и резать линолеум за десять тысяч рублей в месяц. Они не знали, что на них движется цемент. Что человек, уволившийся в октябре, уволился после цемента, а человек, уволившийся в феврале, уволился перед цементом.
Цемент попер в апреле. Утром на склад вошла Тамара Ивановна и сказала расслабленным грузчикам: "Хули курите, в десять цемент придет. И в одиннадцать. И в двенадцать. Подготовьте четыре поддона". Грузчики подготовили. Они думали – ну, цемент и цемент, разок и размяться можно. Они не понимали, что это цементное цунами, которое отхлынет только через шесть месяцев.
В первой "Газели" лежало сорок мешков или две тонны. Разгружать цемент, это не тоже самое, что разгружать муку. Муку обычно привозят в "бычках". Один грузчик забирается в кузов и, соорудив из ладоней ковши, погружает их в мягкий мешок, чтобы, как экскаватор, подтащить его волоком к краю и сбросить на плечи напарника. Мягкая мука впускает пальцы и ладно ложится на плечи, отчего разгружать муку хоть и тяжело, но удобно. С цементом не так. Цемент тверд, потому что успевает слежаться на заводе. Цемент фасуют в бумажные мешки, которые могут порваться. Цемент неудобно носить на плече, неудобно носить на спине, неудобно носить на руках, потому что носить его надо на животе. Если рассматривать приложение цементного веса к человеческому скелету, то его носят позвоночником. Принимают на живот, обхватывают руками, сцепив их в замок, и несут.